В последнее время в информационном поле активно обсуждается фигура князя Владимира - крестителя Руси. Личность данного князя очень неоднозначна. И сегодня открываются всё новые и новые данные об этом человеке, определённо сильно повлиявшим на историю нашей цивилизации. В статье «Памятник князю Владимиру - символ чего» мы заострили внимание читателей на том, что государственность существовала на Руси и до крещения Владимиром, названным «Красно Солнышко», и поставили некоторые вопросы о нём.

Поэтому в данной статье коснёмся личности самого князя Владимира и того - как проходил процесс принятия христианства на Руси. Владимир креститель только с одной, идеологизированной точки зрения РПЦ, является однозначно понимаемым политиком, якобы принесшим благо культуре Древней Руси.

Однако даже история, изложенная в учебниках, говорит о том, что после прихода христианства на Руси начались междоусобицы. Крещение во многом стало тем событием, которое запустило целую череду испытаний для нашей цивилизации, но оно ли было первопричиной? Об этом в нашем материале. И в первой статье речь пойдёт о личности Владимира и официальной версии Крещения.

Кто такой князь Владимир?

Владимир Святославич « Красное Солнышко » (960-1015). Великий князь (980-1015)

Родился князь киевский согласно летописям приблизительно в 960 году полукровкой, как сказали бы современники. Отцом его стал могучий князь Святослав Игоревич, а матерью простая рабыня Малуша, бывшая в услужении у княгини Ольги, и, что важно, называвшая своего отца Малк(о). Среди филологов давно идёт спор по поводу этого текста и его интерпретации. Не исключено, что Малуша на самом деле была Малкой, хазарской полонянкой (то есть взятой в плен) с типичным еврейским именем. И её отец Малк(о) Люб(е)чанин носил еврейское имя. Если подобное предположение верно, то окажется, что крестителем Руси был (по Моисееву закону) еврей. Вот этот знаменитый фрагмент летописи Нестора:

И сказал Добрыня: «Просите Володимера». Володимеръ был сыном Малуши, ключницы Ольги. Малуша была сестрой Добрыни; отцом же ей был Малк(о) Люб(е)чанин, и был Добрыня дядей Владимиру». (Редакция А.Шахматова, 1916; редакция В.Адриановой-Перетц, 1950).

Узнав, что её рабыня ждёт ребёнка, разгневанная княгиня сослала её толи под Псков, толи в село Будятино, толи в Гомель, сейчас уже не выяснить, но факт - князь Владимир Красное Солнышко родился не в Киеве. Далее летописи повествуют о том, что князя Владимира забрала к себе княгиня Ольга. Он жил под её присмотром и воспитывался старшим братом Малуши - дядей Добрыней. Такой обычай издревле существовал на Руси. Ровно, как и обычай у язычников, который давал право сыну, рождённому от рабыни, наследовать отцу. Большинство событий в жизни маленького князя Владимира предположительны, поскольку летописи рассказывают мало или были утеряны или писаны «по заказу» победившего - то есть самого Владимира.

Повзрослевший князь Владимир Красное Солнышко принял от отца в княжество стратегически важный по тем временам город Новгород. Подобное решение отца наталкивает на мысль, что в летописях о годе рождения, а как следствие и старшинстве всех сыновей (их количестве) князя Святослава, есть недочёты. Либо же говорит о том, насколько достойным такого престола был сын рабыни. Ведь у Святослава Игоревича, согласно летописям, было три сына - Ярополк самый старший, Олег - средний сын и князь Владимир. А обычай язычников наследовать лучшие земли давал право на Новгород Ярополку.

Далее судьба князя Владимира складывалась очень стремительно. В 972 году умирает отец Святослав Игоревич и на киевский престол становится Ярополк. Однако в 977 году, желая заполучить столь могучие и прекрасные земли, разыгрывается между братьями междоусобная война, по итогам которой Олег погибает, а князь Владимир Красное Солнышко бежит с поля боя под покровительство короля Норвегии. Вся Русь достаётся Ярополку Святославовичу.

С этих пор и начинаются первые шаги к легендам о крещении Руси. Удрав в Скандинавию, князь Владимир Красное Солнышко, заручается поддержкой доброго друга и соратника - дяди Добрыни (напомним - брат Малуши, матери Владимира), собирает варяжское войско великой численности и уже в 980 году выступает походом на Ярополка. Неимоверно жестоким был его поход и методы достижения престола. Князь Владимир жестоко убивает всю семью правителя города Рогволода, который присоединился к Киеву. Насильно берёт в жены его дочь, Рогнеду, которая ранее была обещана в жены Ярополку. Поход на Киев покрыт мрачными легендами, гласящими о предательстве, продажности и безнравственности.

И как бы ни было в действительности, но летописцы зафиксировали - князь Владимир Красное Солнышко зверски убивает Ярополка, преданного своим воеводой, а его беременную жену берёт к себе в наложницы. Датируется этот поход в разных исторических источниках разными цифрами. Согласно одним летописям это произошло 980 года, согласно другим 978 года. Причём Добрыня сыграл в этих событиях не последнюю роль.

Отправляясь в 979 году из Новгорода в Киев с намерением вырвать власть из рук старшего брата, Владимир руководим был Добрыней, который хотел отнять у Ярополка и невесту последнего, Рогнеду, дочь полоцкого владетеля Рогволода, чтобы выдать её за Владимира. Ответ Рогнеды: «Не хочу я за робичича», сильно оскорбил Добрыню, сестру которого назвали рабыней, и после победы, одержанной над Рогволодом, он, по замечанию летописи, приказал племяннику «быть с ней (Рогнедой) перед отцом её и матерью». Т.е. по призыву Добрыни Владимир изнасиловал Рогнеду на глазах её родителей, после чего убил её отца и двух братьев (Карпов А. Ю. Владимир Святой . - 2-е изд., испр. и доп. - 1. - С. 92-93).

Вступление в княжество киевское князь Владимир Красное Солнышко также ознаменовал предательством. Исторические заметки говорят о том, что варяжское войско за свою службу запросило себе дань с киевлян. Владимир, якобы согласившись, в дальнейшем хитростью, не выполнив соглашение, рассредоточил войско по разным местам.

Владимира сначала опирался на один из культов в культуре Руси - культ многобожия, причём христианство он преследовал. В 980 году он воздвиг в Киеве капище языческих богов, реформировал языческий культ, уничтожал первые зачатки христианства на Руси, убийствами первых мучеников, ввёл даже практику человеческих жертвоприношений. В повести временных лет описаны его жестокость, приверженность похоти, блуду и неуёмный нрав.

Вот что пишет Н.М. Карамзин:

Владимир (конец 10 века), утвердив свою власть, изъявил отменное усердие к богам языческим: соорудил истукана Перуна с серебряной головой и поставил его, близ теремного двора, на священном холме, вместе с иными кумирами. Так говорит летописец, стекался народ ослепленный и земля осквернялась кровью жертв. Может быть, совесть беспокоила Владимира; может быть хотел он сею кровью примириться с богами, раздраженными его братоубийством, ибо и сама вера языческая не терпела таких злодеяний... Добрыня, посланный от своего племянника управлять Новгородом, также поставил, на берегу Волхова, богатый кумир Перунов.

Жертвоприношение Перуну во времена князя Владимира Святославовича

Увенчанный победой и славою, Владимир хотел принести благодарность идолам и кровью человеческою обагрить алтари. Исполняя совет бояр и старцев, он велел бросить жребий, кому из отроков и девиц киевских надлежало погибнуть в удовольствие мнимых богов - и жребий пал на юного варяга, прекрасного лицом и душою, коего отец был христианином. Посланные от старцев объявить родителю о сём несчастии: вдохноновенный любовью к сыну и ненавистью к ужасному суеверию, он начал говорить им о заблуждении язычников, о безумии кланяться тленному дереву, вместо живого бога, истинного Творца неба, земли и человека. Киевляне терпели христианство; но торжественное хуление веры их произвело всеобщий мятеж в городе. Народ вооружился, разметал двор варяжского христианина и требовал жертвы. Отец, держа сына за руку, с твёрдостью сказал:

«Ежели идолы ваши действительно боги, то пусть сами извлекут его из моих объятий».

Народ, в исступлении ярости, умертвил отца и сына. (Н.М. Карамзин Предания веков (фрагмент из гл. 9)

В некоторых источниках приводятся различные цифры о количестве его наложниц, развращённых девиц и чужих жен. Прервала цепь жестокости как считается православная вера, после принятия которой князь Владимир Красное Солнышко навсегда отрекся от прошлой жизни, уверовав в христианские каноны, и освободил всех своих жен.

Много туману на этих событиях

Если всё житие князя Владимира окутано тайной, то его приход к христианству, крещение Руси вообще носит легендарный и почти мифологический характер. Летописи повествуют - князь Владимир Красное Солнышко прошёл «испытание верой».

Летописное повествование о «выборе вер» («испытании вер»): по легенде ко двору вызывались проповедники ислама, иудаизма, западного «латинского» христианства.

По этой легенде князь Владимир долго размышлял, какую из религий ему лучше взять. Сначала он расспросил волжских булгар, которые к тому времени исповедовали ислам, об их вере. Булгары рассказали ему о том, что их вера запрещает употребление спиртных напитков. Владимир подумал и сказал, что «веселие Руси есть питие», а поэтому такая религия ему не подходит (хотя исторические факты таковы, что многократно в России имели место трезвые бунты, направленные против продажи алкогольных ядов, а по летописям получается - будто бы мы все пьянствовать любили). Дело в том, что все важные дела обсуждались русской знатью по время пиров у князя - «элита» вполне могла уже в то время пристратиться к пьянству, и конечно отказ от потребления спиртного выглядел на этом фоне странно.

После булгар по легенде к Владимиру пришли немцы. Они были посланы Папой Римским и предлагали Владимиру католичество. Но Владимир знал, что Германская империя всеми силами пытается завоевать славянские земли, поэтому отверг их предложения. Приходили к Владимиру и иудеи, рассказывали о праведности своей древней веры. Это были хазары. Но Хазарии к тому времени как государства не существовало, и Владимир не хотел принимать религию народа, который не имел своего государства и своей территории.

Самым последним по легенде к Владимиру пришёл грек, учитель философии. Он рассказал Владимиру об основах православного вероучения и почти убедил его в своей правоте.

Беседа Владимира с греческим философом о христианстве. Радзивилловская летопись, л. 49 об.

Владимир после беседы с «греческим философом» остановился на православии. Князь решил ещё спросить совета у своих бояр. Все законы Владимир принимал при согласовании со своим советом, который состоял из его дружины (военных начальников) и старейшин, представителей разных городов. Званы были вместе с боярами и посадниками и «старейшины по всем градам». И тогда на совете бояр было принято решение о крещении - крещение по закону «греческому».

