Суворовский кадетский корпус: Памятка. 1899-1949. [Париж, издание Объединения кадетов Суворовского кадетского корпуса, 1949]. 48 с. 29,9 x 21 см. Тираж 100 экз. Первое издание юбилейного сборника. Отпечатано на стеклографе. В издательской обложке и в современном художественном футляре. Очень хорошая сохранность. Редкость.

Библиография: Геринг А.А. Материалы к библиографии русской военной печати за рубежом, с. 77. В каталоге издание обозначено как исключительная редкость.

Юбилейный сборник, изданный к 50-летию со дня основания Суворовского кадетского корпуса в Варшаве, существовавшего в период с 1899 по 1918 г.г. Корпус славился своей внутренней атмосферой и подготовкой кадетов, большинство из которых становились кадровыми офицерами гвардии. В издании представлены редкие и весьма ценные материалы по истории русской армии, основанные на свидетельствах и воспоминаниях суворовцев, участников описываемых событий, а также на малоизвестных и ныне утраченных архивных документах. Издание открывает записка о службе А.В.Суворова, в которой отражены основные вехи жизни великого полководца, участие его в различных кампаниях и сражениях, награды, назначения, титулы. После смерти А.В.Суворов не был исключен из рядов русской армии, навечно оставшись ее полководцем.

Среди авторов сборника - бывший кадет первого выпуска Эраст Николаевич Суражевский, выпускники корпуса разных лет Евгений Обозненко, Владимир Мариевич Иогансен, Александр Николаевич Потапов, Владимир Крейтерн. Все материалы посвящены памяти Суворовского кадетского корпуса. Много внимания уделено воспитательскому, преподавательскому и административному составу учебного заведения. Описаны последние дни Суворовского кадетского корпуса. Некоторые материалы повествуют об объединениях суворовцев в эмиграции. В сборнике напечатаны некоторые статьи из периодической печати, посвященные жизни корпуса с момента его основания, юношеские воспоминания его выпускников, личные характеристики воспитателей и преподавателей, биографические справки о них. Отрывки из мемуаров суворовцев позволяют почувствовать атмосферу Варшавы с ее западноевропейским духом и богатейшими возможностями для образования и культурной жизни, в которой развивались кадеты, волнение первого дня приемных экзаменов, когда в корпусе собрались «папаши, мамаши и тетки» со своими детьми. Некоторые суворовцы вспоминают о кадетских традициях, событиях революционных дней 1905 года в Варшаве, встречах и совместных праздниках на собраниях суворовцев в Белграде.

В 1899 году, после обращений командования и офицерского состава Варшавского военного округа, по указу императора Николая II был учрежден Варшавский кадетский корпус. Корпус расположился в крепости, на месте казарм лейб-гвардии Кексгольмского полка. В 1900 году в связи со 100-летней годовщиной со дня кончины А.В.Суворова Варшавский кадетский корпус переименовали в Суворовский. В том же году в Варшаве произошла закладка нового здания, специально предназначенного для корпуса. Для церкви корпуса в 1903 году был пожалован иконостас, находившийся при армии А.В.Суворова, когда она вступила в Варшаву под его командованием в 1794 году. Впоследствии иконостас находился при главной штаб-квартире императора Александра I во время походов 1813-1814 г.г. В 1906 году состоялся первый выпуск, а корпусу был присвоен марш «Гром победы, раздавайся» на стихи Г.Р.Державина, созданный в честь триумфа А.В.Суворова под Измаилом. Николай II пожаловал корпусу собственное знамя: белое полотнище с ликом Спаса Нерукотворного и императорским вензелем под короной.

В эмиграции кадеты-суворовцы смогли создать сплоченную группу, которая поддерживала свое существование на протяжении нескольких десятилетий и подготовила в 1949 году настоящий юбилейный сборник. В течение долгого времени выходил журнал «Суворовцы» под редакцией А.Н.Потапова. С 1 октября 1957 года почетное председательство в Совете ветеранов Суворовского кадетского корпуса приняла на себя Великая княжна Вера Константиновна, младшая дочь Великого князя Константина Константиновича.

