Средневековье, как говорилось выше, было пронизано христианским мировоззрением на жизнь, общество и процессы, проходящие в нём (экономические, политические, социальные). Определённо, Папский Престол сыграл значительную роль (воздействие) в политической жизни Средневековой Европы. Пик этого воздействия был достигнут в XIII веке, когда завершилось формирование особой системы учения – схоластики (теологического учения, которое было ориентировано на оправдание принципов веры средствами человеческого разума. Именно с позиции схоластического учения стоит рассматривать раннею политическую мысль Средневековой Европы, так как богословие постепенно вытеснило философию, но особо не утратило её черт и знаний, тем самым продолжив развивать политическую мысль, которая к тому времени уже обогатилась воззрениями античных мыслителей.

В развитии политической мысли Средневековья большую роль сыграл Томас Аквинат, иначе Фома Аквинский (1225-1274 гг.) – богослов, монах, представитель схоластического течения, который на ряду с религиозными вопросами, в своих трудах поднимал политические и правовые вопросы. Его идеи о государстве, законах, праве прочесть в таких трудах как: «О правлении государей» (1265-1266 гг.), а также «Сумма теологии» (1266-1274 гг.) и много других.

Во многом, Фома Аквинский перенял Аристотелевские идеи о политике, так как был знаком с его политическими трудами. В последствии эти идеи он воплотил в новой, до сего невиданной, христианской доктрине государственного устройства. Так, Аквинский был солидарен с Аристотелем в том, что человек есть «существо общественное и политическое»: в человеке с рождения заложено понимание и стремление объединиться в некую общественную форму, выражением которой будет государство. На фоне социальных и биологических потребностей и возникает политическое объединение. Социальная структура государства у Фомы Аквинского складывается из ремесленников, солдат, земледельцев, политиков, землевладельцев, священнослужителей и других. Государство, по мнению Аквинского, функционирует только тогда, когда природа произведет такую массу людей, среди которых одни являются физически крепкими, другие – мужественными, третьи – проницательными в умственном отношении. В этом разделении Фома Аквинский также идет вслед за Аристотелем и утверждает, что эти различные категории работников необходимы для государства в силу его «природы».

Как и у мыслителей Античности, у Фомы Аквинского целью государственности является достижение «общего блага», которое выражается в том, чтобы обеспечить достойные и разумные условия жизни подданным (гражданам). Именно в сохранении феодально-сословного строя, в котором отдельные лица и богачи будут иметь привилегированное положение, а из политики будут отчуждены торговцы, ремесленники, земледельцы, Фома Аквинский видит достижение «общего блага».

В своём трактате «О правлении государей» он размышляет о наиболее лучшей форме государственного правления. Так, сначала он рассуждает о том, что делает правителя тираном: В частности, властитель, который правит наперекор законам бога и морали, который распространяет свою компетенцию выше положенного, вторгаясь тем самым в духовную жизнь подданных или облагая их чересчур высокими налогами, - именно этот правитель обращается в тирана. Фома Аквинский призывает бороться с такими правителями и отвергает тиранию как форму правления, но вопросы о методах борьбы с тиранией должна решать церковь.

В частности, Тиранию Аквинский отчуждал от монархии, в которой и видел наиболее лучшую форму правления, исходя из нескольких факторов: Во-первых, она сходна с мирозданием, которое устроено и руководимо одним Богом (в государстве монархом), она подобна человеческому организму, части которого направляются и объединяются одним и единственным разумом (монархом). «Один правит лучше, чем многие, потому что они только приближаются к тому, чтобы стать единым целым… Среди множества частей тела существует одна, которая движет всем - сердце, а среди частей души по преимуществу главенствует одна сила – разум… Так, у пчел один царь, а во всей вселенной один Бог, творец всего и правитель. Это разумно. Поистине, всякое множество происходит от одного, а потому наилучшим образом управляется то человеческое множество, которое управляет одним». Во-вторых, исторических опыт продемонстрировал и показал, что устойчивы и богаты были те государства, где царствовал один, а не множество людей.

Как говорилось выше, на Фому Аквинского оказали существенное влияние воззрения Аристотеля, поэтому он имел особое представление и о других формах государственного правления: олигархии, аристократии,демократии, политии. Но среди этого множества наиболее лучшей им выделялась монархия. При этом он выделял две формы монархического правления – абсолютную монархию и монархию политическую. Вторая, по мнению Аквинского, обладает рядом преимуществ и отличается от первой тем, в ней существенной силой выступают крупные феодалы (духовные и светские). Так, во второй форме монархии: «Власть монархов стоит в зависимости от закона и не выходит за его рамки». В свою очередь в первой: «Власть монархов не стоит в зависимости от закона, и монарх в праве поступать как хочет, так как в его руках состоят все ветви власти».

Таким образом, можно сказать, что наилучшей формой правления у Фомы Аквинского является монархия, причём в ней уже прослеживаются некоторые элементы конституционной монархии, где правитель правит в соответствии с законом и не выходит за его рамки, где народ не угнетается правителем, где сам монарх заинтересован в том, чтобы его подданные благоденствовали и ни в чём не нуждались.

1. Единичные вещи
2. Различие между сущностью (essentia) и бытием
3. Бог как чистый акт бытия
4. Ступени бытия Фомы Аквинского
5. Материя как начало индивидуации и персонализм
6. Множественность видов сущего (ens)
7. Акт бытия
8. Эссеизм Фомы Аквинского
9. Пассивная и активная потенции
10. Концепция бытия-действия Фомы Аквинского
11. «Бог существует»

Единичные вещи

Фома сформировал свою концепцию бытия в соответствии с единичностью вещей. Она должна была выглядеть иначе, чем концепции старой схоластики, которые исходным пунктом своих рассуждений прямо исходили из вечных идей или понятия Бога.

Единичные вещи – и только они – являются субстанциями и обладают самостоятельным бытием. Это было принципиальной позицией Фомы, которая совпадала со взглядами Аристотеля. Отсюда берет начало взгляд на проблему универсалий. Это был умеренно реалистический взгляд в духе Аристотеля. Всеобщее существует, но только в связи с единичными вещами. Оно существует в субстанциях и в силу этого может быть абстрагировано разумом, но само всеобщее субстанцией не является.

Только единичные объекты являются субстанциями. Они всегда сложны:

1) сложными являются сущности и существования. Сущностью каждой вещи является то, что обще ее видам и заключено в определении. Сущность Бога такова, что она предполагает Его существование. В то же время, однако, сущность сотворенных Им вещей существования не имплицирует. Из их сущности не следует, что они должны существовать. Человек или камень существует не благодаря своей «сущности», а благодаря какому-то другому фактору. В этом лежит принципиальное различие между Богом и творением. Отсюда, Бог является необходимым бытием (Он должен существовать, поскольку это лежит в Его сущности) и независимым (поскольку Он существует только исходя из собственной природы), а творение является случайным и зависимым бытием (поскольку существование не лежит в его природе). Следовательно, Бог является простым бытием, а творение – сложным, так как оно складывается из сущности и существования;

2) сущность телесных субстанций, в свою очередь, состоит из формы и материи. Форма является основой того, что в остальных существах является качественным, а материя – основанием того, что является индивидуально различным. Форма является источником единого в субстанциях, а материя же – источником множественности. А если она является проявлением множественности, то и телесности. В этом лежит принципиальное различие между духовным и телесным миром; и то, что телесно, состоит из формы и материи, а то, что чисто духовно, то (вопреки августинизму) обладает только формой;

3) вышеприведенные различения Фома формулировал также при помощи наиболее общего, идущего от Аристотеля, противопоставления потенции и действия, или возможного и действительного бытия, форма является действующей, материя обладает только потенциальностью. Бог является чистым действием, творение же всегда включает в себя потенциальный фактор, который реализуется только постепенно.

Различие между сущностью (essentia) и бытием

В трактовке проблемы бытия Фома, отправляясь от Аристотеля, признавал существование единичных вещей, или сущностей. Однако сущность вещей и существ не предопределяет с необходимостью их существования, которое они получают только от Бога. Лишь в Боге сущность и существование пребывают в вечном единстве.

Фома (вслед за Боэцием) проводит решающее различение – между сущностью и бытием. Можно знать сущность чего-либо, не ведая, существует ли оно. Бытие есть принцип, лишь благодаря которому сущее является существующим. Акт наделения бытием (actus essendi) делает сущее сущим. Поэтому бытие так относится к сущности, как акт – к потенции. Бытие есть чистая актуальность, связанная в сущности и этим ограниченная.

Во всем тварном сущность и существование различны. Лишь в Боге его бытие совпадает с его сущностью. Бытие Бога есть совершенство как таковое: к его простоте нельзя ничего прибавить, от нее нельзя ничего отнять.

Путем привхождения материи возникают индивидуально различные субстанции, в которых сущность и существование, форма и материя различны. Нематериальная, бессмертная душа человека удерживает поэтому свою индивидуальность – ведь она, будучи формой тела, и после отделения от тела сохраняет качество единичности.

Бог как чистый акт бытия

В томистской доктрине, как и в предшествующей схоластике, Бог отождествляется с Бытием, но понятие бытия при этом переосмысляется. Глубочайшим смыслом слова "бытие" становится акт, на который указывается глаголом "быть". Акт бытия, благодаря которому все вещи получают существование, т. е. становятся вещами, о которых можно сказать, что они есть, составляет “сущность” Бога. В Боге нет никакой сущности, отличной от акта бытия, никакого "что", которому может быть приписано существование. Его собственное бытие и есть то, что Бог есть. Такое бытие непостижимо для человеческого разума. Можно привести доводы, убеждающие, что Бог есть, но мы не можем знать, что он есть, поскольку в нем не существует никакого "что". Человеку доступно лишь знание сотворенных вещей, являющихся не простыми, а составными, составленными из сущности и существования: в них есть то, что получает бытие (сущность) и самое бытие, сообщаемое им Богом. Бытие, свойственное вещам, есть не просто бытие, а бытие чего-либо, некоторой сущности. Вещь не только есть, она есть "то-то и то-то", обладает определенностью, выражаемой ее существенными признаками. Глагол "есть" применительно к вещи указывает на конечное, ограниченное определенной формой бытие. В противоположность вещам бытие Бога бесконечно; не будучи ограничено каким-либо определением, оно находится за пределами любого возможного представления и невыразимо.