Существует не одна запись и не одного историка (летописца) тех времен рассказывающих о крещении, его якобы точной дате и посылках. Одни уверяют, что крестился князь Владимир Красное Солнышко до взятия Херсонеса, другие что после. Само действо состоялось в 988 году (в других источниках 2 годами ранее), когда войско князя Владимира подчинило нынешний Херсонес, а сам он возжелал в жены себе сестру императора Василия ІІ Анну, угрожая в случае неповиновения пойти походом на Константинополь. Согласие дали, но с условием, что князь Владимир Красное Солнышко примет крещение, дабы быть с женой одной веры. Но это больше похоже на информацию для толпы, досужей до слухов, поскольку этот союз больше был нужен Византии для борьбы с восставшим Вардой Фокой, чем самому Владимиру. Так 13 апреля 989 года в сражении у Абидоса Василий II разбил мятежные войска узурпатора Варды Фоки. В этой битве на стороне Василия II принимал участие шеститысячный корпус руссов, посланный на помощь императору киевским князем Владимиром. Сам Варда Фока внезапно скончался в разгаре сражения от яда, подсыпанного в кубок вина, который он осушил накануне сражения. Кроме того политика подкладывания жен в постель многократно применялась в древнее время с целью контроля через них необходимых правителей.

Разногласий множество, но факт неизменен - князь был крещён, и крещена была Киевская Русь. Наречён был в крещении именем Василий в честь брата византийской жены.

Крещение сопровождалось учреждением церковной иерархии. Русь стала одной из митрополий (Киевской) Константинопольского патриархата.

После принятия христианства, уже при Ярославе Мудром, в Киеве была создана митрополия во главе с присланным греком-митрополитом. Митрополия делилась на епархии во главе с епископами - в основном греками. До, так называемого, «татаро-монгольского нашествия» Русская православная церковь насчитывала 16 епархий. С 988 по 1447 г. церковь находилась в юрисдикции Константинопольского патриархата, её предстоятели назначались в Константинополе. Известны только два случая назначения предстоятелями русских - Иларион (XI в.) и Климент Смалятич (XII в.). Уже при Владимире церковь стала получать десятину и скоро превратилась в крупного феодала.

Крещение Руси. Фреска В.М.Васнецова над входом на хоры во Владимирском соборе в Киеве, созданная в 1895-96 гг.

Историю пишут победители

Детали хронологии - на каком именно этапе описываемых событий Владимир принял крещение, произошло ли это в Киеве или в Корсуне, одновременно ли крестился Владимир и его народ - были неясны уже во времена составления Повести временных лет в начале XII в. Тем более дискуссионен этот вопрос в современной историографии. Обычно датой Крещения Руси считают 988 год, но аргументированно предлагались также и другие даты - практически все годы в диапазоне от 987 до 992 года. В крещении Владимир принял имя Василий (в честь византийского императора Василия II, очевидно, исполнявшего роль заочного крёстного отца, согласно практике политических крещений того времени).

Вместе с православными миссионерами на Русь чрезвычайно рано проникали и сторонники различных византийских ересей, в частности, богомильства. Из найденного в 2000 году Новгородского кодекса явствует, что в 999 году некий монах Исаакий был поставлен попом в богомильской (или околобогомильской) общине в таком отдалённом уголке Руси, как Суздаль.

Как пишет официальная история в течение XI в. в разных концах Киевской Руси возникали очаги сопротивления христианизации. Они имели не столько религиозный, сколько социальный и политический смысл; были направлены против угнетения и распространения власти киевского князя. Во главе народных возмущений, как правило, стояли волхвы. А поскольку историографию писали победители в тех распрях, то можно смело сказать, что с 988 по 1237 год на Руси шла гражданская война, которую впоследствии, не имея возможности скрыть, обозначили в истории как княжеские междоусобицы . В этом свете «установление татаро-монгольского ига» может иначе - как временная победа над христианами союза тех, кто не принимал новое вероучение и кочевников-степняков - то есть тех самых язычников. Вот как об этом намекнул Владимир Путин, говоря о Куликовском сражении:

После крещения для информационной обработки населения начали появляются монастыри, выполняющие оборонительные, просветительские, благотворительные функции - своего рода идеологические центры. В правление Ярослава были основаны монастыри св. Георгия (христианское имя Ярослава) и св. Ирины (небесной покровительницы жены Ярослава). В 50-е гг. XI в. появляется самый значительный из древнерусских монастырей - Киево-Печерский, основанный Антонием и Феодосием Печерскими, основоположниками русского монашества. В начале XII в. этот монастырь получил статус лавры. Ко времени, так называемого, «татаро-монгольского нашествия» монастыри были почти в каждом городе. Благодаря материальной поддержке князей строятся церкви. В 1037 году был заложен собор св. Софии - главный соборный храм в Киеве, построенный по образцу константинопольского. В 1050 году строится одноименный собор в Новгороде.

Церковь постепенно забирала себе функции, которые ранее несли волхвы. Постепенно она стала играть роль посредника в улаживании споров и противоречий, роль примирителя враждующих князей. При этом князья часто вмешивались в дела церкви, решая их с точки зрения собственной выгоды, поскольку статуса сакральности церковь обрести не сумела.

Знаем ли мы все причины принятия христианства?

Принято считать, что христианство становится государственной религией Киевской Руси в 988 году. Однако христианизацию русских земель нельзя свести к единовременному акту, она продолжалась длительное время, сведения о ней порой принимают мифологическую окраску. Существует легенда о том, что христианство на русские земли принес апостол Андрей, который якобы на пути из Константинополя в Рим доехал по Днепру до Киева и Новгорода. Некоторые исследователи считают, что эта легенда появилась уже в XII в. для подтверждения идеи о раннем появлении христианства на Руси, в любом случае, если Андрей был на Руси, то именно с целью крещения, поскольку этим он занимался и в других землях. Хотя следует отметить, что по определённым причинам ему это сделать не удалось.

В действительности христианизация происходила на протяжении нескольких столетий и была обусловлена прежде всего политическими причинами. Христианами становились киевские купцы, торговавшие с Византией, воины, посещавшие христианские страны. Христианство принял киевский князь Аскольд. Считается, что и Ольга приняла христианство, однако скорее всего она приняла католичество. Крещение Руси нельзя считать совершенно новой формой духовной жизни. До него на Руси существовала система собственных верований. И тот, кто крестил Русь, понимал, что совершенно новую и необычную религию привить здесь не удастся. Ведь ещё до появления христианства на Руси существовало понимание о единобожии, и тогда Бога называли другим именем - Род. Главная причина принятия христианства - это неспособность волхвов создать и предъявить миру альтернативную концепцию глобализации, вследствие чего они попали под агрессию западной библейской концепции глобализации. Постепенная деградация сословия волхвов привела к тому, что исполнительная и законодательная власти взяли бразды правления в свои руки. Естественно, что князья и бояре стали думать о том, как обеспечить сакральность власти в глазах народа. Поскольку сами они не могли мыслить стратегически, то тут Византия увидела свой шанс и фактически подчинила себе часть территории Руси через институт патриаршества, ликвидировав самобытное развитие Руси. После этого началась эпоха катастроф, начало которой нам и предлагают праздновать сегодня.

Всё это ставит несколько вопросов:

• Что происходило с верованиями русичей до крещения?
• Почему волхвы не смогли выработать альтернативу западной концепции глобализации?
• Почему князья и бояре были готовы сделать выбор в пользу крещения?
• Действительно ли крещение ли стало причиной гражданской войны 988-1237 годов?

В следующей статье мы постараемся ответить на эти вопросы.

Было ли крещение Руси результатом насилия? Найдется не мало людей, что ответят утвердительно и даже в ультимативной форме - да, насильственное крещение Руси исторический факт! Не меньшее количество людей ответят отрицательно и тоже, как не странно, сошлются на исторические факты. Уже написано не мало научных и популярных статей посвященных приходу христианства на древнюю Русь, но тем не менее споры среди пользователей русскоязычного интернета не только не утихают, но и приобретают все больший размах. Почему? Почему достаточно однозначные факты говорящие в пользу мирного принятия христианства не смогли поставить точку в данном вопросе? Почему вопреки этим фактам все большую популярность приобретает миф именно о насильственном крещении славян? Видимо тут вопрос больше в сфере психологии, чем в сфере истории или образования спорящих. Тупик? Но если попробовать порассуждать о истории в ином в ракурсе - "беседуя за кухонным столом поздним вечером..."? Просто разбирая наиболее популярные сегодня упреки в сторону христианства и его появления на Руси. Пробуем.

Если на минуту забыть о всех исторических свидетельствах ненасильственного Крещения Руси [инциденты с насилием не могли не быть, но это редкие и печальные исключения], если просто попробовать поразмыслить логически? Для чего? А для того, что очень часто сторонникам мифа о насильственном насаждении христианства факты истории, что говорится – не указ, но может быть именно путем поступательного логического рассуждения удастся пробудить у вольных или невольных оппонентов более критическое отношение к распространенным в обществе "аксиомам", когда-то навязанных ему нечистоплотной пропагандой. В нашем рассуждении постараемся опираться только на совершенно очевидные и однозначно понимаемые факты истории.

Первый упрек – кровавое, тотальное христианизирование [называются колоссальные цифры от трети всего населения языческой Руси до 9 миллионов "умученных и убитых язычников злодеями попами и продавшимися Сиону князьями"].

Рассуждаем...

Откуда такое количество населения взялось на Руси, ни кто из обвинителей объяснить не способен. Но, хорошо, пусть именно столько и даже больше. Соответственно вместе с цветом древней могучей нации была уничтожена и её величайшая государственность и культура. Уничтожена безжалостно и можно сказать - скрупулезно.

1. Что может нам подсказать скорость, с какой христианство распространялось на территориях, которым в будущем суждено стать Родиной для возникших из смешения славянских (и не только славянских) племен нации русских (период возникновения и формирования суперэтноса с 13 по 17 века включительно)? Скорость обращения разноязыких, разнокультурных и разноверных племен в христианство составила практически несколько столетий.

1.1. Напрашивается вопрос – каким же образом тотальная резня и насилие могли так сугубо затянуться? По сути это гражданская война длившаяся столетия. Показания «свидетелей» из стана критиков разнятся до противоположности друг другу, и не дают ни каких редиректов к истории, математическим расчетам и т.д.

1.2. Если посмотреть вокруг и обратить внимание на примеры явно силового варианта насаждения религии, то мы увидим, к примеру, как появилось мусульманство в Азербайджане. А появилось оно в результате совершенно тривиального насилия. Не прошло и 10 лет после смерти Мухаммада, как в 632 году около 30 000 арабов мусульман напали на Иран и завоевали его, свергнув власть пришедшей в упадок империи Сасанидов. Азербайджан стал частью новой мусульманской империи, хотя сопротивление арабскому вторжению в северных и центральных районах Азербайджана продолжалось до девятого века. В 837 году арабы захватили крепость Бабек, оплот мощного повстанческого движения в центральном Азербайджане, и установили свое господство над страной. К моменту прихода мусульманских захватчиков в Азербайджане было уже широко распространено диофизитское направление христианства и значительная доля населения исповедовало зороастризм. Христианство появилось на территории Азербайджана через Кавказскую Албанию в первые века новой эры, - еще в период апостолов Иисуса Христа.