А.А.Геринг (1895-1977) – русский морской офицер, участник гражданской войны и белого движения. С 1920 г. в эмиграции. С 1950 г. - председатель Общекадетского объединения во Франции, с 1952 г. издавал журнал «Военная быль», составил библиографию русской военной печати за рубежом.

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Предоставляя читателям эти воспоминания, я верю, что они напомнят старшим товарищам о старом, добром времени в стенах родных корпусов, а зарубежные кадеты ближе ознакомятся с жизнью, учением и военной подготовкой императорских кадет на служение любимой отчизне.
Вспоминая жуткую годовщину Российского лихолетия и те крестные страдания, что первыми выпали на долю офицеров, юнкеров и кадет, склоним молитвенно головы перед их памятью: - «Помяни их, Господи, во Царствии Твоем».
От них преждевременно и злобно вырвали ту жизнь, которой они могли и должны были послужить, с Богом в сердце, - во славу и благоденствие России и ее народу.
Корпусам, кадетам и их воспитавшим - СЛАВА!

Феодосиец и Крымец, А. Политанский .

ОБЩИЙ ОБЗОР КАДЕТСКИХ КОРПУСОВ

Среди всех учебных заведений Императорской России, совершенно исключительное место занимали Кадетские Корпуса.
Бывшие воспитанники этих военных закрытых учебных заведений, сохраняли почти восторженную любовь к своим Корпусам и на всю жизнь оставались Кадетами.
Можно было видеть уже убеленных сединами людей, которые с гордостью и любовью отзывались о своих Корпусах. В корпусах создавался тот слой общества, который в прошлом почти целиком участвовал в жертвенном служении России, в создании Ее Славы и величия.

Кадетские Корпуса с начальствующими, воспитательным, учительствующим и обслуживающим персоналом высокой квалификации, с оборудованием лабораторий, классов, со всеми учебными принадлежностями и пособиями, с обмундированием, мастерскими, с занимаемой большой площадью для стрельбищ, плацов, спортивных площадок, с кладовыми, кухнями, хлебопекарнями, налаженным снабжением продуктов питания, конюшен, выездов, лазаретов, бань, лагерей, - стоили очень дорого Российскому Государству, и несмотря на все эти затраты, выпуск одного года из всех Кадетских Корпусов (принимая во внимание хотя и незначительный, но все же некоторый процент выходивших на сторону по каким-либо причинам), был недостаточен для пополнения юнкерских рядов Военных Училищ, и на первый взгляд не удовлетворял нужды большой Российской Армии (900.000 мирного времени, без казаков и гвардейских полков).
Однако, это количество было совершенно достаточно, чтобы заквасить всю юнкерскую массу, пропитать ее тем духом, который незаметно выносился из корпусных стен, и которым так же, совершенно незаметно для самих себя, пропитывалась те, кто в Военные Училища поступил из среды гражданских учебных заведений, как принято было говорить, «с вокзала».

Нельзя отрицать, что всем Военным Училищам были присущи их собственные особенности и традиции, что составляло понятную гордость..., но Кадеты были «дрожжами», на которых подымалось пышное «тесто», - Императорской Офицерский Корпус.
Среда, и сама обстановка выковывали жертвенность, чувство долга, товарищество, и не простыми словами, потом, в жизни звучала уставная фраза: - «Сам погибай, но товарища выручай» . - А этих примеров было много и даже в прошлую, Вторую мировую войну, кадеты запечатлели свои бессмертные имена как: Александр Редькин, Иван Волков, и поныне здравствующий, Константин Сафаревич, и многие другие.
Наружный лоск и щегольство кадет, были общеизвестны.
Форма была ценностью, погон-гордостью, и это совершенно одинаково у кадет западной окраины, и далекой восточной, теплого юга и холодного севера, или центра-сердца России.

Учебно-образовательный уровень кадет был тот же, что и в гражданских Учебных заведениях, но длился 7 лет, а не 8, и Россия, на протяжении двух последних столетий, видела и знала кроме героев, - крупных военачальников, генералов, сонм ученых, писателей, художников, поэтов, композиторов, изобретателей, мореплавателей, путешественников, исследователей и даже подвижников и духовных пастырей, - вышедших из кадетской среды.