Ступени бытия Фомы Аквинского

Различая бытие и сущность (существование и сущность), Фома тем не менее не противопоставляет их, а вслед за Аристотелем подчеркивает их общий корень.

Сущности, или субстанции, обладают, согласно Фоме, самостоятельным бытием, в отличие от акциденций (свойств, качеств), которые существуют только благодаря субстанциям. Отсюда выводится различение так называемых субстанциальных и акцидентальных форм.

Субстанциальная форма сообщает всякой вещи простое бытие, а потому при ее появлении мы говорим, что нечто возникло, а при ее исчезновении – что нечто разрушилось. Акцидентальная же форма – источник определенных качеств, а не бытия вещей.

Различая вслед за Аристотелем актуальное и потенциальное состояния, Фома рассматривает бытие как первое из актуальных состояний. Во всякой вещи, считает Фома, столько бытия, сколько в ней актуальности. Соответственно он выделяет 4 уровня бытийности вещей в зависимости от степени их актуальности, выражающейся в том, каким образом форма, то есть актуальное начало, реализуется в вещах.

На низшей ступени бытия форма, согласно Фоме, составляет лишь внешнюю определенность вещи (causa formalis); сюда относятся неорганические стихии и минералы.

На следующей ступени форма предстает как конечная причина (causa finalis) вещи, которой поэтому внутренне присуща целесообразность, названная Аристотелем «растительной душой», как бы формирующей тело изнутри, – таковы растения.

Третий уровень – животные, здесь форма есть действующая причина (causa efficiens), поэтому сущее имеет в себе не только цель, но и начало деятельности, движения. На всех этих 3-х ступенях форма по-разному привходит в материю, организуя и одушевляя ее.

Наконец, на четвертой ступени форма предстает уже не как организующий принцип материи, а сама по себе, независимо от материи (forma per se, forma separata). Это дух, или ум, разумная душа, высшее из сотворенных сущих. Не будучи связана с материей, человеческая разумная душа не погибает со смертью тела. Поэтому разумная душа носит у Фомы имя «самосущего». В отличие от нее, чувственные души животных не являются самосущими, а потому они и не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела – мышления и воления; все действия животных, как и многие действия человека (кроме мышления и акта воли), осуществляются с помощью тела. Поэтому души животных погибают вместе с телом, тогда как человеческая душа – бессмертна, она есть самое благородное в сотворенной природе. Следуя Аристотелю, Фома рассматривает разум как высшую среди человеческих способностей, видя и в самой воле прежде всего ее разумное определение, каковым он считает способность различать добро и зло. Как и Аристотель, Фома видит в воле практический разум, то есть разум, направленный на действие, а не на познание, руководящий нашими поступками, нашим жизненным поведением, а не теоретической установкой, не созерцанием.

В мире Фомы подлинно сущими оказываются в конечном счете индивидуумы. Этот своеобразный персонализм составляет специфику как томистской онтологии, так и средневекового естествознания, предмет которого – действие индивидуальных «скрытых сущностей» «деятелей», душ, духов, сил. Начиная с Бога, который есть чистый акт бытия, и кончая малейшей из сотворенных сущностей, каждое сущее обладает относительной самостоятельностью, которая уменьшается по мере движения вниз, то есть по мере убывания актуальности бытия существ, располагающихся на иерархической лестнице.

Учение Фомы пользовалось большим влиянием в Средние века, Римская церковь официально признала его: в XIX веке папа Лев XIII веке провозгласил, что наиболее адекватным выражением католического богословия является система Фомы Аквината. Это учение возрождается и в XX веке под названием неотомизма – одного из наиболее значительных течений католической философии на Западе.

Материя как начало индивидуации и персонализм

Материя в томизме начало индивидуации. В ее отношении к духовному мы уже не находим типичного для греков дуалистического и пессимистического тумана. Тело свято, как свята душа. Платон, обожествляя душу, несколько переусердствовал, сведя тело к темнице, понимая единство тела и души как что-то эпизодическое и негативное. Аристотель реабилитирует единство тела и души, но лишь до того пункта, где начинается платоновское объяснение бессмертия души (обособленного интеллекта).

Аквинат следует за Аристотелем, спасая субстанциональность компонентов единства. Мыслит индивидуум, а не душа; тот, кто чувствует, – человек, а не тело. Будучи духовной, душа – форма тела, более того, формальное начало (способность одушевлять тело) обосновывает его субстанциональность.

Платоновский тезис о субстанциональности души и аристотелевский тезис о душе как формальном начале, фондируя друг друга, дают нам томистский принцип единства человека, в котором отчетливо проступает примат личности над видом. Личность, участвующая в божественном бытии, ведома судьбой к блаженству. "Persona significat id quod est perfectissimum in tota natura", "Личность означает то, что есть самое совершенное во всей природе".

Новое вино наполнило старые меха, античная проблематика вошла в новую перспективу веры, обретя иные очертания. Бог в греческом горизонте выступал как средство совершенства в неком порядке бытия (мышление в модусе качеств Аристотеля или благо у Платона). Христианский Бог – первый в порядке бытия, где "первый" – понятие метафизическое, и лишь потом "двигатель" как понятие физики. Греческий универсум возможен в более общем плане интеллигибельного или становления, христианский универсум начинается со дня творения в порядке бытия. Целесообразность на греческий лад имманентна внутреннему порядку существ, финализм христианский трансцендентен – все идет назначенным путем к известной заранее Цели. Все подчинено Богу: "Бог сотворил небо и землю", "Бог есть тот, кто есть".

Множественность видов сущего (ens)

Исходный пункт онтологии Фомы – множественность очевидных для нас видов сущего (ens): камни, животные, люди и т. д. В вопросе об определяющих принципах сущего заметно основополагающее различие между реальным (актом – actus) и потенциальным (potentia). Любое сущее способно быть и не быть, т. е. изменяться. Рассмотрим каменную глыбу: в потенции (возможности) это статуя, но в акте (действительности) – нет. Если ваятель придаст ей форму, статуя станет действительностью, но не исчезнет и ее потенция – напр., возможность превратиться в пыль.

Если все сущее способно к изменению, возникает вопрос о принципе его единства, в силу которого оно, изменяясь, является этим определенным сущим, этой субстанцией. Этот принцип есть форма. Если форма есть определенность, то она нуждается в парном принципе – определяемом. Это само по себе неопределенное, но определяемое (оформляемое) есть материя. Материя – это и основа множественности, поскольку одна и та же форма может воплотиться в различных индивидах. Форма и материя не являются самостоятельными видами сущего, способными разделиться: они суть то, посредством чего (quo est) сущее есть то, что оно есть (quod est). Субстанция есть совокупность формы и материи.

Это "что" сущего есть его сущность (essential или же его "чтойность", quidditas). Сущность актуальна в индивидуальных субстанциях, а мыслится она в форме общих понятий. Сущность относится к совокупности формы и материи, но отлична от субстанции, поскольку таковая способна принять на себя привходящие, случайные качества (акциденции; напр., "Сократ плешив"), не зависящие от сущности.

Акт бытия

Фома Аквинский, в отличие от этого, выделяет в качестве ключевого момента целого акт бытия, на который указывает глагол-связка "есть". "Есть" (бытие) – это характеристика, принадлежащая всем сотворенным вещам, несмотря на различие их форм. Акт бытия первичен и по отношению к форме (P), и по отношению к индивидуальной субстанции (S). В то же время, рассматриваемый сам по себе, он не имеет ничего общего с сущностями конечных вещей; в них бытие всегда объединено с определенной чтойностью. Для них “быть” всегда означает “быть чем-то”. Чистое бытие абсолютно непостижимо. Таким образом, использование понятия акта бытия позволило Фоме Аквинскому, во-первых, выразить то, что привходит к сущности каждой вещи в момент ее сотворения, – именно, бытие, сообщаемое Творцом, являющимся причиной всякого бытия, ибо только Он есть Бытие (все сотворенное не имеет, а получает бытие от Творца), во-вторых, обосновать радикальное отличие чистого Бесконечного Бытия от бытия конечных вещей, ограниченного той или иной формой.

Эссеизм Фомы Аквинского

И в античных, и в средневековых учениях вплоть до Фомы Аквинского в качестве устойчивой единицы сущего выделялось то, что соответствует существительному, разногласия вызывал лишь один момент: является ли это сущее родовой или индивидуальной субстанцией. Фома в качестве первоосновы онтологии выбирает нечто, соответствующее глаголу, а именно, глаголу "быть" (esse). Отдельно взятый глагол "быть" указывает не на бытие некоторой сущности, а на чистое бытие, которому нет необходимости для того, чтобы быть, быть приписанным какой-либо сущности. Такое чистое бытие не свойственно конечным вещам, им обладает один Бог, точнее, не обладает, а Он сам есть не что иное, как Бытие. Согласно Фоме, Бог есть акт бытия, благодаря которому все вещи получают существование, т. е. становятся вещами, о которых можно сказать, что они есть.

В Боге нет никакого нечто, которому может быть приписано существование, утверждает Фома, его собственное бытие и есть то, что Бог есть. Такое бытие лежит вне всякого возможного представления. Мы можем установить, что Бог есть, но мы не можем знать, что он есть, поскольку в нем нет никакого "что"; а так как весь наш опыт касается вещей, которые имеют существование [= такое что], мы не можем представить себе бытия как такового, не приписанного ничему. «Поэтому мы можем доказать истину высказывания “Бог есть”, но в этом единственном случае мы не можем знать смысла глагола “есть”».

До сих пор мы рассматривали логические характеристики бытия, соответствующие различным способам словоупотребления глагола “быть”. Однако бытие не есть нечто только логическое; оно, согласно Фоме Аквинскому, есть совершенство или реальный акт. Что же такое акт бытия? Акт бытия – довольно сложное понятие томистской философии, объединяющее несколько смысловых моментов. Основной смысл, задаваемый противопоставлением “потенция – акт”, – это актуальное существование в настоящий момент того, что прежде было только в возможности. Актуальное существование для вещей, существующих во времени, является существованием “здесь” и “теперь”; в нем находит завершение все то, что ранее находилось в потенции. «Существование – это актуализация (actualitas – актуальность, актуальное существование) всякой формы или природы; ведь о благости или о человечности говорят как об актуальных, лишь поскольку говорят о них как о существующих» (S.T., I, 3, 4 c). Отношение между потенцией и актом является отношением, связывающим 2 состояния изменяющейся вещи: прошлое и настоящее, причем прошлое, рассматриваемое сквозь призму настоящего, предстает в виде возможности (потенции), а настоящее, воспринятое сквозь призму прошлого, как реализация (актуализация) возможности.