Национальный герой азербайджанского народа Бабек (в Азербайджане он герой номер один и памятников ему поставили наверно не намного меньше чем в свое время Ленину) был христианином. Итак, национальное освободительное движение шло под знаменами сохранения своих вер. И именно в результате агрессивной исламизации родилась знаменитая азербайджанская пословица – «мы мусульмане от меча», т.е. мусульмане в результате насилия. Отметим, что все это происходило намного раньше появления христианства на Руси.

Для чего был сделан такой экскурс в историю бывшей братской республики? Для того, что бы посмотреть, остается ли хоть что ни будь после насильственного насаждения религии и культуры на протяжении промежутка времени более тысячелетия? Остается ли информация о подобных масштабных событиях в истории и в народной памяти? Здесь мы смело констатируем - исторической и культурной информации осталось более чем достаточно. Отсюда следует ещё вопрос – на каком же основании можно тогда предполагать, что для Руси кровавое крещение прошло настолько скоротечно и фатально (хотя по факту длилось века), что буквально не сохранилось: ни слова, ни обгорелой головешки, ни одного свидетельства ни со стороны соседей русов (не заметили столетних войн за веру?), ни у самих руссов? Оговоримся – Азербайджан совсем не одинок в своей трагедии и не только ислам отметился большой кровью в древней истории. Хватает ярких и кровавых примеров из истории и Европы и Азии (да, и мирный буддизм тоже отметился).

Второй упрек - если бы не дружины князей, христианство ни когда не смогло бы быть навязано славянам .

Рассуждаем...

Давайте обратим внимание на то, что собой представляли вооруженные силы того времени? Помимо постоянной небольшой дружины все ополчение собиралось из народа. Т.е. народ был вооружен и не был новичок в боевых действиях. Неужели "полицейская" дружина одного из князей могла бы противостоять народному восстанию и могла устроить кровопролитие в миллионы жизней, да даже в тысячи жизней? Так ли были сильны князья и так ли была неприрекаема и абсолютна их власть? Для примера - в Новгороде XII-XIII вв. князья менялись 58 раз, зачастую чаще, чем времена года. И изгонялись и призывались они именно народом. Вечевая демократия Новгорода того времени конечно же уникальный и нетипичный для Руси случай, но тем не менее он демонстрирует насколько зависимы были князья от настроения и симпатии народа.

Более того, если духовенство пользовалось сильной поддержкой власти, а власть в свою очередь обладала достаточной силой для насильственного насаждения новой веры, то как объяснить, к примеру, тот факт, что язычники изгоняли епископов. Например, в Ростове Великом, откуда были изгнаны два первых епископа, а третий, святитель Леонтий, убит. И это при наличие общины христиан в городе и благоволения к христианству власти...

Третий упрек - факты насильственного крещения отдельных людей в более позднее время говорят в пользу того, что в первые века христианизации Руси религиозное насилие было несомненно более распространено и обычно. Если уж христианство учит не насилию, то при наличии таких фактов уже в христианской среде разве можно отрицать высокую вероятность религиозного насилия в то далекое время?

Рассуждаем...

Немного о логике экстраполяции: говорят, что например, беременная женщина пошла в кабак, крепко выпила там и устроила пьяный дебош завершившийся всеобщей дракой - в это можно, конечно поверить... Но согласитесь, такое поведение в целом, все же, не свойственно подавляющему большинству беременных.

Случаев насилия не могло не быть... Мелкие эпизоды, даже если мы их не знаем ну наверняка же были, но, как раз их эпизодичность и противоречие парадигме христианства лишь выгодно оттеняют мирный процесс христианизации.

Несомненно и очевидно, что всегда в первую очередь стоит обращать внимание на то, чему учит та или иная религия. Стоит различать учение религии от поступков конкретных её носителей. Если насилие в той или иной форме находит себе обоснование или оправдание именно в конкретном религиозном учении, то только в этом случае корректно предполагать (но не имея фактов, ни в коем случае не утверждать) систематическое религиозно мотивированное насилие. В Учении христианства найти обоснование насилию невозможно.

Четвертый упрек - да только потому, что христианство было абсолютно чуждо славянам и навязано грубой силой в первые десятилетия большинство священников были иностранцами - людьми иной национальности, иной веры и культуры, глубоко чуждой нашим предкам.

Рассуждаем...

Что нам может сказать наличие христиан на Руси в века так называемой насильственной христианизации?

Представим картину. Большинство наших соседей характеризуют славян как людей достаточно стойких, можно сказать цельных и с высоким чувством собственного национального и личного достоинства, свободолюбия. Каким же образом можно объяснить факт наличия большого количества подвижников и Святых из среды только что подвергшегося насильственной христианизации племен и родов? Наличие таких людей с крайне высоким авторитетом и для христиан и даже для язычников…? Не откуда взяться героям духа, мученикам и исповедникам при насильственном обращении в иную веру. Человек, что не пожертвовал жизнью за старую веру, ни когда не станет добровольно жертвовать ею ради насильно насажденной новой, по двум вероятным причинам:

Отрицательного отношения к новой насильственной вере;

Фактической не способности к жертве во имя веры, т.к. он уже оказался неспособен к ней за веру предков при своем насильственном крещении.

Откуда же тогда эти многочисленные герои Духа? В случае насилия, в первые века постоянно идущей христианизации Руси им взяться было просто неоткуда. А ведь с каждым веком количество Святых подвижников росло кратно вместе с количеством новообращенных … "Невольник - не богомольник".

Кстати, как назвали Владимира его современники? Князя Владимира называли в народе Владимир Красно Солнышко - ласковый князь. Изверга и тирана бы так не назвали. А как быть с тем, что Владимир по принятии христианства колебался с вынесением смертных приговоров? Это тот человек, что потопил в крови языческую Русь?

Пятый упрек - христиане уничтожили целую цивилизацию, как позже христиане же уничтожили цивилизации американских индейцев. Уничтожили культуру. письменность и пр. элементы высочайшей цивилизованности наших предков.

Рассуждаем...

Если славяне были высокоцивилизованными народами до христианства - где следы этой цивилизации? Пусть язычники покажут. Нету? Ах, это все было в Гипербореи? От настоящей цивилизации в любом случае что-то должно было остаться, несмотря на борьбу со старой языческой верой или даже с целым народом и его культурой.

Пример: крито-минойская культура. Эта древняя цивилизация была полностью разрушена ахейцами, а сами минойцы были частично вырезаны, частично ассимилированы завоевателями. То есть, как народ они исчезли с лица земли. Но, несмотря на это (а также на страшные землетрясения, не раз потрясавшие остров в ту эпоху и многое разрушившие), на Крите осталось очень много памятников минойской культуры, по которым эту цивилизацию и изучают сейчас археологи (в том числе и затонувшие памятники культуры. А ведь минойцы, не в пример и ныне здравствующим славянским народам, были уничтожены более 3 тысяч лет назад!

И постойте, но ведь Владимир-то христианство насаждал явно не в Гиперборее, а на Руси, где никаких следов «древней цивилизации» нет и не было.

И тут возможны два варианта:

1. Либо славяне, после "гиперборейского потопа", полностью потеряли свою высокую культуру (так случалось и с другими народами), а потому и не оставили на территории современной России культурных следов. Но в таком случае, христианство ничего не уничтожало... К моменту христианизации все исчезло уже давно в результате катаклизма, а христиане вновь цивилизовали уже "оварварившийся" народ. Тогда христианству, в любом случае, можно только спасибо сказать.

2. Либо никакой "гиперборейской цивилизации" просто не было...

Если христиане действительно сожгли все языческие книги, и ничего не сохранилось, то откуда же вы, господа, через 1000 лет узнали, что такие книги существовали и были сожжены? Ведь языческих источников, как вы сами утверждаете, не сохранилось, а в христианских летописях никаких упоминаний о языческой письменности, книгах и их сожжении нет.

Кстати, применительно и к индейской теме - последнее обстоятельство довольно странное: ведь у людей того времени была несколько другая психология, чем у нас с вами (без политкорректности), и тогдашние миссионеры не только не стыдились, но даже гордились тем, что уничтожали языческие капища, книги и т.п. (там, где такое уничтожение имело место быть), а потому упоминания о таких деяниях обычно попадали в рукописи. Такое отношение сохранялось очень долго: например, испанский миссионер XVI века Диего де Ланда ничуть не стеснялся того, что уничтожал священные книги индейцев майя - и это несмотря на то, что потом он всю жизнь с интересом изучал культуру этого народа (и оставил ценные труды на эту тему).

Письменность! О Велесова премудрая книга, о Всесвятная грамота! Не будете ли вы так добры, господа, показать хотя бы один клочок "бересты", на которой было бы что-нибудь "начертано" в дохристианский период? Нет-нет, мы конечно же не говорим о книгах - ведь вы утверждаете, что они все были сожжены. Но ведь любой грамотный народ пользуется письменностью не только в религиозных целях! В том же христианском Новгороде XI-XIII вв. грамотные люди (а таких, судя по всему, было большинство) писали друг другу на бересте все что угодно: хозяйственные записки, личные письма, шутки, угрозы... Получив и прочитав такую берестяную записку, человек обычно не хранил ее, а выбрасывал в помойку или прямо на улицу (если не отличался аккуратностью). Там записка надежно затаптывалась в грязь, да так и оставалась лежать - береста, как оказалось, очень неплохо сохраняется в подобной среде. Поэтому в наше время археологи находят в новгородской земле множество таких "грамоток" - древние новгородцы-христиане буквально "заплевали" ими свой город. По логике вещей, если бы у этих же новгородцев (и других славян) существовала дохристианская письменность, которой они "чертали на бересте", то должны были бы сохраниться хотя бы несколько подобных "грамоток" времен язычества (уж их-то христиане явно не могли уничтожить - не лазали же они по помойкам и не производили раскопок в городе, чтобы найти какие-то обрывки хозяйственных записок десяти-, двадцати- или столетней давности). Но, увы - в дохристианских слоях не найдено ни одной...

Фома Лаик

Кажется, в связи с фильмом "Викинг", научное изложение этого вопроса будет к месту.

Крещение — личное и общегосударственное — было обязательным условием договора князя Владимира с василевсом Василием II, который был заключен в 987 г.

Принятые решения были таковы:
Василий II выражал готовность возобновить действие прежних русско-византийских договоров. Но отныне военно-политический союз Руси и Византии должен был получить совершенно другую основу. Больше не могло быть речи об опасливых отношениях соседей поневоле, разнствующих между собой во всем и прежде всего в вопросах веры. Новому соглашению предстояло скрепить навечно дружественные узы между двумя христианскими государями и двумя христианскими народами. С этой целью Владимиру предлагалось принять личное крещение по греческому обряду и содействовать быстрейшему обращению в христианство «бояр», «руси» и «всех людей Русской земли».