Не будет полным описание Кадетских Корпусов, если не сказать о персонале, который командовал, учил, воспитывал и обслуживал.
Директор Корпуса, инспектор классов и его помощник, ротные командиры, отделенные воспитатели, священник и дьякон, преподаватели штатные и вольнонаемные, старший и младший врачи, сестра, сиделки, балетмейстер и таперы, капельмейстер, делопроизводители и писаря, эконом, подрядчики, повара, кухари, кондитеры, хлебопеки, кухонные мужики, мальчишки для посылок, квасных дел мастера, каптенармусы, швейцары (обычно сверхсрочные фельдфебеля и ун.-офицеры), горнисты и барабанщики (прикомандированные от войск гарнизона), конюхи, служителя, полотеры, банщики, садовники, дворники, кровельщики, электротехники, монтеры, машинисты, телефонисты, стекольщики, шорники, портные, слесаря, столяры, сапожники, грузчики и возчики.

В нашей жизни впоследствии, многому мы были свидетелями, видели многое, сами пережили не мало, но и сейчас чувство удивления, смешанное с гордостью, заполняет нас при мысли о том, - как эта, хотя и маленькая, но все же довольно сложная система, в великих рамках обще-Российских, -- работала как хорошо смазанная машина, без перебоев. Все шло гладко без помехи, каждый выполнял возложенные на него обязанности, каждый понимал свой долг, знал свое место. Все, занимавшие даже самые маленькие должности, жили сытой, трудовой жизнью, имели свои личные тревоги, заботы и радости.
Горделиво, на стороне, представлялись как служащие кадетского корпуса, а некоторые, попроще, рекомендовали себя: - «При кадетях состоим...» - Все получали положенное и заслуженное жалование, наградные, медали за выслугу и заслугу. Старость была обеспечена пенсией.

Перед тем, как приступить к воспоминаниям кадета Суворовца, я не могу не вспомнить светлый лик того, кто был ОТЦОМ все российских кадет, - Великого Князя Константина Константиновича.

Сын Вел. Кн. Константина Николаевича, Генерал-Инспектор Военно- Учебных Заведений, Его Имп. Высочество Вел. Кн. Константин Константинович, был для всех кадет просто, нашим Великим Князем.
Все императорские кадеты знали его не по портретам, а в лицо.
Увидевший Вел. Кн. хоть один раз, уже навсегда сохранял в памяти его чарующий Образ. Любил Вел. Кн. кадет, - и за его любовь тысячи кадет отдали ему свои сердца. Не одна кадетская мать, в слезах, в кабинете княжеском находила поддержку и утешение в ее материнской заботе о судьбе неисправимого, казалось, сына.
Вел. Кн. был далек от политики. Благородная скромность и исключительно духовная одаренность, - были его основными качествами. Все соприкасавшиеся с ним по службе, знали его как разумно-требовательного, ревностного руководителя и очень обходите л ьнюго с подчиненными. Великий Князь Константин Константинович положил много сил, знаний на распространение просвещения в России, был президентом Императорской Академии Наук, Генерал-Инспектор Военно-Учебных Заведений, где ввел много разумных преобразований в методах преподавания и в системе подготовки и воспитания военной молодежи.
Поэта под скромными инициалами «К.Р.» знал весь культурный мир.

Приводим список «Кадетской семьи» Великого Князя.

• Е.И.В. В. Кн. Константин Константинович род. 10- 8-1858 г. Ум. 15-6-1915
• Е.И.В. В. Кн. Елизавета Маврикиевна род. 13- 1-1865 г.
Е.В. Кн. Иоанн Константинович род. 23- 6-1885 г. К. I Кад.Кор.
• Е.В. Кн. Гавриил Константинович род. 3- 7-1887 г. Кад. I Моc. К. К.
• Е.И. Кн. Константин Константинович род. 20-12-1890 г. К. Нижегор. К.К.
• Е.В. Кн. Олег Константинович род. 15-11-1892 г. К. Полоц. К.К.
Е.В. Кн. Игорь Константинович род: 29- 5-1894 г. К. Полтав. К.К. .-Е.В. Кн. Георгий Константинович род. 23- 4-1903 г. К. Орлов. К.К.Е.В. Кн. Татьяна Константиновна род. 11- 1-1890 г.Е.В. Кн. Вера Константиновна род. 11- 4-1906 г.