Приведенная выше цитата из “Суммы теологии” указывает, что актуальное существование получает в первую очередь форма; материальные субстанции приобретают бытие благодаря тому, что материя в них причастна форме: «…все состоящее из материи и формы обязано совершенством и благостью своей форме» (S.T., I, 3, 2 c), поэтому бытие – первое из всех совершенств – привходит к вещи через форму. В определенном отношении сама форма может быть названа актом, поскольку в форме, в отличие от потенции, все характеристики, по определению, выявлены, актуализированы. Если переход от потенции к акту отождествить (как в большинстве случаев это делает Аристотель) с процессом формирования вещи, обладающей набором определенных свойств, из материи, потенциально предрасположенной к принятию форм, но не наделенной ими актуально, то тогда пары понятий “потенция – акт” и “материя – форма” будут обозначать одно и то же, фиксируя только различные смысловые оттенки при описании процесса постепенного возникновения вещи, характеризующейся определенными родо-видовыми признаками.

Пассивная и активная потенции

Но важнейшую роль в онтологии Фомы играет выделение 2-х типов потенций – пассивной и активной, которым соответствует 2 типа актов. Аристотель также различал 2 типа потенций, но в доктрине Фомы это различение используется для переосмысления центрального понятия онтологии – понятия бытия. Представление о том, каким образом переосмысляется Фомой понятие бытия, можно почерпнуть из фрагмента трактата “О потенции”, в котором вводятся понятия пассивной и активной потенции: «Следует знать, что потенция именуется соответственно акту. Акты же – двоякого рода: а именно первый, который есть форма; и второй, который есть действие (operatio). И как показывает обычное (общее всем людям) понимание, наименование “акт” сначала было приложено к действию: так ведь почти все мыслят акт; а затем отсюда было перенесено на форму, ибо форма – это начало действия и его цель. Наподобие того, и потенция – двоякого рода: одна активная, ей соответствует акт, который есть действие; и как раз к этой, по-видимому, наименование потенции было приложено в первую очередь. Другая потенция пассивная, ей соответствует первый акт, который есть форма; ей, видимо, наименование потенции тоже досталось во вторую очередь. Как всякое претерпевание непременно бывает на основании пассивной потенции, так и все, что действует, действует только в силу первого акта, который есть форма. Ведь сказано, что наименование “акт” впервые пришло к нему от действия (ex actione)» (De potentia, 1 c).

Чистое бытие (Бытие Бога) отождествляется Фомой не с актом-формой, которым завершается переход от потенции-материи, а с осуществлением действий. Действие, подобно форме, есть нечто актуальное, существующее либо в настоящий момент времени, либо вне времени (если это действие Бога). Но, в отличие от формы, актуальность, присущая действию, не имеет сама по себе никаких определений; действие приобретает определенность (“форму”) либо благодаря отношению к началу действия, т. е. к той способности (потенции), которая реализуется в действии, либо к результату действия. Аналогично тому, как в суждении “S есть P” вся определенность заключена в S и P, а “есть” утверждает лишь наличие (актуальное присутствие) определенного соотношения между ними, так и действие, рассматриваемое само по себе, безотносительно к субъекту действия и его результату, не имеет никаких иных определений, помимо “быть” или “актуально существовать”.

Свойства вещи, ее относительные характеристики имеют иной онтологический статус, чем основа, обозначаемая субъектом высказывания, которой они приписываются. Эта основа именуется есть то, чему приписывается (присуще) бытие в первую очередь, что не нуждается для того, чтобы быть, в наличии чего-то существующего, в отличие, например, от свойств, которые могут существовать лишь при условии, что существует вещь, обладающая этими свойствами, т. е. нечто, чему они приписываются. С одной стороны, то, что существует само по себе, непременно имеет форму, от которой оно получает свою определенность и вместе с которой получает существование. Термины, используемые Фомой для обозначения такой основы, – “subsistentia” и “suppositum”, причем если термин “субсистенция” подчеркивает смысл определенного существования, то термин “suppositum” обозначает смысловую характеристику “быть основой”. Любой признак, в том числе и обозначающий действие (операцию), по определению, существует в качестве признака чего-то, и рациональное постижение характеристики, имеющей онтологический статус признака, предполагает, в качестве обязательного условия, указание основы – носителя признака.

Поэтому у Фомы Аквинского понятие акта бытия (на который указывает глагол “быть”) оказывается тесно связанным с понятием бытия, трактуемым как акт-форма. И субсистенция, и субстанция имеют бытие, поскольку обладают (актуализированной) формой; именно благодаря наличию формы они приобретают статус онтологических единиц, обладающих столь однозначными, определенными характеристиками, что они могут быть адекватно зафиксированы с помощью понятия. Прежде чем человеку, опирающемуся в сфере рационального познания на расчленения, диктуемые логикой, удается постичь (хоть в малой степени) акт бытия, выражаемый глаголом “быть”, ему необходимо выделить бытие, ограниченное определенной формой, – онтологический аналог субъекта высказывания. Собственно, в мире конечных вещей, единственно доступном непосредственному созерцанию человека в его нынешнем состоянии, всякое бытие есть бытие, ограниченное формой. Поэтому бытие схватывается человеком в первую очередь как актуализация определенной формы, как бытие вещи (субстанции), неотделимое от формы вещи, от ее сущности.

Понятие вещи (субстанции) употребляется у Фомы фактически в двух смыслах, только отчасти совпадающих друг с другом. С одной стороны, вещь, обладающая бытием, представляет собой конечный результат актуализации формы, оформлению того, что потенциально расположено к принятию этой формы. Рассматриваемая таким образом, вещь предстает как набор существенных характеристик, которые в неизменном виде присутствуют в вещи, пока она остается “этой” вещью, обозначаемой определенным понятием. С другой, каждая вещь – это начало некоторого действия; действия (операции), которые она производит, в не меньшей мере характеризуют ее сущность, чем набор постоянно присутствующих в ней признаков. Более того, «Никакое совершенное знание не может быть получено о какой бы то ни было вещи, пока не известны ее операции… Ибо естественная склонность вещи к некой операции (действию) вытекает из природы, которой она в действительности обладает» (S.C.G., II, 1, 1). Природой огня, к примеру, определяется действие, им производимое, а именно, нагревание тех вещей, с которыми он соприкасается. Сущность огня, форма, характеризующая элемент, именуемый “огнем”, не может быть постигнута в акте знания, если мы отвлечемся от действия, в котором проявляется форма огня. Форма вещи – начало (источник) всех ее действий: “всякое действующее действует посредством своей формы” (S.T., I, 3, 2 c). Но форма, рассматриваемая как начало действия, выполняет в общей структуре бытия иную функцию, чем форма, приобретаемая вещью по окончании перехода от потенции к акту. В последнем случае сама форма является актуально существующей; когда же она служит началом осуществления тех или иных операций, то именно операции (действия) оказываются обладающими бытием (актуальным существованием), а форма по отношению к ним выступает как потенция, как способность к реализации определенного набора операций. Фома Аквинский называет форму – начало действий второй или активной потенцией, чтобы отличить ее от пассивной потенции – материи.

Именование одной и той же характеристики вещи и формой, и потенцией создавало определенные концептуальные трудности; по всей вероятности, Фома их чувствовал и осознавал. Во всяком случае, обсуждая вопрос, есть ли в Боге потенция, он колеблется, давая на него разные ответы: в трактате “О потенции” – утвердительный (как свидетельствует приведенный выше отрывок из данного трактата), в “Сумме теологии” – отрицательный (например: «… невозможно, чтобы в Боге было что-либо потенциальное» ).Эти колебания были обусловлены стремлением Фомы исходить, при построении онтологии, одновременно из двух, в значительной степени противоположных, представлений о структуре фундаментальной единицы бытия – субстанции. Субстанция – это и результат порождающих начал или причин, среди которых особо важную роль играет форма (являющаяся при этом началом существования любых субстанций, как материальных, так и духовных), и начало действий. Отдавая явное предпочтение онтологии действия – трактовке субстанции как начала действия – перед онтологией вещей, чьи свойства предзаданы их неизменными сущностями, Фома не может, тем не менее, отказаться и от “вещной” онтологии. И не только в силу традиции, идущей от метафизики Аристотеля; к этому его вынуждает и язык аристотелевской логики, который для Фомы был единственным языком, способным выразить рациональное знание о мире.

В средневековой схоластике онтологическая структура мира состоит из смысловых элементов, обладающих концептуально постижимой формой, – аналогов понятий, из которых строятся высказывания, выражающие наше знание о мире. Отдельные понятия связываются друг с другом в составе высказывания по правилам логики. Концептуальная форма онтологических единиц позволяет, во-первых, сопоставить каждой из них некоторое понятие, во-вторых, установить между ними соотношение, аналогичное соотношению понятий, обозначающих эти единицы. Каждая онтологическая единица изначально обладает, наряду с содержательными, также и логическими характеристиками, предопределяющими, будет ли она в общей структуре онтологии выполнять, например, функции, аналогичные субъекту предложения, или же предикату, – будут ли ей приписываться какие-то признаки, или же она должна быть приписана чему-то. Действие, обозначаемое, как правило, глаголом, может существовать, только будучи приписано тому, что соответствует субъекту высказывания. Поэтому в трактате “О потенции”, утверждая, что божественное Бытие, являющееся источником бытия всех сотворенных вещей, есть акт-действие, Фома сразу же поясняет, что, говоря так, мы активной потенции приписываем действие-предикат, ибо она, будучи началом действия, выполняет еще и функцию основы, обозначаемой субъектом высказывания. В отличие от пассивной потенции, которая завершается действием, активная потенция, подчеркивает Фома, не исчезает с осуществлением действия (акта), а постоянно существует (subsistit) в качестве его начала: «Потенцию же приписываем [Богу] в смысле того, что существует (subsistit – пребывает) и что есть начало действия, а не в смысле того, что завершается действием» (De potentia, 1 c).