В случае выполнения этого условия международный ранг крещеной «Росии» подлежал коренному пересмотру. Ей предстояло войти в византийское сообщество народов на правах ближайшего союзника василевсов и защитника христианства в «скифских» (причерноморских) землях. Вслед за духовным усыновлением Владимира василевс обязывался даровать ему кесарское достоинство. В этом качестве Владимир мог рассчитывать и на вполне земное родство с Василием II через вступление в брак с его сестрой — багрянородной принцессой Анной. Светское величие царственной четы следовало подкрепить основанием в Киеве митрополичьей кафедры.

Взамен от Владимира ожидали скорейшей отправки в Константинополь крупного русского отряда.

Намечавшееся родство с византийским императорским домом было чрезвычайно выгодно и почетно для русского князя, прекрасно сознававшего необходимость приобщения созданного им обширного государства к христианскому миру. Благодаря браку с багрянородной царевной Владимир входил в семью европейских правителей, становясь на равную ногу с могущественнейшими государями, многие из которых не могли даже мечтать о столь тесном родстве с византийскими василевсами.

Но решение князя Владимира креститься нельзя сводить к одним политическим резонам. Обращение его было непритворным, он не лицемерил и не вел беспринципную политическую игру ради того, чтобы любой ценой заполучить в жены сестру василевсов. Политика и религия сплелись здесь настолько тесно, что их просто невозможно отделить друг от друга.

Крещение киевлян

Возвратившись в Киев из победного похода на Херсонес, Владимир, по известию древнерусского писателя XI в. Иакова Мниха, приобщил к вере всех ближних и дальних родственников: «Крестился же сам князь Владимир, и детей своих, и весь дом свой святым крещением просветил и освободил всякую душу, мужской пол и женский, святого ради крещения». Тогда же крестилась и княжеская дружина. Всех своих бывших жен и наложниц он отпустил, а некоторых выдал замуж за своих дружинников, дав за ними богатое приданное.

Теперь, когда главное условие договора с василевсом Василием II было выполнено, Владимиру оставалось сделать последнее — крестить киевлян и стать государем христианского народа. Князю было на кого опереться. Христиане еще со времен Ярополка составляли немалую часть населения Киева. Но Владимиру предстояло убедить в своей правоте городское вече, для которого княжеское слово отнюдь не являлось непреложным законом.

В первую очередь Владимир постарался заручиться поддержкой городской знати — старцев градских. Им принадлежало право предварительного совещания, без чего ни один вопрос вообще не мог быть вынесен на обсуждение веча. Старейшины вняли уговорам князя и изъявили готовность креститься. После этого исход дела был предрешен: организованного отпора религиозному нововведению быть уже не могло. Представители знатных родов пользовались у славян особенным почитанием. В «Жизнеописании Оттона Бамбергского» (начало XII в.) есть схожий эпизод, когда один поморский князь, решивший по совету германского миссионера обратить в христианство свой народ, говорит ему: «Будь покоен, отец мой и господин, никто не станет тебе противиться, коль скоро старцы и знатные приняли христианскую веру».

По замыслу Владимира, язычники должны были своими глазами убедиться в ничтожности старой религии и неотвратимости предстоящей перемены веры. Для этого Владимир повелел разрушить святилище Перуна — то самое, которое несколькими годами раньше сам же распорядился устроить «на холме вне двора теремного». Княжеским слугам было приказано сбросить статую Перуна на землю, привязать ее к хвосту коня и волочить с «горы» до берега Днепра, колотя поверженного идола жезлами — «не потому, что дерево чувствует, но для поругания беса, который прельщал нас в этом образе». Сбросив истукана в воду, слуги сопроводили его до днепровских порогов, а там — пустили его по течению. Так Русь распрощалась с языческими идолами, требовавшими кровавых жертвоприношений.

Надругательство над поверженными богами было в обычае при подобных обстоятельствах. Например, когда в 1168 г. датчане взяли город Аркону (на острове Рюген), где находилось наиболее почитаемое в славянском Поморье святилище Святовита, датский король Вальдемар I велел «вытащить этот древний идол Святовита, который почитается всем народом славянским, и приказал накинуть ему на шею веревку и тащить его посреди войска на глазах славян и, разломав на куски, бросить в огонь» (сообщение германского хрониста Гельмольда).

Вслед за тем Владимир разослал по городу христианских священников, которые «ходили по граду, уча людей вере Христовой». Роль проповедников взяло на себя немногочисленное духовенство киевских храмов и прибывшие вместе с Владимиром «попы корсунские». Иоакимовская летопись сообщает также об участии в крещении киевлян нескольких болгарских священников, привезенных Владимиром в Киев с согласия Константинопольского патриарха.

Перед ними стояла сложная задача: за несколько месяцев, к лету подготовить всех киевлян к таинству. Только летом можно было крестить множество горожан в водах Днепра, ведь храмов с приспособленными для этого крещальнями в Киеве еще не было. Священники без устали объясняли молодым и старым основы христианской веры. В их руках было Евангелие на славянском языке — труд равноапостольных Кирилла и Мефодия. Благодаря солунским братьям славянский язык стал четвертым языком (после еврейского, греческого и латыни), на котором зазвучали слова о Сыне Божием, посланном в мир, «дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3,15).

Князь Владимир терпеливо ждал добровольного выбора киевлян. К середине лета стало очевидным, что большинство жителей Киева желает принять крещение, часть еще колеблются в выборе, а некоторые упорствуют в язычестве.

Видя это, Владимир собрал городское вече и объявил свою волю:
— Наутро пускай каждый придет к реке креститься. Если же кто из некрещеных завтра не явится, будь то богатый или нищий, вельможа или раб, тот будет считаться ослушником моего повеления.

Вече рассудило: «Если бы новая вера не была лучше старой, то князь и бояре ее бы не приняли» — и одобрило призыв князя всем миром поменять веру.

На следующий день поутру (в одной рукописи XVI в. из Московской синодальной библиотеки сказано: «Крестися князь великий Володимер Кыевский и вся Русь августа 1»), на берегу Днепра сошлось множество людей обоего пола и всех возрастов. Священники разделили их на группы и велели по очереди заходить в реку, которая заменила собою купель. Чтобы вся толпа могла разместиться на мелководье, первым рядам приходилось заходить в воду по шею, следующие за ними стояли в воде по грудь, а тем, кто оказывался ближе всего к берегу, вода доходила до колена. Священники читали положенные молитвы, а потом давали каждой купе крестившихся христианские имена: одно мужское — общее для всех мужчин, другое женское — всем женщинам. Никакого бытового неудобства от этого не возникало, так как и после крещения в повседневном обиходе все равно использовались только мирские имена. Пробовали сосчитать новообращенных, да сбились со счету.

Тех же, кто не захотел принять легкое бремя Христово (Мф. 11,30), вече постановило изгнать их из города в «пустыни и леса». Общество того времени, существовавшее в условиях постоянной военной опасности, не могло позволить себе роскоши разногласия и оппозиции. Вечевой порядок требовал от участников сходки единодушного приговора. Несогласных с мнением большинства поначалу уговаривали всем миром. «Жизнеописание Оттона Бамбергского» сообщает о крещении поморских славян: «В таком огромном городе, как Щетин, не нашлось ни единого человека, который бы, после общего согласия народа на принятие крещения, думал укрыться от Евангельской истины, кроме одного жреца… Но к нему однажды приступили все и стали его премного упрашивать». С теми же, кто, несмотря ни на что, продолжал упрямиться, поступали как с преступниками, подвергая их тяжелым наказаниям — побоям, грабежу имущества или крупному денежному взысканию. Так, немецкий хронист XI в. Титмар Мерзебургский сообщает о порядке вечевых собраний у славянского племени лютичей: «Единодушным советом обсуживая все необходимое по своему усмотрению, они соглашаются все в решении дел. Если же кто из находящихся в одной с ними провинции не согласен с общим собранием в решении дела, то его бьют палками; а если он противоречит публично, то или все свое имущество теряет от пожара и грабительства, или в присутствии всех, смотря по значению своему, платит известное количество денег».

Этапы христианизации при князе Владимире

Крещение Киева и династический союз с Византией обеспечили Русской земле de jure место в ряду христианских стран Европы. Однако de facto ее официальный статус христианской державы находился в разительном несоответствии с реальным положением вещей. Вне Киева языческая стихия господствовала повсюду, решительно и безраздельно, и Владимиру предстояло обеспечить христианству если не количественный, то, по крайней мере, качественный перевес над «поганьством». С этого времени дальнейшее становление древнерусской государственности было поставлено в самую тесную связь с миссионерскими усилиями Русской Церкви и княжеской власти по обращению в христианство основных этнических групп древнерусского населения — руси, словен и «языков» (финно-угорских и балтских народностей).

К великому сожалению, сохранившиеся письменные памятники проливают весьма слабый свет на раннюю историю христианизации восточнославянских земель. Примечательнее всего молчание Повести временных лет, которая лишь одними своими заметками о построении храмов в периферийных русских городах дает понять о свершившемся факте крещения. В этой ситуации особую важность приобретают результаты археологических наблюдений над эволюцией погребальной обрядности (переход от языческой кремации к христианской ингумации) на различных племенных территориях — зачастую только так можно получить более или менее объективную картину смены верований у жителей той или иной местности. В целом исторические и археологические свидетельства не оставляют сомнений в широком размахе миссионерской деятельности во времена Владимира, как, впрочем, и в том, что далеко не везде ей сопутствовал быстрый и ощутимый успех — слишком разным был тот этнографический материал, которому христианство стремилось придать единую культурную форму.

После крещения киевлян Владимир совершил миссионерские поездки в Суздальскую и Смоленскую земли, где положил начало обращению населявших эти края славянских и финно-угорских племен. Но затем нашествия печенегов и другие внешние угрозы надолго отвлекли Владимира от непосредственного участия в деле христианского просвещения Русской земли.

Сохранив за собой общее руководство миссионерской деятельностью, Владимир перепоручил ее осуществление высшему духовенству образованных епархий и ближайшему дружинному окружению — воеводам и посадникам. «Сии [епископы], — говорит Иоакимовская летопись, — ходили по земле с вельможами и воинами Владимировыми, учили людей и крестили всюду сотнями и тысячами…».

Дальнейшим распространением христианства занимались уже подросшие сыновья Владимира, посаженные отцом на городские княжения. Благодаря их стараниям христианская проповедь зазвучала на окраинных славянских землях — Древлянской, Туровской, Полоцкой, Смоленской, Ростовской, Муромской, Северской и других.

По слову митрополита Илариона, «труба апостольская и гром евангельский огласили все города». Христианизация каждой области начиналась с крещения городского населения, причем раньше других в новую веру обращали жителей того города, который на данной территории играл роль «стольного града». В этом прослеживается осознанное стремление опереться на правовую традицию славян, обязывавшую «меньшие» города беспрекословно повиноваться вечевому собранию «старейшего» города земли или волости. Повеление «быть христианами» касалось всех — «незнатных и знатных, рабов и свободных…» («Слово о законе и благодати»). Поэтому вместе с горожанами крещение принимала их домашняя прислуга.
Черед сельской округи наступил много позже, когда у Русской Церкви появилась возможность поставления священников в сельские приходы.