Примеч. Кн. Олег, в чине корнета Л. Гв. Гусарского полка убит в начале Вел. войны.
Князья Игорь и Иоанн мученически погибли от рук большевиков в ночь с 4-го на 5-е июля 1918 года в Алапатьевске.

НАШ КОРПУС

Суворовский Кадетский Корпус, занимавший огромный квартал в одном из лучших мест Варшавы, фасадом выходил на Уяздовскую аллею против Лазенок и не зря в обще-кадетском «журавле» пелось:
«У Варшавы, как бельмо,
То Суворовцев гнездо...»

Красивый вход с подъездом вел через двойную систему двухсторонних дверей в большую приемную-вестибюль с большими боковыми нишами, в которых рядами стояли монументальные вешалки.
По сторонам две гостиные с мягкой мебелью под чехлами, портретами и пиано, были к услугам посетителей. Широкая, парадная лестница, раздваивающаяся на каждом полу-этаже, имела художественные кованые перила. На верхней площадке Суворов с вытянутой рукой указывал на «Измаил».
Архитектура, распланировка и размах постройки, производил впечатление восхищения у тех, кто посетил это прекрасное здание.

4 роты в своей повседневной жизни, были почти изолированы одна от другой. Каждое ротное помещение состояло из застекленной прихожей, длинного и широкого коридора, классных комнат, библиотеки, уборной, умывальной, где посредине были скамьи с ваксой и щетками, отделение для дежурного портного, ряды вешалок, личных стенных ящиков для мыла и зубных принадлежностей.
Комната дежурного офицера примыкала к огромной спальне, где более 100 тумбочек и 100 кроватей, покрытых одинаковыми одеялами с красной каемкой, цвета корпуса, чинно стояли рядами с широким средним проходом. Дальше шел ротный цейхгауз и запасной выход.
Были приняты зсе противопожарные меры и в разных местах, в стенных углублениях находились большие краны с накрученными шлангами.

Ротные помещения, украшенные Царскими портретами, громадными художественными батальными картинами Суворовской эпохи и гравюрами подвигов Российского воинства, представляли из себя залы, где строились кадеты одной роты, встречались, развлекались и проводили внеурочное время. Центральное место занимала большая Икона, с теплящейся лампадой, - Небесного Покровителя роты.

В столовой сходились все роты, - весь корпус. О размерах столовой можно судить по тому, что на Корпусной праздник, помимо всех рот, помещались свободно множество приглашенных гостей и бывших воспитанников. Резко отделялись 4 больших ротных квадрата столов, и между ними у стены, величественно красовалась пушка, эпохи Суворова.

Гимнастический и одинаковой величины с ним Белый зал, давали возможность выстраиваться батальону с оркестром музыки и проходить церемониальным маршем в колонне по-взаодно.

Церковь была художественно отделана, а Суворовский походный иконостас был гордостью Корпуса, так как представлял реликвию большой исторической ценности. Второстепенные помещения, плацы, бани, паркетные полы, образцовая чистота, паровое отопление, система стенной вентиляции и продуманное освещение, при наличии собственной электрической станции, - давали максимум комфорта. В такой обстановке жили царские кадеты, подготовляемые для служения своей великой Отчизне, по военному пути.

УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Каждый класс состоял из трех отделений, но это не было правилом, а объяснялось сверх-комплектом. Классные комнаты просторные, светлые, с удобными партами с откидывающимися сидениями. В каждом отделении было немногим больше 20 кадет, что давало возможность преподавателям довольно часто проверять знания.
Строгость была большая. Два неудовлетворительных балла в течение недели, лишали отпуска в субботу и воскресение. Один балл лишал кадета субботы и только в воскресение после церковной службы полагался отпуск.
Можно было остаться без отпуска не только за «тихие успехи», но и за «громкое поведение», а для исправления существовал знаменитый коридор с тремя карцерами, недалеко от преподавательской комнаты, где на дощатой кровати и на пустой желудок, легче выплывали подробности проступка.