В понятии активной потенции, следовательно, совмещаются 2 момента. С одной стороны, она называется потенцией, поскольку в ней, как таковой, отсутствует то, что получает реализацию в акте. Актуальности бытия, свойственной акту-действию, в актуальной потенции нет. С другой стороны, именно она есть нечто пребывающее и наделенное бытием (актуальным существованием) в более фундаментальном, первичном смысле, чем действие, поскольку осуществление любого действия предполагает наличие активной потенции. Рассматриваемая как постоянно пребывающее, активная потенция есть не что иное, как актуализированная форма; Фома, говоря о действии, в качестве его источника указывает попеременно то на форму: “форма – это начало действия (operationis) и его цель” (De potentia, 1 c), то на активную потенцию: “потенция есть начало действия” (там же). Каждая субстанция, следовательно, не просто существует, она обладает бытием двоякого рода: завершенным, статичным бытием, которое ей присуще как обладающей актуализированной формой, и динамичным бытием – действием. О том, что это не одно и то же бытие, а различные виды бытия, свидетельствует тот факт, что бытие-форма относится к бытию-действию как потенция к акту. Какой же из двух видов бытия более “бытиен”, более значим в общей структуре онтологии?

Концепция бытия-действия Фомы Аквинского

Интуиция бытия-действия – это центральная интуиция доктрины Фомы; обращение к ней позволяет ему решить главную проблему схоластической онтологии – осуществить (средствами рационального знания) переход от конечного бытия вещей к бесконечному бытию Бога. В конечных вещах бытие накрепко связано с формой, с сущностью вещи, т. е. с набором характеристик, сообщающих вещи определенность и постижимость, но одновременно превращающих бытие вещи в бытие, ограниченное какой-то конечной формой.

Бытие Бога отличается от бытия вещей прежде всего тем, что оно не “привязано” ни к какой отдельно взятой конечной форме, ни к совокупности всех конечных форм. Всякая рационально постижимая форма конечна; благодаря тому, что набор входящих в нее характеристик конечен, она схватывается человеческим умом с полной отчетливостью и легко отличима от других форм. Бытие, не привязанное к конечным формам, может в принципе мыслиться двояко: либо как бытие, присущее “бесконечной форме”, либо бытие, освобожденное от любых форм. К выбору первой формулировки побуждала традиция употребления термина “бытие”, идущая от античной философии; в соответствии с ней под бытием понималось всегда нечто устойчивое и определенное, наделенное формой, позволяющей зафиксировать отграниченную посредством формы единицу бытия в слове. Поэтому предшественники Фомы, стремясь рационально выразить представление о божественном Бытии, обращались, как правило, к понятиям формы и сущности, которые в этом случае предполагались бесконечными, т. е. не ограниченными конечным набором характеристик. Согласно, например, Ансельму Кентерберийскому, Бог есть natura essendi, т. е. прежде всего сущность, но сущность, природа которой – быть. Бытие так относится к сущности Бога, как сияние – к свету: «Ведь как относятся друг к другу свет (lux), светить (сиять – lucere) и светящее (сияющее – lucens), так же относятся друг к другу сущность (essentia), быть (esse) и сущее (ens)…» (Monologion, 6; I, 20).

Однако понятия бесконечной формы или бесконечной сущности не в меньшей степени вступали в противоречие с традицией, чем обособление бытия от формы; они были введены именно для того, чтобы выделить объективно существующие аналоги определенных понятий, содержание которых может быть зафиксировано с помощью хорошо обозримого (конечного) определения. В рамках этой традиции понятия бесконечной формы и бесконечной сущности предстают как самопротиворечивые. Поэтому Фома предпринимает попытку рационально обосновать понятие бесконечного бытия, исходя из иного допущения: бытие не только по понятию есть нечто иное, чем форма, но и обладает независимым (по отношению к форме) онтологическим статусом.

Даже при рассмотрении конечных вещей мы сталкиваемся с бытием, непосредственно не связанным с формой, – с бытием, присущим действиям (операциям) вещей. В любом действии момент актуальности, данности (существования) сейчас, вот в это мгновение времени, выражен более ярко, гораздо отчетливее, чем в вещи, понимаемой как актуализированная совокупность определенных признаков. В действии бытие предстает как акт; актуальность, присущая акту, иного типа, чем сообщаемая вещи посредством актуализации формы. Акт динамичен, поскольку он осуществляется и в любой момент может быть прекращен. Реальность, актуализируемая в момент осуществления акта, – это динамическая реальность, существующая только в то время, пока осуществляется акт. Форма сообщает вещи статичное бытие, означающее просто наличие определенного набора признаков; это бытие вторично по отношению к форме (сущности) вещи, поскольку оно есть бытие (актуализация) того ratio, которое зафиксировано в умозрительной форме (сущности) вещи до того, как она получит реальное бытие.

Фома хочет заменить традиционное, статичное в своей основе представление об основной единице бытия – вещи-субстанции – представлением о субстанции как активно действующем начале. Но для выражения своих интуиций он использует, по существу, тот же понятийный аппарат, который был разработан в античной философии для создания вещной онтологии. Пытаясь осмыслить понятие действия (операции), он прибегает, чтобы разъяснить начало, формирующее действия, к понятию потенции, с помощью которого Аристотель объясняет, как возникает вещь. Правда, и Аристотель, описывая деятельность живых существ, использовал термин “потенция” для обозначения способности производить те или иные действия. Фома, воспроизводя это словоупотребление, констатирует, как мы уже убедились, что активная потенция, или способность, во многом отличается от пассивной потенции-материи. Она не исчезает, подобно материи, в момент, когда на ее основе формируется реальность, обладающая актуальным существованием; наоборот, она должна пребывать и действовать, чтобы производить какую-либо операцию. Но он не замечает того факта, что для того, чтобы формировать разные действия, чтобы прекращать одно действие и начинать другое, способность (начало действия) не должна совпадать по своей структуре ни с одним отдельно взятым действием, – она должна отличаться от каждого из них. Выполнять функции формирующего и управляющего начала по отношению к действиям может лишь то, что находится на другом уровне реальности, чем действия, и несхоже с ними по виду. Понятие же потенции указывает на начало, в котором, если и могут быть зафиксированы какие-то характеристики, то в точности те же самые, что и в актуализированной реальности, но только в свернутом виде.

Поэтому интуиция субстанции как динамического начала не могла обрести в онтологии Фомы адекватного понятийного выражения; принципы структуризации мира в томистской онтологии задаются категориями аристотелевской логики, что не позволяет Фоме существенным образом выйти за рамки вещной онтологии. Отождествление активной потенции с формой дает возможность трактовать действие просто как признак, принадлежащий субъекту действия, обладающему определенной формой. При такой трактовке действие полностью вписывается в основную концептуальную схему вещной онтологии – в представление о вещи (субстанции), обладающей существенными и акцидентальными признаками. Но одновременно из таким образом интерпретированного действия ускользали собственно динамические моменты, содержащиеся в интуитивном представлении о действии как о чем-то существенно отличном от вещи – носителя набора определенных признаков.

В доктрине Фомы мы не найдем попытки сформулировать принципы построения новой, неаристотелевской картины мира, которая становится господствующей в Новое время, – мира, состоящего не из совокупностей вещей, обладающих неизменными сущностями, а из динамических состояний-действий. Но Фома и не стремился к созданию новой научной картины мира; его цель была иной, – опираясь на уже имеющееся рациональное (философское и естественнонаучное) знание о мире, выявить в нем те моменты, которые позволяли бы умозаключать (в соответствии с самыми строгими критериями рационального рассуждения) от бытия конечных вещей к бытию Бога и переходить от рассмотрения характеристик, присущих вещам, к утверждению о наличии в Боге тех или иных характеристик, доступных, хотя бы отчасти, рациональному постижению. Различения, введенные Фомой, предназначались именно для этой цели и, рассматриваемые с этой точки зрения, были очень продуманными и продуктивными.

В бытии-действии момент актуальности непосредственно связан с формой. Конечно, всякое действие (операция), производимое конечной вещью или конечным существом, является конкретным, ограниченным действием, отличным от другого действия: такое действие выражается не глаголом “есть”, но предикатом “есть P”, где P указывает, какое именно действие производится: “гореть”, “ходить” или тому подобное. Действие приобретает тот или иной конкретный вид, поскольку оно производится субъектом действия, способным производить только действия определенного вида; эта способность к тем или иным действиям определяется в конечном счете формально-сущностными характеристиками этого субъекта. В конечных вещах действие всегда “привязано” к конечной форме (сущности) вещи; эта привязка и является причиной ограничения бытия-действия, присущего конечным вещам. В конечных действиях актуальная данность, выражаемая словом “быть”, наполнена (ограничена) тем или иным содержанием, привходящим от конечной сущности конечных вещей.

Бог, утверждает Фома Аквинский, “есть чистый акт, без всякой потенциальности” (ST, I, 3, 2 c). Божественное бытие-акт – это актуальность в чистом виде; можно сказать, что в нем ничего нет, помимо актуальности, нет никакого чтo, никаких конечных форм, которым бы актуальность была присуща как своей основе. Чистая актуальность имеет единственную характеристику, которая фиксируется глаголом “есть”; все вещи, которые получают (актуальное) существование, могут получить его лишь потому, что актуальность, которой они сами по себе не обладают, есть вне их, “существует” в чистом виде (применительно к актуальности слово “существует” приходится брать в кавычки, поскольку “быть актуальным” и “существовать” означает одно и то же). Поскольку от акта в чистом виде все сотворенное получает бытие, этот акт есть не только замкнутая в себе самой, самодовлеющая актуальность, но и Деятель, производящий действия: “... Бог есть первое действующее” (там же).

Чтобы на уровне рационального знания ввести представление о подобного рода акте, необходимо прежде всего показать, каким образом о нем можно что-либо сказать, не нарушая логических принципов рационального знания. Фома тщательно формулирует логические предпосылки, позволяющие рационально выразить учение о Боге как акте бытия.