Крещение Новгорода

На севере, в Новгороде, события развивались в драматическом ключе. В связи с нехваткой лиц высшего духовного звания поставление новгородского епископа состоялось только в 991 или 992 г. — им стал простой корсунский священник Иоаким. Но еще в 990 г. из Киева в Новгород были отправлены священники под охраной Добрыни, Владимирова дяди. Миссия имела целью подготовить почву для массового крещения новгородцев. Поэтому проповедники ограничились тем, что обратились к горожанам с вероучительным словом, подкрепленным для вящего вразумления принародным зрелищем «сокрушения идолов» (вероятно, тех, что стояли на княжем дворе, так как главное святилище новгородцев — Перынь - пока не тронули). Итогом стараний киевских учителей было крещение некоторого числа новгородцев и возведение в Неревском конце, несколько севернее кремля, деревянного храма во имя Преображения Господня.

Дальнейшее известно благодаря сохраненному В.Н. Татищевым фрагменту Иоакимовской летописи, в основу которого легли воспоминания неизвестного очевидца крещения Новгорода — может быть, самого епископа Иоакима, как думал А.А. Шахматов, или какого-то духовного лица из его свиты. У большинства новгородцев проповедь новой религии не вызвала сочувствия. Ко времени прибытия в Новгород епископа Иоакима обстановка там была накалена до предела. Противники христианства сумели организоваться и взяли верх в Неревском и Людином концах (в западной части города), захватив в заложники жену и «неких сородников» Добрыни, которые не успели перебраться на другую сторону Волхова; Добрыня удержал за собой только Славенский конец на восточной (Торговой) стороне. Язычники были настроены весьма решительно — «учиниша вече и закляшася вси не пустити [Добрыню] во град и не дати идолы опровергнути». Напрасно Добрыня увещевал их «лагодными словами» — его не хотели слушать. Чтобы не дать отряду Добрыни проникнуть на городское левобережье, новгородцы разметали волховский мост и поставили на берегу два «порока» (камнемета), «яко на сущия враги своя».

Положение княжеской стороны осложнялось тем, что городская знать и жрецы примкнули к народу. В их лице восстание приобрело авторитетных вождей. Иоакимовская летопись называет два имени: главного городского волхва («высшего над жрецами славян») Богомила и новгородского тысяцкого Угоняя. За первым закрепилось прозвище Соловей — по его редкому «сладкоречию», которое он с успехом пускал в ход, «вельми претя народу покоритися». Угоняй не отставал от него и, «ездя всюду, вопил: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание».

Наслушавшись таких речей, рассвирепевшая толпа повалила на Добрынин двор, где содержались под стражей жена и родственники воеводы, и убила всех, кто там находился. После этого все пути к примирению были отрезаны, чего, видимо, и добивались речистые предводители язычников.

Добрыне не оставалось ничего другого, как применить силу. Разработанная им операция по захвату новгородского левобережья может украсить учебник военного искусства любой эпохи. Ночью несколько сот человек под началом княжего тысяцкого Путяты были посажены в ладьи. Никем не замеченные, они тихо спустились вниз по Волхову, высадились на левом берегу, немного выше города, и вступили в Новгород со стороны Неревского конца. В Новгороде со дня на день ожидали прибытия подкрепления - земского ополчения из новгородских «пригородов», и в стане Добрыни, очевидно, прознали об этом.

Расчет воеводы полностью оправдался: никто не забил тревогу, «вси бо видевши чаяху своих воев быти». Под приветственные крики городской стражи Путята устремился прямиком ко двору Угоняя. Здесь он застал не только самого новгородского тысяцкого, но и других главарей восстания. Все они были схвачены и под охраной переправлены на правый берег. Сам Путята с большей частью своих ратников затворился на Угоняевом дворе.

Тем временем стражники наконец сообразили, что происходит, и подняли на ноги новгородцев. Огромная толпа окружила двор Угоняя. Но арест городских старшин сделал свое дело, лишив язычников единого руководства. Толпа разделилась на две части: одна беспорядочно пыталась овладеть двором новгородского тысяцкого, другая занялась погромами — «церковь Преображения Господня разметаша и дома христиан грабляху». Береговая линия временно была оставлена без присмотра. Воспользовавшись этим, Добрыня с войском на рассвете переплыл Волхов. Оказать непосредственную помощь отряду Путяты было, по-видимому, все-таки непросто, и Добрыня, чтобы отвлечь внимание новгородцев от осады Угоняева двора, приказал зажечь несколько домов на берегу. Для деревянного города пожар был хуже войны. Новгородцы, позабыв обо всем, бросились тушить огонь. Добрыня без помех вызволил Путяту из осады, а вскоре к воеводе явились новгородские послы с просьбой о мире.

Сломив сопротивление язычников, Добрыня приступил к крещению Новгорода. Все совершилось по киевскому образцу. Новгородские святилища были разорены ратниками Добрыни на глазах у новгородцев, которые с «воплем великим и слезами» смотрели на поругание своих богов. Затем Добрыня повелел, «чтоб шли ко крещению» на Волхов. Однако дух протеста был еще жив, поэтому вече упорно отказывалось узаконить перемену веры. Добрыне пришлось опять прибегнуть к силе. Не хотевших креститься воины «влачаху и крещаху, мужи выше моста, а жены ниже моста». Многие язычники хитрили, выдавая себя за крестившихся. По преданию, именно с крещением новгородцев связан обычай ношения русскими людьми нательных крестов: их будто бы выдали всем крестившимся, чтобы выявить тех, кто только притворялся крещеным.

Позже киевляне, гордившиеся тем, что введение христианства прошло у них более или менее гладко, злорадно напоминали новгородцам, в поруху их благочестию: «Путята крестил вас мечем, а Добрыня огнем».

Вслед за Новгородом христианство утвердилось в Ладоге и других городах Словенской земли. В начале XI в. в Приильменье, а также в бассейнах Луги, Шексны и Мологи распространился христианский обычай погребения.

Сопротивление христианству в других восточнославянских землях

В последние годы Х — начале XI вв. состоялось распределение волостных городов между сыновьями Владимира. Это позволило значительно расширить область миссионерской активности княжеской власти, так как молодые княжичи стремились превратить свои удельные «столицы» в центры христианского просвещения. Благодаря их стараниям христианство проникло далеко за пределы Русской земли в узком географическом понятии, хотя во многих восточнославянских землях княжеским резиденциям суждено было надолго остаться одинокими форпостами новой веры посреди языческого окружения.

Приобщение к христианству славян Верхнего Поднепровья происходило в целом мирным путем. Лишь в преданиях дреговичей сохранился глухой намек на какое-то кровавое побоище крестителей Туровской земли с местными язычниками. Одна легенда говорит, что когда знаменитые каменные кресты, которые и сегодня являются достопримечательностью Турова, приплыли по Припяти к городу и встали на берегу, речная вода окрасилась кровью.

Впрочем, вне зависимости от того, какими средствами христианские миссионеры добивались торжества над язычеством, им нигде не удалось достичь быстрого результата - христианизация днепровских славян растянулась на долгие годы. В одной старинной рукописи крещение Смоленской земли помечено 1013 г., и эта дата довольно точно соответствует материалам археологических исследований кривичских курганов, согласно которым первые немногочисленные захоронения по христианскому обряду появились в верховьях Днепра еще около середины Х в., но заметное преобладание они получили только в первой четверти XI в. Примерно та же картина наблюдается на племенных территориях древлян, радимичей, дреговичей и северян, где замена языческой кремации на христианскую ингумацию произошла в последней четверти Х — первой трети XI вв.

В землях, прилегавших к Поднепровью с северо-запада и северо-востока, христианство приживалось с еще большим трудом.

Первыми просветителями Полоцкой земли народное предание называет Рогнеду и ее старшего сына Изяслава. Поселившись после изгнания из Киева в Изяславле — городе, который построил для них Владимир, — они будто бы основали в его окрестностях монастырь, ставший рассадником христианства в земле полочан. Несмотря на свое позднее происхождение (рассказ о пострижении Рогнеды в «мнишескый образ» включен в Тверскую летопись XV в.), легенда довольно точно указывает на первоначальную область распространения христианства в Полоцкой земле. Подавляющее большинство местных христианских могильников конца Х — начала XI вв. действительно сосредоточено на юге, по берегам Свислочи (в районе Менеска и Изяславля), тогда как севернее, в окрестностях Полоцка, Друцка, Витебска, всецело господствует языческая погребальная обрядность (Алексеев Л.В. Полоцкая земля (Очерки истории северной Белоруссии в IX-XIII вв.). М., 1966. С. 227). Ожесточенное сопротивление полочан насаждению христианства засвидетельствовано также здешним сказанием о некоем безымянном богатыре, «который разрушил множество церквей» (Шейн П.В . Материалы для изучения быта и языка русского населения Северо-Западного края. СПб., 1893. Т. II. С. 424). Возможно, полоцкие кривичи, тяжело переживавшие недавний разгром Владимиром их племенного княжения, длительное время расценивали попытки привить им христианскую веру как политику духовного порабощения, усугублявшую их зависимость от Киева.

О раннем этапе христианизации Волго-Клязьминского междуречья повествует сравнительно большой корпус письменных памятников. Однако в основном это поздние источники сомнительного качества, обязанные своим возникновением стремлению книжников Владимиро-Суздальского и Московского княжеств создать собственную «священную историю».

В XII-XV вв. постепенно оформилось несколько самостоятельных традиций, каждая из которых опиралась на отдельный цикл сказаний, со своим главным героем. Одним из них был Добрыня, якобы ходивший с епископами «по Русской земле и до Ростова», «и учаше… веровати в единого Бога в Троице славимого, и научи и показа богоразумию и благочестию многих, и крести без числа людей, и многиа церкви воздвиже, и презвитеры и диаконы постави, и клиросы устрои, и уставы благочестне устави. И бысть радость велия в людех, и множашеся верующеи, и повсюду прославляшеся имя Христа Бога» (Никоновская летопись, под 991 г.).

Другим крестителем местных жителей почитался сам Владимир, который «ходи в Суздалскую землю, и тамо крести всех…» (там же, под 992 г.).

В Холмогорской летописи под 988 г. находим известие еще об одном крещении ростовцев и суздальцев. Здесь эта заслуга приписана легендарному епископу Федору, о котором сказано, что он «бысть первый епископ в Ростове и крести всю землю Ростовскую и Суздальскую»; с его именем также было связано предание о построении в Ростове великолепной дубовой церкви Успения Богородицы, простоявшей будто бы больше ста шестидесяти лет и уничтоженной пожаром около 1160 г.