Преподавание велось по программе средне-учебных заведений, проверенной Главным Управлением военно-учебных заведений, во главе которого стоял всеми любимый Отец кадет, Вел. Кн. Константин Константинович. Среди учительского персонала были и приглашенные со стороны профессора университетов, политехникума, которые приходили в гражданском платье, а штатные носили форму корпуса.
Физико-химический кабинет со всеми приспособлениями для практических уроков, посещался кадетами с интересом. Посещение рисовального класса с табуретками, пюпитрами, эстрадой и целой системой штор для надлежащего освещения, доставляло больше удовольствия тем, кто преуспевал в этой отрасли. Часть увлекалась перспективным черчением, а специалисты тайком, в контакте с поэтами, рисовали и сочиняли карикатуры на злобу дня.
Танцы, пение и музыка привлекали любителей, и тем, кто серьезно хотел извлечь из этой отрасли пользу, предоставлялась полная возможность, так же как и по языкам. По договору с родителями, приглашались к неуспевающим преподаватели из города.

Бывали конечно шалости и даже проказы, когда все отделение оставалось без отпуска, и несмотря на такое коллективное и несправедливое наказание, виновных никогда не выдавали.
Товарищество было сильно развито.

Ближе всех к кадету стоял отделенный воспитатель. Получив из рук родителей мальчика, вел он его 7 лет из класса в класс. На его глазах он из ребенка превращался в юношу. Нужно было иметь много такта, знаний, умения, а главное любви к доверенным ему детям, чтобы покорить эту разнохарактерную и разнообразную массу. Незаметно для самих себя и кадеты постепенно привыкали к своим отделенным воспитателям, и если не всегда выражали ему свою любовь, или уважение, то часто видели в нем помощника и в большинстве случаев, защитника.

Карьеристов и злых людей среди воспитателей почти не встречалось.
Большинство из них шли на этот тяжелый и ответственный пост по убеждению и по идее, предварительно пройдя особые курсы, учрежденные Вел. Кн. Константином Константиновичем при Главном Управлении Военно-Учебных заведений в Петрограде.
Родители, родственники и опекуны хорошо знали этих образованных, скромных и честных офицеров, посвятивших себя сложной работе по подготовке и воспитанию русской военной молодежи и наверно не мало доверительных разговоров бывало между ними в свое время.
Воспитатели знали кадет не хуже родителей и, привыкнув с детства называть на «Ты», сохраняли потом эту привычку на всю жизнь, не взирая на чин, положение и звание своего бывшего питомца.

Внеурочные занятия, прогулки, игры, спорт и строевая часть

Вечерние занятия, - приготовление уроков, - длились два часа. На них присутствовал воспитатель, а у малышей и его помощник, старший кадет - «дядька». Никаких посторонних разговоров не разрешалось вести за исключением по вопросам заданных уроков.
Класс ручного труда, - как столярное, слесарное и переплетное дело, - привлекал много любителей, так же как и курсы по электричеству и фотографии.
Кроме духового оркестра, процветали балалаечный и камерный, но духовой считался фаворитом.

С детства приучали кадет к любой погоде. Снег, жара не мешали увлекаться живыми играми - лаптой, в городки, футбол, а зимой снежки согревали кровь. Вырабатывалась ловкость, смелость и сноровка.
Загородные прогулки со скаткой через плечо, посещение воинских лагерей, стрельбищ, изредка верховая езда в Л. Гв. Гродненском гусарском полку, знакомство со съемками в окрестностях Варшавы, пользовались большим успехом, ибо после 4-х стен, душа рвалась на волю к природе к общению с посторонними людьми.