Акт бытия становится предметом рационального знания, если точно зафиксирован в слове. Слово, посредством которого может быть выражена интуиция бытия как акта – глагол “быть”. Как и всякий глагол, “быть” или “есть” выполняет функцию предиката (ср. ST, I, 3, 4, 2 arg.). Если “быть” приписывается субъекту предложения, обозначающему вещь, сущность которой отличается от существования, то это означает, что существование не присуще вещи как таковой, т.е. причиной ее существования является что-то иное. “Подобно тому, как имеющее [в себе] огонь, но само не являющееся огнем есть огонь по причастности, так и то, что имеет существование, но не есть существование, есть сущее по причастности” (ST, I, 3, 4 c), получая свое бытие от первого сущего (актуальности в чистом виде, не имеющей других определений). Поэтому в Боге сущность и существование – одно и то же.

«Бог существует»

Более того, согласно Фоме, именно «существование есть то, что пребывает (subsistit) в Боге» (ST, I, 3, 4 contra). Это очень важное, с логической точки зрения, утверждение. Чтобы его обосновать, Фома сначала показывает, что субъект предложения “Бог есть (существует)” принципиально отличается по своим логическим характеристикам от субъектов, обозначающих сотворенные субстанции. В материальных субстанциях, составленных из формы и материи, помимо сущности, отличной от существования, есть “suppositum” (основа). «Природа или сущность должны отличаться от “suppositum”, так как сущность или природа содержат в себе только то, что включено в определение вида; как например, “человечность” содержит в себе все то, что включено в определение человека, ибо именно благодаря этому человек есть человек; это-то человечность и означает, а именно, то, посредством чего человек есть человек. Индивидуальная же материя, со всеми индивидуализирующими ее акциденциями, не включена в определение вида. Вот это мясо, эти кости, эта белизна или чернота, и прочее, – все это не включено в определение человека. Оттого это мясо, эти кости и акцидентальные качества, отличающие эту особую материю, не входят в человечность; и тем не менее они входят в вещь, которая есть человек. В силу этого человечность и человек не являются совершенно тождественными. Человечность означает формальную часть человека, потому что начала, посредством которых определена вещь, считаются формальными по отношению к индивидуализирующей материи. С другой стороны, в вещах, не составленных из материи и формы, в которых индивидуация не обусловлена индивидуальной материей, – т. е. “этой” материей, – а формы индивидуализированы сами собою, необходимо, чтобы формы сами были пребывающими основами (supposita subsistentia). Поэтому “suppositum” и природа в них не различаются» (ST, I, 3, 3 c).

Если в субстанциях характеристика “пребывать” (subsistere) (когда что-то обладает бытием не в силу того, что приписывается ему в качестве его свойства, а само по себе) привносится субстанциальной формой (сущностью), так что все в материальных вещах оказывается причастным бытию благодаря наличию субстанциальной формы, а в нематериальных субстанциях суть не что иное, как пребывающие (subsistentia) формы, то утверждение о том, что в Боге само существование есть субсистенция, фактически означает, что субъект высказывания “Бог есть” обозначает сущее, выделенное (в противоположность сотворенным субстанциям) не путем указания его формы, а посредством указания единственной характеристики – “существовать”, которое не сопровождается констатацией какой-либо формы.

Таким образом, центральный тезис теологии Фомы Аквинского о совпадении в Боге сущности и существования, если проанализировать логические предпосылки, на основе которых он был сформулирован, на самом деле представляет собой не утверждение о совпадении двух первоэлементов онтологической структуры (сущности и существования), а скорее тезис о том, что в Боге нет вообще никакой сущности, никакой формы, что в том случае, когда говорят слово “Бог”, обозначают то же самое, что и в случае, когда произносят “есть”. Бог совершенно прост, «поскольку Бог... есть просто бытие» (ST, I, 3, 7 c). Правда, Фома употребляет и такие выражения, как “сущность Бога”, “Бог есть форма”, но это скорее дань традиции, использование привычных оборотов речи, – следствие того, что язык приспособлен главным образом для выражения истин, касающихся мира конечных вещей. Фома потому и утверждает, что человек неспособен представить себе чистый акт бытия, поскольку всякое бытие, доступное представлению, – это бытие сущего, обладающего определенной формой; назначение субъекта высказывания – служить средством для обозначения именно такого сущего. Поэтому о Боге в большинстве случаев говорят, применяя неадекватные способы высказывания, опираясь на логические структуры и понятия, в собственном смысле пригодные лишь для формулировки высказываний о конечных вещах. Фома подчеркивает, что “вещь совершенно простую, каковой является Бог, по причине ее непостижимости наш интеллект мыслит как представленную различными формами” (De potentia, 1, ad 12). Рациональное знание о чем-либо предполагает возможность описания предмета знания в языке.

Каждое предложение, посредством которого описывается предмет знания, состоит из субъекта, предиката и глагола-связки “есть”. Логическая структура предложения, выражаемая формулой “S есть P”, диктует вычленение в предмете знания трех частей, соответствующим трем составляющим логической структуры. Чтобы предложение было осмысленным, “части”, соответствующие S, P, “есть”, должны, во-первых, отличаться друг от друга, во-вторых, иметь различный онтологический статус. S обозначает субстанцию, которая, с одной стороны, обладая субстанциальной формой, есть нечто пребывающее само по себе (в отличие от свойств), с другой – выполняет функцию основы – носителя признаков. P указывает на признаки, которые имеют иной онтологический статус, чем субстанция, а “есть” выражает актуальное существование субстанции, обладающей данными признаками. Наличие в предмете знания характеристик, отличающихся от актуального бытия, свидетельствует не только о том, что он является не простым, но состоит из разных начал; это также означает, что в нем присутствует, наряду с актуальностью, и нечто потенциальное. Если сущность, или форма, или признак есть иное, чем бытие, то по отношению к бытию они потенциальны. «... Существование должно относиться к сущности, если последняя отлична от него, как акт к потенции» (ST, I, 3, 4 c). Бытие – это наивысшее из всех совершенств, которыми может что-либо обладать: «... вещь считается совершенной в той мере, в какой она актуальна...» (ST, I, 4, 1 c). «... Существование является наисовершеннейшим из всего, ибо в отношении ко всему [в т. ч. к сущности и к форме], оно есть его акт; ведь нечто имеет актуальность, лишь поскольку оно существует. Значит, существование – это актуальность всех вещей, даже и их форм» (ST, I, 4, 1, ad 3).

Утверждая, что “Бог есть”, мы, согласно Фоме, во-первых, само понятие бытия извлекаем из рассмотрения бытия конечных вещей, во-вторых, сохраняя логическую структуру высказывания (различая субъект “Бог” и предикат существования, который ему приписывается), модифицируем ее таким образом, что субъект высказывания оказывается абсолютно тождественным предикату. {хотя... , то должны иметь в виду...}. Бог, в которого верует христианин, к Кому он обращается с молитвой, непостижим и недоступен, как таковой, рациональному познанию. Все рациональное знание о Боге, убежден Фома, – это знание опосредованное, знание, предполагающее восхождение к причинам, обуславливающим наличие тех или иных характеристик (совершенств) в конечных вещах.

Каждое совершенство, обнаруживаемое в вещах, отсылает к Богу как к источнику этого совершенства; Бог предстает по-разному в зависимости от того, понимается ли Он как Причина бытия, или Причина благости, или Причина других совершенств. Каждый раз, восходя от определенного совершенства конечных вещей к Богу как Первопричине, человек получает лишь частичное знание о Боге. И восхождение к Богу как Причине бытия конечных вещей не является в этом отношении исключением. Высказывание “Бог есть”, если при его образовании соблюдены те логические требования (тождество субъекта и предиката), о которых говорилось выше, по существу, выражает представление о Боге как обладающем единственным атрибутом – атрибутом бытия. В тот момент, когда мы произносим высказывание “Бог есть”, если мы не приписываем Тому, Кто обозначается словом “Бог”, никаких других предикатов, мы имеем знание о Боге как чистом акте. Это знание, утверждает Фома, предшествует знанию Бога как именуемого другими именами: Благой, Всемогущий и т.д. Понятие акта бытия предшествует также и понятиям, с помощью которых постигаются все характеристики сотворенных вещей. Понятие акта бытия, по существу, – это философски интерпретированное “Да будет” из описания шести дней творения в книге Бытия, та сила или то начало, которое актуализирует, вызывает из небытия все, что существует в мире.

Благодаря тому, что божественное бытие есть чистый акт, свободный от каких бы то ни было форм, бытие любой вещи, какую бы форму она ни имела, восходит к одному и тому же Источнику всякого бытия. Более того, Бог – не только начало (причина) бытия вещей, все остальные характеристики (совершенства) вещей содержатся в божественном акте бытия. По отношению к бытию все другие совершенства суть потенции. Но в онтологическом порядке акт предшествует потенции, «ибо то, что в потенции (потенциальное) может стать актуальным только посредством актуально сущего» (ST, I, 3, 1 c). О том, что (заключено) в потенции, мы можем судить после того, как оно будет реализовано; реализация потенции предполагает, что все то, что заключено в вещи потенциально, имеет (вне вещи) актуальное существование, и совершенство, содержащееся в вещи потенциально, актуализируется только в том случае, если есть такое совершенство, существующее актуально, и вещь оказывается ему сопричастной. Поскольку все совершенства по отношению к акту бытия потенциальны, они могут быть актуализированы лишь при условии, что все они содержатся в акте бытия.

Поэтому понятие акта бытия, рассматриваемое сквозь призму основного различения томистской онтологии “потенция – акт”, приводит к заключению, что «в Боге не отсутствует совершенство ни одной вещи» (ST, I, 4, 2 c). Используя чисто рациональные средства, опираясь на достаточно строгие понятия и различения, Фома обосновывает (с точки зрения разума) одно из важных положений христианской теологии, которое было сформулировано Дионисием Ареопагитом (Фома цитирует его в ST, I, 4, 2 c): Бог «не является существующим каким-то [определенным] образом, но просто и неограниченно, одинаково пред‑объемлет в Себе все бытие». Следует отметить, что наряду с моментом “быть актуально”, понятию акта бытия присущ и другой смысловой оттенок – бытия-действия, о котором говорилось выше. Поэтому чистое бытие в доктрине Фомы трактуется двояко: и как наивысшее совершенство, “предобъемлющее” совершенства всех вещей, и как действие Бога. Действие, поясняет Фома, «бывает двоякого рода. Одно – которое связано с трансформацией материи, другое – которое не предполагает материи, каково, например, творение. Бог может действовать каждым из двух способов» (De potentia, 1, ad 15). Освобождение Бога от привязки к какой-либо форме, понимание действия (операции) Бога как не детерминированного определенной формой или сущностью действующего субъекта, позволяет Фоме ввести, на рациональном уровне, представление о Боге как всемогущем Творце, способном осуществить любое действие.