Ряд летописей упоминают о миссионерской деятельности в Ростове князя Бориса (сына Владимира) и епископа Илариона, соперничавшего с Федором в праве считаться первым ростовским святителем и создателем Успенского храма.

Знаменательно, однако, то, что, несмотря на преизбыток крещений Ростово-Суздальской земли, в летописании так и не сложилось «канонического» рассказа о крещении жителей Ростова, подобного повестям о крещении киевлян и новгородцев, и, например, Ростовский (Хлебниковский) летописец, говоря об обращении своих соотечественников, почти дословно повторяет статью Повести временных лет под 988 г. о крещении киевлян.

Более того, бодрые заявления летописей о триумфальном шествии христианства по Ростово-Суздальской земле и «радости велией», царящей в сердцах туземцев, очень плохо вяжутся с мрачными оценками положения вещей в этом крае, имеющимися в житийной литературе. Составители житий первых ростовских чудотворцев — епископа Леонтия (60-е — начало 70-х гг. XI в.) и монаха Авраамия (XII в.?) — не скрывают, что их предшественники, епископы Федор и Иларион, весьма мало преуспели («ничтоже успе») в деле просвещения язычников и вскоре после прибытия в Ростов вынуждены были оставить кафедру по причине крайней враждебности местного населения: «не терпяще неверия и досаждения людей, избегоша».

То же противоречие наблюдаем в известиях о христианизации Муромской земли. Если Воскресенская и Никоновская летописи сообщают о крещении муромцев князем Владимиром (статья под 1471 г.), то Житие Константина Муромского говорит о полном провале христианской миссии, которую, согласно этому источнику, возглавил князь Глеб Владимирович. Получив от отца благословение на княжение в Муроме, Глеб «поиде… ко граду Мурому и став под градом, и в Муроме граде неверные люди многие исполчишася и укрепишася, и стояв под градом Муромом и отиде. И невернии людие князю Глебу не здашася, и благоверный князь Глеб тех неверных людей не одолев, от града Мурома отиде 12 поприщ и жит ту… в пределех муромских два лета», то есть до своей мученической кончины в 1015 г. Безусловно, именно такой прием и встречали христианские просветители Ростово-Суздальской и Муромской земель во времена Владимира.

«Сказание о построении града Ярославля»

Любопытным памятником, живописующим непростую обстановку, в которой приходилось действовать княжеской власти на этой окраине восточнославянского мира, является «Сказание о построении града Ярославля». В его основе лежит достаточно древнее предание, более или менее различимое сквозь поздние наслоения.

Из него мы узнаем, что некогда, неподалеку от места слияния Волги и Которосли, где суждено было возникнуть новому городу, было селище, называемое Медвежий угол. Живущие в нем язычники поклонялись Волосу, скотьему богу. В честь его было возведено святилище, при котором находился волхв, который поддерживал священный огонь и приносил идолу жертвы. Он также занимался прорицаниями и за это был весьма почитаем среди местных жителей. Однако, если с его стороны случался недогляд, и священный огонь гас, то волхва «люто истязали», после чего убивали и сжигали труп.

Жители Медвежьего угла помаленьку занимались скотоводством, однако основным их занятием был разбойный промысел на волжском торговом пути.

Так продолжалось до тех пор, пока в Ростов не приехал Ярослав (начало его ростовского княжения летописи датируют концом 80-х гг. Х в.). Желая положить конец грабежам, он нагрянул с дружиной в Медвежий угол. Язычники ополчились против него, но были разбиты, после чего «клятвою у Волоса обещали князю жить в согласии и оброки ему даяти». Тем не менее они решительно воспротивились крещению, на котором настаивал Ярослав.

Князь ушел в Ростов, однако через какое-то время вернулся в Медвежий угол. Теперь, наряду с дружиной, его сопровождали епископ, священники, дьяконы и церковные мастера. На этот раз язычники не осмелились сами вступить в бой с княжеским войском, но выпустили на них из клети «люта зверя и псов». Храбрость Ярослава спасла его спутников: князь поразил секирой «лютого зверя» (речь, очевидно, идет о медведе — священном животном Велеса), а псы, струсив, убежали.

Растерявшиеся обитатели Медвежьего угла запросили пощады. На следующее утро Ярослав заложил рядом с их селищем город, который назвал «во свое имя» Ярославлем. На месте, окропленном святой водой, князь лично водрузил деревянный крест, ознаменовав начало строительства храма пророка Илии, так как его победа над «хищным и лютым зверем» состоялась в день памяти этого святого (20 июля). Новый город был заселен христианами, а к церкви Илии Пророка Ярослав приставил священников и дьяконов. Однако и после всего этого язычники продолжали упорствовать — «жили особо от горожан и поклонялись Волосу».

Их обращение произошло много позднее, в год, когда Ростовская область подверглась сильной засухе. Молитвы Волосу о дожде не помогали. Тогда священник Ильинской церкви спросил язычников, уверуют ли они, если заступничеством Пресвятой Богородицы и пророка Илии на землю изольется дождь. Те ответили утвердительно. В их присутствии был отслужен молебен, после которого небо заволокло тучами, и начался ливень. Потрясенные могуществом христианского Бога, жители Медвежьего угла сами сожгли идол Волоса и все поголовно крестились.

Само собой разумеется, что «Сказание…», даже с большими оговорками, не может быть отнесено к полноценным историческим свидетельствам. Но кое в чем оно, несомненно, отразило истину. Обращает на себя внимание политическая осторожность, если не сказать деликатность, в обхождении с язычниками, совершенно несвойственная действиям княжеской власти в других восточнославянских землях: хотя Ярослав и строит в Медвежьем углу крепость — оплот христианства, но вместе с тем он явно не склонен пускать в ход насильственные средства, вроде «низвержения кумиров» и т. п. Не менее показателен контраст между неустанной миссионерской заботой земных властей и конечной тщетностью их усилий, подчеркнутый концовкой «Сказания…», где главная роль в обращении идолопоклонников отведена чудесному вмешательству свыше. В этом позволительно видеть не просто характерный для церковных преданий сюжетный шаблон, а отложившееся в памяти русских людей устойчивое представление о трудностях, с которыми сталкивалась княжеская администрация при христианизации Ярославского Поволжья.

Материалы археологических раскопок показывают, что ингумационные захоронения появляются здесь в конце Х в., но их широкое распространение приходится на XI-XII столетия.

Приблизительно такими же темпами эволюционировала погребальная обрядность в земле вятичей. Сказать больше о проникновении христианства в Приокский бассейн в конце Х - начале XI в. невозможно из-за отсутствия в древнерусской литературе и фольклоре каких-либо известий на этот счет.

Итоги «крещения Руси» при князе Владимире

В итоге мы видим, что историческое явление, получившее в историографии название «крещение Руси», по своим географическим, этническим и социальным характеристикам предстает далеко не столь всеохватным, как это подразумевается. Историк должен поправить Иакова Мниха: Владимир не то чтобы крестил Русскую землю «из конца в конец», скорее при нем христианство было занесено во все концы Русской земли. «Володимер [землю] взора [вспахал] и умягчи рекше крещеньем просветив… а мы пожинаем ученье приемлюще книжное», — говорит летописец. Другими словами, в княжение Владимира был заложен фундамент христианской Руси, достаточно прочный, чтобы в будущем понести не колеблясь величественное здание русской цивилизации.

Вместе с тем рассматривать принятие Русью христианства в одном только местном, узконациональном аспекте - значит крайне обеднить (и, следовательно, исказить) историческое значение этого события, поскольку крещение Руси было лишь частью неизмеримо более широкого процесса христианизации варварских народов Европы, преимущественно германцев и славян, собственно и обеспечившего Христовой церкви всемирно-историческую победу. В Х столетии многовековой период распространения христианства in barbaros (среди варваров) подходил к концу. Языческие боги еще сохраняли свою власть над многими племенами и народцами, скрывавшимися в лесных дебрях и других труднодоступных местах на окраинах европейского севера и востока, но вожди последних крупных племенных объединений, претендовавших на государственное бытие, один за другим склонялись перед всепобеждающим Крестом. В 930-х гг. христианство окончательно укореняется в Чехии, благодаря святому князю Вячеславу (Вацлаву); в 960 г. польский князь Мешко I сдается на увещания своей чешской жены Домбровки и принимает крещение по римскому обряду; в 974 г. немецкие миссионеры обращают в христианство датского короля Харальда Синезубого; примерно тогда же крестится Геза Венгерский, а в середине 990-х гг. норвежский король Олав Трюггвасон познает в Царьграде истинного Бога.
.

Эти книги я написал для того, чтобы помочь вернуть эпоху князя Владимира в историческое сознание нашего общества.

Крещение Руси – великое историческое событие, которое принято считать очень прогрессивным для своего времени. Считается, что избавившись от язычества и вступив добровольно на путь христианства, русский народ сделал единственно правильный выбор. Однако так ли все было радужно и легко, как это описывается в учебниках по истории? Как насаждалась новая религия и для чего это делалось? Каким образом язычество трансформировалось в православие?

Ответы на эти вопросы заставят вас по-новому взглянуть на историю нашего государства. Толчком к написанию данной статьи в жанре «исторического расследования» послужила информация из книг писательницы Анастасии Новых, в которых недвусмысленно говорится о том, что насаждение христианства проходило «огнем и мечом», и что новая религия была не более чем попыткой князя Владимира утвердить свою единоличную власть, с чем древние языческие верования не справлялись. Есть ли подтверждения данной информации в исторической науке? Оказывается, есть. Согласно официальной версии истории, православие пришло на Русь из Византии во время правления князя Владимира Красное Солнышко в 988 г. Однако по поводу понятия и термина «православие» до сих пор существует множество вопросов.

Современные историки отмечают, что понятия «христианство» и «православие» не тождественны. Например, современный философский словарь дает следующее определение православия: «Славянский эквивалент ортодоксии (греч. Ortodoxia – правильное знание). Термин впервые употребляется во 2 веке в противоположности с гетеродоксией (греч. Geterodoxia – заблуждение еретиков)». Ортодоксия же означает строгое следование какому-либо учению, правоверие. Согласно этим данным, православие = ортодоксия = правоверие. Еще одно определение из старославянского словаря, составленного по летописям 10-11 веков.

Интересно, что в данном словаре нет слова «православие», однако есть «правоверие», что означает: «истинная, правая вера». Так какая же «правая вера» пришла на Русь в 988 году?

В 988 году еще существовала единая церковь и единое христианство. Разделение христианства на римско-католическую и греко-кафолическую (правоверную) произошло только через 60 лет – в 1054 году. Окончательный выбор в пользу восточной христианской церкви на Руси был сделан гораздо позже.

А что же означало «православие» на Руси и когда оно впервые упоминается? Один из первых источников – это летопись византийского монаха Велизария, написанная в 532 году, задолго до крещения Руси. Велизарий недвусмысленно называет наших предков «православными словенами и русинами». Так что же действительно значило в те времена слово «православие»? Очень просто: словены и русины были православными, потому что «славили Правь», что совершенно очевидно из этимологии самого слова.

Напомним, что Правь в языческой славянской религии – это мир древних славянских богов!

Подмена терминов «правоверие» и «православие» произошла только в 17 веке, когда московский патриарх Никон произвел знаменитую церковную реформу. Основной целью данной реформы было вовсе не изменение обрядов христианской церкви, как это трактуется сейчас.

Наверняка у каждого человека, изучавшего историю данной реформы, возникал закономерный вопрос: в чем же был смысл реформы? Неужели только из-за незначительных изменений в обряде людей ссылали и казнили безжалостно и настолько жестоко? Современные историки-альтернативисты считают, что данная реформа на самом деле являлась уничтожением двоеверия на Руси.

То есть, до правления царя Алексея Михайловича на Руси на самом деле существовало двоеверие – простой народ вплоть до 17 века (!) исповедовал не только правоверие (христианство по греческому образцу), но и старую, дохристианскую веру своих предков – православие! Христианского патриарха Никона волновало то, что православные староверы жили своими устоями и не признавали его власть. Таким образом, во время реформы Никон приказал переписать все богослужебные книги, заменяя термин «правоверная христианская вера» на «православная вера христианская». Так древнеславянское язычество на бумаге стало христианством.

В древних, неисправленных текстах (например, «Четьи Минеи») до сих пор можно увидеть старую запись в виде «правоверная христианская вера», а не православная. Так все достижения языческого славянского православия стали восприниматься в свете истории как достижения христианской религии. Реформа Никона вызвала сильное сопротивление, в результате чего патриарх был низложен, а в официальных документах христианская церковь стала вновь записываться как «правоверная».

Итак, подлинная история христианства на Руси вовсе не так однозначна, как ее преподносят в наших учебниках, и современные ученые все чаще об этом говорят. До 988 года на Руси существовала своя, старая языческая вера, которая называлась «православием».

В конце 10 века Владимир крестил Русь по греческому канону, сделав христианство государственной религией. В 1054 году произошел раскол христианства на западную и восточную церкви, после чего восточная христианская церковь с центром в Константинополе стала называться правоверной. Официально термин «православие» стал использоваться христианской церковью только в середине 20 века (!), во время правления большевиков, когда появился термин РПЦ – «Русская Православная Церковь». Ранее российская христианская церковь называлась «Российская Греко-Кафолическая церковь» или «Российская Ортодоксальная церковь греческого обряда».

Таким образом, мы видим, что христианская вера насаждалась на Руси с большими трудностями, на протяжении многих веков, превратившись в итоге в некую смесь православия (христианского язычества) и греческого христианства. Если хорошо поискать, то в современном российском христианстве можно найти огромное количество обрядов, праздников и даже терминов, которые перешли сюда из язычества. Простые люди на Руси до такой степени не хотели отказываться от старой, православной веры, что христианству пришлось пойти на определенные уступки. Подобнее об этом – в книге Анастасии Новых «АллатРа». Например, взгляните на эту таблицу:

	Русский (славянский) праздник	Христианский (религиозный) праздник
	Праздник бога Велеса	Рождественский сочельник
		Рождество Христово
	День бога Велеса (покровитель скота)	День св. Власия (покровитель животных)
	День Марены	День св. Марианны
	Масленица (отмечается за 50 дней до Пасхи)	Благовещение
	День Дажьбога (первый выгон скота, договор пастухов с чёртом)	День св. Георгия Победоносца (покровитель скота и покровитель воинов)
	День Бориса-хлебника (праздник первых ростков)	Перенесение мощей благоверных Бориса и Глеба
	День бога Ярилы (бог весны)	Перенесение мощей св. Николая Весеннего, приносящего тёплую погоду
	Триглав (языческая троица - Перун, Сварог, Свентовит)	Св. Троица (христианская троица)
	Русальная неделя	День Аграфены купальницы (с обязательным купанием)
	День Ивана Купалы (во время праздника обливали друг друга водой, купались)	Рождество Иоанна Крестителя
	День бога Перуна (бог грома)	День св. Илии Пророка (громовержца)
	Праздник первых плодов	Праздник освящения плодов
	День бога Стрибога (бог ветров)	День Мирона Ветрогона (приносящего ветер)
	День Волха Змеевича	День преподобного Симона Столпника
	Праздник рожениц	Рождество Богородицы
	День богини Макоши (богини-пряхи, прядущей нить судьбы)	День Параскевы Пятницы (покровительницы шитья)
	В этот день Сварог открыл людям железо	День Козьмы и Дамиана (покровителей кузнецов)
	День богов Сварога и Симаргла (Сварог - бог неба и огня)	День Михаила Архангела

Приведем лишь одну цитату из старых русских летописей, которая ярко демонстрирует процесс принудительного насаждения христианства на Руси «огнем и мечом»:

«В Новгороде люди, увидев, что Добрыня идет крестить их, учинили вече и заклялись все не пустить их в город и не дать опровергнуть идолов. И когда он пришел, они, разметав мост великий, вышли с оружием, и какими бы угрозами или ласковыми словами их Добрыня ни увещевал, они и слышать не хотели, и вывели два самострела больших со множеством камней, и поставили их на мосту, как на настоящих своих врагов. Высший же над славянскими жрецами Богомил, который из-за своего красноречия был наречен Соловьем, запрещал людям покоряться».

В 1227 году четырех волхвов, после суда у архиепископа, сожгли в Новгороде, несмотря на заступничество бояр, а через год архиепископ был изгнан горожанами. В Синодальной редакции церковного устава князя Владимира, среди проступков, подлежащих церковному наказанию, перечисляются: «или кто молится под овином или в рощеньи, или у воды» и те же «чародеяние, волхование».

Троицкая редакция устава (16 в.) включила и тех, кто «молятся твари, солнцу, луне, звездам, облакам, ветрам, кладезям рекам, дубию, горам, каменьям».

А что такое на самом деле «православие»? Это не религия, это вера, а правь – это причинный мир, породивший богов и славяно-арийских предков, славь – это уважение и прославление народом жизненных

Основ своих предков.

Что же такое христианство? Это религия, созданная иудеями (жрецами), в основе которой лежат труды Моисея и корысти ради видоизмененное учение Христа, который был послан «заблудшим овцам дома Израилева». Иисус был послан иудеям для того, чтобы поведать о человеческих ценностях, в ответ же иудеи распяли его, а затем долго уничтожали его истинных последователей – так же, как уничтожали славянских волхвов в процессе насаждения христианства на Руси.

Потом практичный Савл (настоящее имя Апостола Павла) объединил учение Христа с законом Моисея и создал что-то вроде нового религиозного бренда, который стал быстро распространяться по миру, как это ни странно. Это поразительно успешное предприятие обслуживало интересы скрытых игроков, о которых мы не будем говорить подробно в данной статье. Для этого мы рекомендуем вам прочитать книгу Анастасии Новых «Сэнсэй 4», из которой вы узнаете всю правду о процессе создания христианской церкви и религии в целом. Рекомендуем вам это сделать как минимум ради расширения кругозора, тем более что данную книгу вы можете скачать совершенно бесплатно тут, или кликнув по цитате ниже.

Читайте об этом подробнее в книгах Анастасии Новых

(кликните на цитату, чтобы бесплатно скачать книгу целиком):

К сожалению, эти сказания были основательно переделаны, когда стали насаждать христианство и уничтожать «языческие», исконно славянские верования, где замещая информацию, где переделывая её, а где и вовсе сжигая берестяные грамоты со старославянскими записями. Тогда и произошли серьёзные подмены с уклоном на идеологию христианской религии.

- Анастасия НОВЫХ - "АллатРа"

Ведическое Информационное Агентство Мидгард-ИНФО

Численность Европы до христианизации – 800 млн. человек, после крещения – 4 млн. человек...

Рось (Русь) – в период с 988 г. по 1000 г., когда происходило насильное крещение из 12 млн. человек осталось 3 млн.

На Руси христианство насаждалось силой, при этом уничтожались культовые сооружения Славян, зачастую вместе с сопротивлявшимися людьми. Отметим, что христианство было городской религией, для сельских жителей в целом это вероучение было и непонятно и неполезно, поскольку ничем не помогало им, в отличии от природных культов ВеРы. Но и в городах Руси введение христианства как единственной религии, сопровождающееся разрушением и осквернением родных святынь, вызывало упорное сопротивление. Ключевой момент – восставали не против христианства, как такового (несколько веков до этого немногочисленные христиане относительно мирно сосуществовали с язычниками), восставали против уничтожения старой веры.

Редко кто из современных православных богословов упоминает о наличии противоречивых объяснений начала «крещения Руси», а проповедники вообще обходят эту щекотливую тему. Чаще всего излагается корсунская версия, причем преподносят ее своим слушателям и читателям как единственную и абсолютно достоверную. Между тем такой крупный и авторитетный церковный историк, как профессор Е. Е. Голубинский, решительно отвергал ее (см.: т. I, ч. I, с. 127).

О том, как шла христианизация Руси интересные данные сообщает археология: из 83 стационарно исследованных археологами городищ Киевской Руси IX – начала XI в. 24 (почти 30%) «прекратили своё существование к началу XI в. По всех видимости, речь идет в первую очередь о тех городищах древних славян, которые изначально были святилищами. Археологи обнаружили систему гнёзд поселений, скапливающихся вокруг «городищ», не нёсших ни, так называемого, «культурного слоя», свидетельства постоянного проживания на них людей, ни сколько-нибудь серьёзных укреплений. Зато на этих странных городищах часто находили следы постоянно поддерживавшегося огня и остатки «столбов», возвышавшихся в центре очерченного символическим валом круга – то есть, следы языческих капищ.

Именно такие крупные известные языческие центры поклонения разрушались в первую очередь, а люди из городищ либо гибли, защищая свои святыни, либо предпочитали уходить подальше, туда, где их не достали бы христианские миссионеры, насаждающие новую веру «огнем и мечом». Жестокие действия князя, его стремление уничтожить языческих богов и волхвов объясняется еще и менталитетом людей того времени. Князь должен был уничтожить все изваяния старых богов, всех их служителей, как уничтожают смертельно опасных врагов. Будучи воспитанным в языческом обществе, Владимир не мог не верить в силу богов, не мог не опасаться их мести. Даже христианские летописцы не сомневались в силе волхвов: «То не диво, что от волхвования сбывается чародейство», пишет Нестор, и вторит ему Иаков Мних в похвале князю Владимиру - «немало и волхвы чудес сотворили».