Лит: Лега В.П. История западной философии
В. Татаркевич. История философии. Античная и средневековая философия
Э.Жильсон «История христианской философии в Средние века» Опубликовано на сайте:

Признан наиболее авторитетным католическим религиозным философом , который связал христианское вероучение (в частности, идеи Августина Блаженного) с философией Аристотеля . Сформулировал пять доказательств бытия Бога. Признавая относительную самостоятельность естественного бытия и человеческого разума, утверждал, что природа завершается в благодати, разум - в вере, философское познание и естественная теология, основанная на аналогии сущего, - в сверхъестественном откровении.

Краткая биография

Статья является частью цикла о Схоластике

Схоластики Ранняя схоластика : Рабан Мавр | Ноткер Немецкий | Гуго Сен-Викторский | Алкуин | Иоанн Скот Эриугена | Аделард из Бата | Иоанн Росцелин | Пьер Абеляр | Гильберт Порретанский | Иоанн Солсберийский | Бернард Шартрский | Амальрик из Бена | Пётр Дамиани | Ансельм Кентерберийский | Бонавентура | Беренгар Турский | Гийом из Шампо | Давид Динанский | Пётр Ломбардский Средняя схоластика : Альберт Великий | Фома Аквинский | Дунс Скот | Аверроэс | Витело | Дитрих Фрейбергский | Ульрих Энгельберт | Винсент из Бове | Иоанн Жандунский | Роджер Бэкон | Роберт Гроссетест | Александр Гэльсский | Эгидий Римский | Роберт Кильвордби | Раймунд Луллий | Марсилий Падуанский Поздняя схоластика : Альберт Саксонский | Уолтер Берли | Николай Кузанский | Жан Буридан | Николай Орезмский | Пётр д’Альи | Уильям Оккам | Данте | Марсилий Ингенский | Лерэ, Франсуа

Недомогание принудило его прервать преподавание и писательский труд к концу 1273 года . В начале 1274 года он умер в монастыре Фоссанова по дороге на церковный собор в Лион .

Труды

Труды Фомы Аквинского включают:

• два обширных трактата в жанре суммы , охватывающих широкий спектр тем, - «Сумма теологии » и «Сумма против язычников» («Сумма философии»)
• дискуссии по теологическим и философским проблемам («Дискуссионные вопросы» и «Вопросы на различные темы»)
• комментарии на:
  • несколько книг Библии
  • 12 трактатов Аристотеля
  • «Сентенции» Петра Ломбардского
  • трактаты Боэция ,
  • трактаты Псевдо-Дионисия
  • анонимную «Книгу о причинах»
• ряд небольших сочинений на философские и религиозные темы
• несколько трактатов об алхимии
• стихотворные тексты для богослужения, например работа «Этика»

«Дискуссионные вопросы» и «Комментарии» явились во многом плодом его преподавательской деятельности, включавшей, согласно традиции того времени, диспуты и чтение авторитетных текстов, сопровождающихся комментариями.

Историко-философские истоки

Наибольшее влияние на философию Фомы оказал Аристотель , в значительной мере творчески переосмысленный им; также заметно влияние неоплатоников, греческих и арабских комментаторов Аристотеля, Цицерона , Псевдо-Дионисия Ареопагита , Августина , Боэция , Ансельма Кентерберийского , Иоанна Дамаскина , Авиценны , Аверроэса , Гебироля и Маймонида и многих других мыслителей.

Идеи Фомы Аквинского

Теология и философия. Ступени истины

Аквинат разграничивал области философии и теологии : предметом первой являются «истины разума», а второй - «истины откровения». Философия находится в услужении у теологии и настолько же ниже её по значимости, насколько ограниченный человеческий разум ниже божественной премудрости. Теология - священное учение и наука, основывается на знании, которым обладает Бог и те, кто удостоен блаженства. Приобщение к божественному знанию достигается через откровения.

Теология может что-то позаимствовать у философских дисциплин, но не потому что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей доходчивости преподаваемых ею положений.

У Аристотеля выделялись четыре последовательных ступени истины: опыт (empeiria), искусство (techne), знание (episteme) и мудрость (sophia).

У Фомы Аквинского мудрость становится независимой от других ступеней высшим знанием о Боге. Она основывается на божественных откровениях.

Аквинат выделял три иерархически соподчиненных типа мудрости, каждая из которых наделена своим «светом истины»:

• мудрость Благодати.
• мудрость богословская - мудрость веры, использующая разум.
• мудрость метафизическая - мудрость разума, постигающая сущность бытия.

Некоторые истины Откровения доступны для понимания разумом человека: например, что Бог существует, что Бог един. Другие - понять невозможно: например, божественное триединство, воскрешение во плоти.

На основе этого Фома Аквинский выводит необходимость различать теологию сверхъестественную, основанную на истинах Откровения, которые человек своими силами не способен понять, и теологию рациональную, основанную на «естественном свете разума» (познающую истину силой человеческого интеллекта).

Фома Аквинский выдвинул принцип: истины науки и истины веры не могут противоречить друг другу; между ними существует гармония. Мудрость - стремление постичь Бога, наука же - способствующее этому средство.

О бытии

Акт бытия, будучи актом актов и совершенством совершенств, пребывает внутри всякого «сущего» как его сокровенная глубина, как его подлинная действительность.

Каждой вещи существование несравненно более важно, чем её сущность. Единичная вещь существует не благодаря своей сущности, потому что сущность никак не имплицирует (подразумевает) существование, а благодаря сопричастности акту творения, то есть воле Бога.

Мир - совокупность субстанций, зависимых своим существованием от Бога. Только в Боге сущность и существование нераздельны и тождественны.

Фома Аквинский различал два вида существования:

• существование самосущностное или безусловное.
• существование случайное или зависимое.

Только Бог - подлинно, истинное бытие. Всё остальное существующее в мире обладает не подлинным бытием (даже ангелы, стоящие на высшей ступени в иерархии всех творений). Чем выше стоят «творения», на ступенях иерархии, тем большей автономией и самостоятельностью они обладают.

Бог творит не сущности, чтобы потом заставить их существовать, а существующие субъекты (основания), бытийствующие в соответствии со своей индивидуальной природой (сущностью).

О материи и форме

Сущность всего телесного заключается в единстве формы и материи. Фома Аквинский как и Аристотель рассматривал материю пассивным субстратом, основой индивидуации. И лишь благодаря форме вещь является вещью определенного рода и вида.

Аквинат различал с одной стороны субстанциональную (через неё субстанция как таковая утверждается в своем бытии) и акцидентальную (случайную) формы; а с другой стороны - материальную (имеет собственное бытие лишь в материи) и субсистентную (имеет собственное бытие и деятельна без всякой материи) формы. Все духовные существа являются сложными субсистентными формами. Чисто духовные - ангелы - имеют сущность и существование. В человеке заключена двойная сложность: в нём различаются не только сущность и существование, но также материя и форма.

Фома Аквинский рассматривал принцип индивидуации: форма не единственная причина вещи (иначе все индивиды одного вида были бы неразличимы), поэтому был сделан вывод - в духовных существах формы индивидуализируются через самих себя (потому что каждое из них - отдельный вид); в телесных же существах индивидуализация происходит не через их сущность, а через собственную материальность, количественно ограниченной в отдельном индивиде.

Таким образом «вещь» принимает определенную форму, отражающую духовную уникальность в ограниченной материальности.

Совершенство формы рассматривалось как наибольшее подобие самого Бога.

О человеке и его душе

Индивидуальность человека - личностное единство души и тела.

Душа - животворящая сила человеческого организма; она нематериальна и самосущна; она - субстанция, обретающая свою полноту лишь в единстве с телом, благодаря ей телесность обретает значимость - становясь человеком. В единстве души и тела рождаются мысли, чувства и целеполагания. Душа человека бессмертна.

Фома Аквинский считал, что сила разумения души (то есть степень познания ею Бога) определяет красоту человеческого тела.

Конечная цель жизни человека - достижение блаженства, обретаемого в созерцании Бога в загробном мире.

По своему положению человек - промежуточное существо между тварями (животными) и ангелами. В ряду телесных созданий - он высшее существо, его отличает разумная душа и свободная воля. В силу последней человек ответствен за свои поступки. А корень его свободы - разум.

Человек отличается от животного мира наличием способности познания и, на основании этого, способностью совершать свободный осознанный выбор: именно интеллект и свободная (от какой-либо внешней необходимости) воля являются основаниями совершения подлинно человеческих действий (в отличие от действий, свойственных как человеку, так и животному), принадлежащих к сфере этического. Во взаимоотношении двух высших способностей человека - интеллекта и воли, преимущество принадлежит интеллекту (положение, вызвавшее полемику томистов и скотистов), поскольку воля с необходимостью следует интеллекту, представляющего для неё то или иное сущее, как благое; однако при совершении действия в конкретных обстоятельствах и при помощи определенных средств на первый план выходит волевое усилие (О зле, 6). Наряду с собственными усилиями человека для совершения благих действий требуется также божественная благодать, не устраняющая своеобразие человеческой природы, а совершенствующая её. Также божественное управление миром и предвидение всех (в том числе индивидуальных и случайных) событий не исключает свободы выбора: Бог, как наивысшая причина, допускает самостоятельные действия вторичных причин, в том числе и влекущие за собой негативные нравственные последствия, поскольку Бог в состоянии обращать ко благу зло, сотворенное самостоятельными агентами.

О познании

Фома Аквинский считал, что универсалии (то есть понятия вещей) существуют трояко:

Сам Фома Аквинский придерживался позиции умеренного реализма, восходящей к аристотелевскому гилеморфизму , отказавшись от позиций крайнего реализма, опирающихся на платонизм в его августиновской версии.