Кстати, на Новгородчине сохранилось предание, что креститель Новгорода Добрыня впоследствии от угрызений совести утопился в Ильмене. По крайней мере, в летописях после 990 г. он действительно больше не упоминается. Летописи хранят глухое молчание и о смерти князя Владимира, лишь зафиксировав сам факт. Но интересно, что на старых иконах, начиная с фресок 12 в. в соборах Владимира, князь-креститель изображается с очень характерным крестом в руках – атрибутом мученика. Так изображали христиан, принявших мученическую смерть за веру. После смерти Владимира крещение Руси продолжалось теми же методами, хотя уже гораздо медленнее. В Муроме и Ростове сопротивление насаждению христианства, согласно традиционной церковной истории, продолжалась до XII века. Дольше других славянских племен родную веру сохраняли Вятичи, оказывавшие сопротивление христианским миссионерам вплоть до 13 века. В то же время до 12 века в уже крещеных землях то и дело вспыхивали антихристианские восстания. (см. статью «Антихристианские выступления домонгольского периода»).

Не только ученые, но и некоторые церковные авторы не отрицали в прошлом принудительного характера крещения жителей столицы Киевского государства. На насильственность приобщения к новой вере киевлян указывали в своих трудах многие историки церкви. Так, например, архиепископ Макарий (Булгаков) писал: «Не все, принявшие тогда у нас святую веру, приняли ее по любви, некоторые - только по страху к повелевшему; не все крестились охотно, некоторые - неохотно» (т. I, с. 27). «Нежелавших креститься, - признавал Е. Е. Голубинский, - было весьма много как в Киеве, так и вообще во всей Руси» (т. I, ч. I, с. 175). Такого же мнения на этот счет и архиепископ Филарет (Гумилевский) (см.: История русской церкви, с. 31),

Открыто признавался насильственный характер приобщения к христианству жителей Киева и на страницах дореволюционной церковной периодики - в статьях, посвященных князю Владимиру и его деятельности по «крещению Руси». В частности, священник М. Морев писал, комментируя рассказ летописца о крещении киевлян: «Многие не желали креститься: одни по нерешительности, в которой прежде долго находился и сам князь Владимир, другие по упорству; но последние не желали слушать и проповеди… Ожесточенные приверженцы старой веры бежали в степи и леса» (Приходская жизнь, 1911, № 12, с. 719). В таком же духе пересказал летописное повествование архимандрит Макарий. Констатировав, что многие жители Киева «явились на реку из страха перед князем», он далее отметил: «Крестились одновременно очень много киевлян. Но нашлись и такие, которые не хотели слушать ни проповедей духовенства, ни приказания князя: они бежали из Киева в степи и леса» (Православный благовестник, 1914, № 2, с. 35 - 36).

Иначе и не могло быть. Как уже отмечалось, потребность в новой религии первоначально ощущали лишь социальные верхи Киевской Руси. Владимиру и его ближайшему окружению она была нужна для укрепления великокняжеской власти. Формировавшееся сословие феодалов искало в ней оправдание своего привилегированного положения в древнерусском обществе и идеологическую узду для челяди и смердов. Купцам христианизация Руси сулила расширение и укрепление торговых связей с христианскими странами. Все они получали возможность с помощью новой веры насаждать в массах дух покорности, примирять угнетенных с тяготами подневольной жизни и тем самым удерживать народные массы от активных форм социального протеста. Ради таких перспектив можно было изменить многовековой традиции, порвать с языческим прошлым, отказаться от привычных форм духовной жизни.

Как неоднократно отмечалось, крещение киевлян явилось всего лишь началом процесса христианизации Древнерусского государства. Новую веру, ставшую госу-дарствеинай религией, надо было распространить по городам и селам Киевской Руси. И хотя крещением повсеместно занимались не только привезенные из Византии священнослужители, но и княжеские власти, выполнить поставленную задачу оказалось не так-то просто.

Судя по летописным свидетельствам и житийным материалам, редко где насаждение христианства обходилось без насилия и принуждения с одной стороны и сопротивления - с другой. Вот лишь несколько фактов.

Вторым до величине и значению городом Киевской Руси в период княжения Владимира Святославича был Новгород. Поэтому вслед за киевлянами предстояло креститься и новгородцам. Для этой цели в Новгород в 991 году был направлен епископ Иоаким Корсунянин, которого сопровождал новгородский воевода Добрыня (дядя Владимира по матери) - тот самый, который за десять лет до этого устанавливал кумира над Волховом по повелению киевского князя. В помощь им была придана киевская дружина во главе с тысяцким 1 князя Владимира Путятой.

1 Тысяцкий - должностное лицо, которого избирало вече; во времена военных действий командовал народным ополчением («тысячей»).

Узнав о цели, прибытия Добрыни с епископом, новгородцы порешили на вече не пускать в город этих миссионеров и не принимать новой религии. Понимая, что киевские дружинники прибыли с Добрыней не на прогулку, жители Новгорода взялись за оружие. Их действия направлял тысяцкий Угоняй и языческий жрец Богомил Соловей. Центром сопротивления, стала Софийская сторома. Чтобы крестители не перебрались на нее с Торговой стороны, где они принудительно привели к новой вере несколько сот новгородцев, был разметан мост через Волхов. Путята с помощью военной хитрости проник со своим отрядом в центр Софийской стороны и захватил самого Угоняя и его соратников. Но восставшие новгородцы продолжали сопротивляться. Лишь после того, как тайком переправившийся через реку отряд Добрыни поджег дома участников восстания, сопротивление противников христианизации Новгородской земли было подавлено.

Конечно, восставшие новгородцы руководствовались в своих действиях не толькоо религиозными мотивами, но и политическими соображениями - нежеланием попасть в полную зависимость от киевского князя. Именно последним обстоятельством объясняется участие в восстании многих представителей новгородской знати. И тем не менее непринятие новой веры было налицо, причем наиболее резко и открыто демонстрировал это непринятие простой новгородский люд, которому насаждавшееся христианство не несло ничего xopoшего.

Когда по приказу Добрыни языческие идолы были повержены (деревянные предали огню, а каменные утопили в Волхове) и началась процедура принятия христианской веры, желающих креститься оказалось не так уж много. Воинам, княжеской дружины пришлось перейти от уговоров к прямому принуждению и силой загонять упорствовавших новгородцев в реку.

Вся эта процедура принудительного обращения Новгорода в христианство дала новгородцам основание заявить, что их «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем».

Немало драматических ситуаций, свидетельствовавших о непринятии христианства значительной частью горожан в селян Древней Руси и о насилъственном обращении ослушников в новую веру, складывалось и в других местах.

В частности, с большим трудом удалось христианским миссионерам приобщить к новой вере жителей

древнего Ростова. Первые два епископа Федор и Иларион (XI в.) ничего не могли поделать с ростовчанами-язычниками и сами отказались от своего пребывания в этом городе: «избегоша, не терпяще неверия и многая досаждения от людей». Против третьего епископа Леонтия город взбунтовался: над «владыкой» нависла реальная угроза не только изгнания, но и насильственной смерти. Лишь четвертый епископ Исайя смог добиться некоторого успеха, да и то не в самом Ростове, а в Ростовской земле. Но и ему не удалось заставить всех ростовчан отказаться от язычества и окончательно перейти в христианство.

Такие же трудности возникли при христианизации населения древнего Мурома: не смогли приобщить муромцев к новой вере ни сын киевского князя Владимира Глеб, ни его преемник.

Иногда местное население устраивало самосуд над некоторыми миссионерами, проявлявшими излишнюю ревность при насаждении христианства. Именно так поступили, например, вятичи, убившие монаха-миссионера Кукшу, который в середине XII века прибыл на Вятскую землю из Киево-Печерского монастыря.

Об обстоятельствах приобщения к христианству жителей других городов и местностей Древней Руси сведений не сохранилось. Но вряд ли там крещение проходило иначе, чем в упомянутых выше городах.

Все это, вместе взятое, дало основание историкам (в том числе и церковным) говорить о том, что введение христианства на Руси при князе Владимире и его преемниках не было мирным и спокойным процессом, что новую веру насаждали с применением насилия, вызывавшего противодействие различных групп местного населения и прежде всего простого люда. Русь, писал Е. Е. Голубинский, «крещена была не только проповедью, но и принуждением» (т. I, ч. I, с. 199). Полемизируя с теми, кто утверждал, будто наши предки приняли крещение «без борьбы и насилий», Е. Е. Голубинский писал: «Совершенная покорность русских в деле перемены веры воле князя и так называемое мирное распространение христианства на Руси есть не что иное, как невозможная выдумка наших неумеренных патриотов, хотящих приносить здравый смысл в жертву своему патриотизму. Нет сомнения, что введение новой веры сопровождалось немалым волнением в народе, что были открытые сопротивления и бунты» (там же, с. 175 - 176).

Столь же категоричны в своих высказываниях на эту тему и авторы многих статей, публиковавшихся в дореволюционное время на страницах церковной периодики. «Язычество, - говорилось в статье «Политическая и общественная деятельность высших представителей русской церкви (X - XV вв.)», - было еще сильно, оно не отжило еще своего времени у нас на Руси, оно сопротивлялось введению христианства; поэтому правительство принимает насильственные меры в деле распространения христианства, прибегает к огню и мечу с целью внедрения евангельского учения в сердца язычников. И служители Христа не вооружаются против таких средств; напротив, они их оправдывают и на трупах воздвигают крест Христов» (Звонарь, 1907, № 8, с. 32).

Все эти факты и высказывания, нелестно характеризующие светских и церковных «крестителей» Киевской Руси, хорошо известны богословско-церковным кругам Московской патриархии. И тем не менее современные богословы и проповедники либо замалчивают их, либо выступают с заявлениями прямо противоположного содержания - уверяют своих читателей и слушателей, будто введению христианства никто не противодействовал и осуществлялась эта акция в атмосфере всеобщей поддержки. «Привлечение язычников и инаковерующих в Киевской Руси к церкви Христовой, - утверждает митрополит Антоний (Мельников), ничем не аргументируя свое утверждение, - совершалось не путем насилия, а силой убеждения, при содействии благодати божией, живой и чудесной» (ЖМП, 1982, № 5, с. 50).

Владимир понимал, что для новопостроенных церквей нужны служители. И если византийских епископов народ встречал явно враждебно, то что говорить о попах, которым пришлось бы общаться с насильно обращенными язычниками лично и ежедневно. Да и не набралось бы в Византии столько желающих ехать служить в церквах только что окрещенных русов. Князь собирает со всей земли детей (в основном, сирот) для обучения книжной, в первую голову, конечно, библейской, премудрости. Византийские книги переводят на русский язык, конечно, не полностью, в сокращенном, зачастую упрощенном варианте.

Показательно в этом отношении освещение современной церковной печатью обстоятельств крещения новгородцев. В предисловии к «Православному церковному календарю на 1983 год», посвященном церковной истории Новгорода и Пскова, приобщение новгородцев к христианству преподнесено как мирная идиллия: «Жители Новгорода приняли крещение в 988 году (?) от святого Иоакима Корсунянина… который стал первым новгородским епископом» (с. 2). И ни слова о том, как это крещение проходило и какова была реакция новгородцев на появление в городе Иоакима.

Утверждения такого рода рассчитаны на людей, ничего не знающих о прошлом своего народа - в том числе и о том, что крестили наших предков принудительно и делали это в интересах господствующих сословий формировавшегося феодального общества.