Вслед за Аристотелем Аквинат различает пассивный и активный интеллект.

Фома Аквинский отрицал врожденные идеи и понятия, а интеллект до начала познания считал подобным tabula rasa (лат. «чистая доска»). Однако людям прирожденны «общие схемы», которые начинают действовать в момент столкновения с чувственным материалом.

• пассивный интеллект - интеллект, в который попадает чувственно воспринимаемый образ.

• активный интеллект - абстрагирование от чувств, обобщение; возникновение понятия.

Познание начинается с чувственного опыта под действием внешних объектов. Объекты человеком воспринимаются не целиком, а частично. При вхождении в душу познающего познаваемое теряет свою материальность и может войти в неё лишь в качестве «вида». «Вид» предмета является его познаваемым образом. Вещь существует одновременно вне нас во всем своем бытии и внутри нас в качестве образа.

Истина - это «соответствие интеллекта и вещи». То есть понятия, образуемые человеческим интеллектом, истинны в той мере, в какой они соответствуют своим понятиям, предшествующим в интеллекте Бога.

На уровне внешних чувств создаются первоначальные познавательные образы. Внутренние чувства обрабатывают первоначальные образы.

Внутренние чувства:

• общее чувство - главная функция, цель которого собирать воедино все ощущения.
• пассивная память - хранилище впечатлений и образов, созданных общим чувством.
• активная память - извлечение сохраненных образов и представлений.
• интеллект - наивысшая чувственная способность.

Познание свой необходимый исток берет в чувственности. Но чем выше духовность, тем выше степень познания.

Ангельское познание - умозрительно-интуитивное познание, не опосредованное чувственным опытом; осуществляется с помощью присущих понятий.

Человеческое познание - обогащение души субстанциональными формами познаваемых предметов.

Три умственно-познавательных операции:

• создание понятия и задержка внимания на его содержании (созерцание).
• суждение (позитивное, негативное, экзистенциональное) или сопоставление понятий;
• умозаключение - связывание суждений друг с другом.

В течение ряда веков философия Фомы не играла заметной роли в философском диалоге, развиваясь в узко-конфессиональных рамках, однако с конца XIX века учение Фомы снова начинает вызывать широкий интерес и стимулировать актуальные философские исследования; возникает ряд философских направлений, активно использующих философию Фомы, известных по общим наименованием «неотомизм ».

Издания

В настоящее время существуют многочисленные издания сочинений Фомы Аквинского, в оригинале и переводах на различные языки; неоднократно выходили полные собрания сочинений: «Пиана» в 16 тт. (по постановлению Пия V), Рим, 1570; Пармское издание в 25 тт. 1852-1873, переизд. в Нью-Йорке, 1948-1950; Opera Omnia Vives, (в 34 т.) Париж, 1871-82; «Леонина» (по постановлению Льва XIII), Рим, с 1882 (с 1987 года - републикация предыдущих томов); издание Мариетти, Турин; издание Р. Буса (Thomae Aquinatis Opera omnia; ut sunt in indice thomistico, Stuttgart-Bad Cannstatt, 1980), вышедшая также на CD дисках.

Литература

• Бандуровский К. В. Проблемы этики в «Сумме теологии» Фомы Аквинского // Вопросы философии. - 1997. - № 9. - С. 156-162.
• Бандуровский К. В. Понятие «контингентного» и проблема свободы воли у Фомы Аквинского // Историко-философский ежегодник "99. - М., 2001.
• Бандуровский К. В. Критика монопсихизма Фомой Аквинским // Вестник РХГИ. - 2001. - № 4.
• Бандуровский К. В. Бессмертие души в философии Фомы Аквинского. М.: РГГУ, 2011. - 328 с. - 500 экз., ISBN 978-5-7281-1231-0
• Боргош Ю. Фома Аквинский. - М., 1966. (2-е изд.: М., 1975).
• Бородай Т. Ю. Вопрос о вечности мира и попытка его решения Фомой Аквинским // Интеллектуальные традиции античности и средних веков (Исследования и переводы). - М.: Кругъ, 2010. - С.107-121.
• Бронзов А. Аристотель и Фома Аквинат в отношении к их учению о нравственности. - СПб. 1884.
• Гайденко В. П., Смирнов Г. А. Западноевропейская наука в средние века. - М.: Наука, 1989.
• Гертых В. Свобода и моральный закон у Фомы Аквинского // Вопросы философии. - 1994. - № 1.
• Грецкий С. В. Проблемы антропологии в философских системах Ибн Сины и Фомы Аквинского. - Душанбе, 1990.
• Дзикевич Е. А. Философско-эстетические взгляды Фомы Аквинского. - М., 1986.
• Жильсон Э. Философ и теология. - М., 1995.
• История философии: Энциклопедия. - Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2002.
• Лупандин И. В. Аристотелевская космология и Фома Аквинский // Вопросы истории естествознания и техники. - 1989. - № 2. - С.64-73.
• Ляшенко В. П. Философия. - М., 2007.
• Маритен Ж. Философ в мире. - М., 1994.
• Спиркин А. Г. Философия. - М. 2004.
• Стретерн П. Фома Аквинский за 90 минут - М., Астрель, 2005.
• Работы Э. Жильсона по культурологии и истории мысли. Реферативный сборник. Выпуск I. - М., 1987.
• Свежавски С. Святой Фома, прочитанный заново // Символ. № 33. Июль 1995. - Париж, 1995.
• Современные зарубежные исследования по средневековой философии. Сборник обзоров и рефератов. - М., 1979.
• Честертон Г. Святой Фома Аквинский / Честертон Г. Вечный человек. - М., 1991.

Ссылки

	Фома Аквинский в Викицитатнике
	в Викитеке
	Thomas Aquinas на Викискладе

• Corpus Thomisticum: S. Thomae de Aquino Opera Omnia - Полное собрание сочинений Фомы Аквинского (лат.)
• Thomas Aquinas, Sanctus - латинские тексты и переводы на европейские языки

• Вводный урок бесплатно ;
• Большое число опытных преподавателей (нейтивов и русскоязычных);
• Курсы НЕ на определенный срок (месяц, полгода, год), а на конкретное количество занятий (5, 10, 20, 50);
• Более 10 000 довольных клиентов.
• Стоимость одного занятия с русскоязычным преподавателем - от 600 рублей , с носителем языка - от 1500 рублей

Одним из наиболее выдающихся представителей зрелой схоластики был монах доминиканского ордена Фома Аквинский (1225/1226-1274), ученик знаменитого средневекового теолога, философа и естествоиспытателя Альберта Великого (ок. 1193-1280). Как и его учитель, Фома пытался обосновать основные принципы христианской теологии, опираясь на учение Аристотеля. При этом последнее было преобразовано им таким образом, чтобы оно не вступало в противоречие с догматами творения мира из ничего и с учением о богочеловечестве Иисуса Христа. Как и у Августина и Боэция, у Фомы высшее начало есть само бытие. Под бытием Фома разумеет христианского Бога, сотворившего мир, как о том повествуется в Ветхом Завете. Различая бытие (существование) и сущность , Фома тем не менее не противопоставляет их, а вслед за Аристотелем подчеркивает их общий корень. Сущности, как субстанции, обладают, согласно Фоме, самостоятельным бытием, в отличие от акциденций (свойств, качеств), которые существуют только благодаря субстанциям. Отсюда выводится различение так называемых субстанциальных и акцидентальных форм. Субстанциальная форма сообщает всякой вещи простое бытие, а потому при ее появлении мы говорим, что нечто возникло, а при ее исчезновении - что нечто разрушилось. Акцидентальная же форма - источник определенных качеств, а не бытия вещей. Различая вслед за Аристотелем актуальное и потенциальное состояния, Фома рассматривает бытие как первое из актуальных состояний. Во всякой вещи, считает Фома, столько бытия, сколько в ней актуальности. Соответственно он выделяет четыре уровня бытийности вещей в зависимости от степени их актуальности, выражающейся в том, каким образом форма, то есть актуальное начало, реализуется в вещах.

На низшей ступени бытия форма, согласно Фоме, составляет лишь внешнюю определенность вещи (causa formalis); сюда относятся неорганические стихии и минералы. На следующей ступени форма предстает как конечная причина (causa finalis) вещи, которой поэтому присуща целесообразность, названная Аристотелем «растительной душой», как бы формирующей тело изнутри, - таковы растения. Третий уровень - животные, здесь форма есть действующая причина (causa efficiens), поэтому сущее имеет в себе не только цель, но и начало деятельности, движения. На всех трех ступенях форма по-разному привходит в материю, организуя и одушевляя ее. Наконец, на четвертой ступени форма предстает уже не как организующий принцип материи, а сама по себе, независимо от материи (forma per se, forma separata). Это дух, или ум, разумная душа, высшее из сотворенных сущих. Не будучи связана с материей, человеческая разумная душа не погибает со смертью тела. Поэтому разумная душа носит у Фомы имя «самосущего». В отличие от нее, чувственные души животных не являются самосущими, а потому они и не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела - мышления и воления; все действия животных, как и многие действия человека (кроме мышления и акта воли), осуществляются с помощью тела. Поэтому души животных погибают вместе с телом, тогда как человеческая душа - бессмертна, она есть самое благородное в сотворенной природе. Следуя Аристотелю, Фома рассматривает разум как высшую среди человеческих способностей, усматривая и в самой воле прежде всего ее разумное определение, каковым он считает способность различать добро и зло. Как и Аристотель, Фома видит в воле практический разум, то есть разум, направленный на действие, а не на познание, руководящий нашими поступками, нашим жизненным поведением, а не теоретической установкой, не созерцанием.

В мире Фомы сущими оказываются в конечном счете индивиды. Этот своеобразный персонализм составляет специфику как томистской онтологии, так и средневекового естествознания, предмет которого - действие индивидуальных «скрытых сущностей» - «деятелей», душ, духов, сил. Начиная с Бога, который есть чистый акт бытия, и кончая малейшей из сотворенных сущностей, каждое сущее обладает относительной самостоятельностью, которая уменьшается по мере движения вниз, то есть по мере убывания бытия существ, располагающихся на иерархической лестнице.

Учение Фомы (томизм) пользовалось большим влиянием в средние века, римская церковь официально признала его. Это учение возрождается и в XX веке под названием неотомизма - одного из наиболее значительных течений католической философии на Западе.

Фома Аквинский - крупнейший средневековый философ и теолог, получивший титул "ангельского доктора", причисленный 18 июля 1323 г. к лику святых Иоанном XXII и считающийся покровителем католических университетов, колледжей и школ. Папа Лев XIII в энциклике Aеterni Patris (4 августа 1879) объявил его наиболее авторитетным католическим ученым.

Жизненный путь.

Жизнь Фомы не отличается большим разнообразием внешних событий, она была богата разве что странствиями (в которых проходила обычно жизнь научного сообщества той эпохи и жизнь нищенствующего монаха-доминианца) - родившись в Италии, Фома жил в Париже, Кельне, Риме и других городах Италии. Более определяющим для биографии Фомы является интеллектуальный климат эпохи и участие Фомы в мировоззренческих дискуссиях этого времени, времени столкновения различных традиций и зарождения новых способов миропонимания. Эта эпоха породила Альберта Великого, Бонавентуры, Рожера Бэкона, Александра Гэльского и других ученых, создавших мыслительную культуру зрелой схоластики.

Жизненный путь Фомы был недолгим и описание его легко умещается в несколько десятков строк. Отец Фомы, Ландульф, был графом Аквинским; его семейство было в родстве с императорам Генрихом VI, королями Арагона, Кастилии и Франции. О том, в каком году он родился, до сих пор ведутся споры, называется от 1221 до 1227 год (наиболее вероятная дата - 1224-1225); произошло это в замке Роккасекка близ Аквино в Неополитанском королевстве. В возрасте пяти лет он был послан в бенедиктинский монастырь Монте-Кассино. В 1239-1243 годах учился в университете Неаполя. Там он сблизился с доминиканцами и решил вступить домниканский орден. Однако семья воспротивилась его решению, и его братья заточили Фому в крепости Сан-Джовани, где он пребывал некоторое время, по некоторым свидетельствам около двух лет. В заточении Фома имел возможность много читать, в частности литературу философского содержания. Однако заточение не смогло изменить решения Фомы и родителям пришлось смирится с этим.

Далее Фома учится некоторое время в Париже, а в 1244 или 1245 году, в Кельне, он становится учеником Альберта Великого, уже в то время почитающегося одним из наиболее выдающихся ученых своего времени. С 1252 года он преподает в Париже, сначала как baccalaureus biblicus (то есть ведет занятия, посвященные Библии), затем baccalaureus sententiarius (преподает "Сентенции" Петра Ломбардского), тогда же пишет свои первые труды - "О сущности и существовании", "О началах природы", "Комментарий к "Сентенциям"". В 1256 году становится магистром, в течении трех лет ведет диспуты "Об истине", и, возможно, начинает работу над "Суммой против язычников". Далее он странствует по университетам, много пишет, а с 1265 года приступает к созданию "Суммы теологии". К концу жизни с ним часто случаются экстазы, в одни из которых ему открылась великая тайна, по сравнению с которой все написанное им показалось ему ничтожным, и 6 декабря 1273 он прекращает работу над незавершенной "Суммой теологии". Умер он в монастыре Фосса Нуова (7 марта 1274 г.), по пути на Собор, который должен был открыться в Лионе 1 мая 1274. Его последним трудом был записанный монахами комментарий на "Песню Песен".

Труды.

В течение своей довольно краткой жизни Фома написал более шестидесяти трудов (считая только достоверно принадлежащие ему произведения). Фома писал быстро и неразборчиво, многие работы он диктовал секретарям, и зачастую мог диктовать нескольким писцам одновременно.

Одним из первых произведений Фомы были "Комментарии к "Сентенциям" Петра Ломбардского" (Commentaria in Libros Sententiarum), основанные на лекциях, которые читал Фома в университете. Произведение Петра Ломбардского представляло собой комментированное собрание размышлений, взятых из Отцов Церкви и посвященных различным вопросам; во времена Фомы "Сентенции" были обязательной книгой, изучаемой на теологических факультетах, и многие ученые составили свои комментарии к "Сентенциям". В "Комментариях" Фомы содержатся многие темы его будущих произведений; композиция этого труда является прообразом сумм.

В тот же период написана небольшая, но исключительно важная работа "О сущем и сущности ", являющаяся своего рода метафизическим основанием философии Фомы.

В соответствии с традициями того времени значительную часть наследия Фомы составляют Quaestiones disputatae ("Дискуссионные вопросы"), - работы, посвященные отдельным темам, таким как истина, душа, зло и др. Дискуссионные вопросы являются отражением реальной преподавательской практики, происходящей в университете - открытого обсуждения вызывающих затруднения вопросов, когда слушатели высказывали всевозможные аргументы за и против и один из бакалавров принимал аргументы из аудитории и давал на них ответы. Секретарь записывал эти аргументы и ответы. На другой назначенный день мастер суммировал аргументы pro и contra, и давал свое разрешение (determinatio) вопроса в целом и каждого из аргументов, также записываемое секретарем. Далее диспут публиковался либо в получившейся версии (reportatio), либо в редакции мастера (ordinatio).

Дважды в год на рождественский пост и великий пост, устраивались особые диспуты, открытые для широкой публики, на любую тему (de quolibet), поставленную любым участником диспута (a quolibet). На эти вопросы экспромптом отвечал бакалавр и затем давал ответ мастер.

Структура диспута - выносимый на обсуждение вопрос, аргументы оппонентов, общее решение вопроса и разрешение аргументов, сохраняется и в "Суммах", в несколько редуцированном виде.

Острой дискуссии, развернувшейся в то время относительно рецепции аверроистской интерпретации аристотелевского наследия посвящена работа "О единстве интеллекта, против аверроистов" (De unitate intellectus contra Averroistas). В этом труде Фома оспаривает идею о том, что бессмертна лишь высшая часть интеллекта, общая всем людям (а значит нет бессмертия души), бытующую в среде парижских аверроистов, а также подводит рациональные обоснования под христианское верование в воскресение плоти.

Наиболее важными трудами Фомы считаются две "Суммы" - "Сумма против язычников" (Summa veritate catholicae fidei contra gentiles), именуемая также "Суммой философии", и "Сумма теологии" (Summa theologiae vel Summa theologica). Первая работа, написанная в Риме, в 1261-1264, была вызвана к жизни происходящим активным интеллектуальным обменом между христианскими, мусульманскими и иудейскими мыслителями. В ней Фома стремился, исходя из философской (а стало быть надконфессиональной) позиции, защитить христианукую веру перед лицом мусульман и иудеев. Этот обширный труд разделен на четыре книги: I. О Боге, как таковом; II. О сотворении Богом различных регионов существ; III. О Боге как цели всех существ; IV. О Боге, как Он дан в Его Откровении.

Вторая сумма, Summa theologica (1266-1273), считается центральным произведением Фомы Аквинского. Однако оно отличается меньшим интеллектуальным напряжением и остротой исследовательского духа, характерных для "Дискуссионных вопросов" и "Суммы против язычников". В этой книге Фома пытается систематизировать итоги своих трудов и изложить их в достаточно доступном виде, прежде всего для студентов-теологов. "Сумма теологии" состоит из трех частей (причем вторая разделяется на две): pars prima, pars prima secundae, pars secunda secundae и pars tertia, каждая часть разделена на вопросы, в свою очередь подразделяющиеся на главы - артикулы (согласно наиболее распространенной традиции цитирования части обозначаются римскими цифрами - I, I-II, II-II, III, арабскими - вопрос и глава, словом "ad" помечаются контр-аргументы). Первая часть посвящена установлению цели, предмета и метода исследования (вопрос 1), рассуждению о сущности Бога (2-26), Его троичности (27-43) и промысле (44-109). В частности вопросы 75-102 рассматривают природу человека, как единства души и тела, его способности, относящиеся к интеллекту и желанию. Во второй части рассматриваются вопросы этики и антропологии, а третья посвящена Христу и включает три трактата: о воплощении Христа, Его деяниях и страстях, о причастии и о вечной жизни. Третья часть была не завершена, Фома остановился на девяностом вопросе трактата об эпитимии. Работа была закончена Реджинальдом из Пиперно, секретарем и другом Фомы, на основании рукописей и выдержек из других произведений. Полная "Сумма теологии" содержит 38 трактатов, 612 вопросов, подразделенных на 3120 глав в которых обсуждается около 10000 аргументов.

Фоме принадлежат также комментарии к Писанию и различным философским произведениям, в особенности трудам Аристотеля, а также Боэция, Платона, Дамаскина, Псевдо-Дионисия, письма, работы, посвященные противоречиям православной и католической Церковей в вопросах исхождения Святого Духа от Отца и Сына, первенства Римского Папы и др. Множество прекрасных и поэтичных произведений написано Фомой для богослужения.

Истоки томистской философии.

Фома жил в бурное интеллектуальное время, на перекрестье различных философских традиций, причем не только европейских, но и мусульманских и иудаистских. Аристотелические корни его филососфии бросаются в глаза, но считать его исключительно аристотеликом, противопоставляя при этом томизм платонизму в августиновской версии, было бы весьма поверхностным, и в силу неоднозначности его аристотелизма - ведь Фома отталкивался и от мощной греческой традиции толкования Аристотеля (Александр Афродисийский, Симпликий, Фемистий), от арабских комментаторов, и от раннехристианской интерпретации Аристотеля, как она сложилась у Боэция, а также от существующей во времена Фомы практики переводов и школьного толкования аристотелевской философии. Вместе с тем его использование аристотелевского наследия было исключительно творческим, и прежде всего потому, что Фоме приходилось решать задачи, далеко выходящие за рамки аристотелевкой проблематики, и в этом случае его интересовал аристотелизм как эффективная методика интеллектуального поиска, а также как живая система, хранящая в себе возможности раскрытия совершенно неожиданных (с точки зрения традиционной комментаторской работы)выводов. В трудах Фомы сильно влияние и платонических идей, в первую очередь Псевдо-Дионисия и Августина, а также и нехристианских версий платноизма, таких как анонимная арабская "Книга причин", имеющая своим источником "Первоосновы теологии" Прокла.