Процветал футбол и сводная команда корпуса неоднократно принимала участие в состязаниях с городскими командами, и командами других учебных заведений, чаще всего на поле корпуса.
Фехтование и гимнастика входили в обязательный курс и при выпускных спортивных состязаниях, отличавшиеся получали жетоны- ромбы, установленного образца для военно-учебных заведений. На брусьях, турнике, кольцах некоторые выделывали такие номера, что часто в кадетской толпе зрителей раздавалось: - «Ну этот не пропадет,- место в цирке обеспечено!»
Фехтование импонировало кадетской аудитории. Этот вид благородного спорта обставлялся эффектно, а костюмы, маски, оружие, салют и сам поединок, мысленно переносили в рыцарскую эпоху и воодушевляли на нечто возвышенное. Обломки рапир и эспадронов красиво собирались в диски и украшали стены спортивного зала.

Нельзя быть кадетом и не любить строй. Отдание чести, исполнение команд, премудрости перестроений, ружейные приемы усваивались быстро, легко и четко. Было радостно сознавать общность подчинения законам и воинским порядкам, чувствовать силу дисциплины и понимать, что нельзя командовать не научившись самому подчиняться.
Темп марша, барабанная дробь, общий шаг, развернутое знамя, - все это из года в год вырабатывали воинскую молодцеватость. Выходил ли весь корпус на прогулку в город, или принимал участие в торжествах и парадах совместно с войсками гарнизона, когда кадетам отводилось почетное место, - всегда кадеты ловили на себе восторженные взгляды прохожих, вызывали восхищение, получали приветливые улыбки, воздушные поцелуи девушек, а потом «спасибо» от командного состава.
Корпусному начальству никогда не приходилось краснеть за свои несовершеннолетние роты.

Незаметно подошло лето 14-го года. Начались большие каникулы и ничто, казалось, не предвещало катастрофы, а она-то подкралась незаметно к осени, еще задолго до начала нового учебного года.
Мобилизация, передвижение войск хотя и вызывали понятную тревогу, разрушали порядок, расстраивали налаженную жизнь, но и воодушевляли в то же время на подвиг, мирили с предстоящими лишениями..., а может быть и страданиями. Кто знал, что первые слезы, пролитые с первой жертвой, ручьями потом потекут и зальют необъятные Российские просторы, что горе не высушит больше тех слез и луч надежды, не успев проглянуть, вновь потонет во мраке действительности.

С объявлением войны, всем кадетам проживающим поблизости, было предписано немедленно явиться в корпус. Со всех окрестностей, собирались кадеты в последний раз в стенах своего родного Суворовского Кадетского Корпуса в Варшаве.
Кончилась погрузка имущества на одном из вокзалов и товаро- пассажирский поезд медленно двинулся в направлении на Москву.

МОСКВА

Россия, вступая в войну, разворачивала свои миллионные армии для кровавой и долгой борьбы с сильным и хорошо подготовленным врагом. Все поезда с эвакуированным в тыл имуществом, государственным и частным, учреждениями и людьми постоянно задерживались в пути, давая дорогу воинским эшелонам. Всеобщий подъем чувствовался всюду, - сильна была вера в правоту Русского дела, казалось, что и силы не может быть такой, которая способна сломить чудо-богатырей тех, что в серых шинелях с музыкой, песней и улыбкой, бесконечными поездами спешили навстречу врагу.

На остановках кадеты высыпали из вагонов, чтобы лишний раз соприкоснуться с легендарным русским воином, лишний раз дать ему почувствовать всю привязанность и любовь своих молодых сердец, выразить благодарность за то, что он грудью встал на защиту Веры Православной, Белого Царя своего и тысячелетнего Отечества. И этот воин своей шершавой рукой любовно трепал по щеке маленького кадета. «УРА» вырывается мощным криком из солдатских и кадетских горл, заглушая свист и пыхтение паровозов грохотом расходящихся в разные стороны поездов.

Разве могла мелькнуть в тот час мысль, что можно в душу этого легендарного воина влить ту дьявольскую ненависть и злобу, которая исказила внешний облик благородного русского человека. Маленькому кадету и во сне не мог присниться кошмар, что за эту его любовь к большому серому герою, через каких-нибудь три года, злобные, беспощадные руки, сорвав погоны, способны будут играть с ним, как с затравленным зверьком, с садизмом и бранью мучая и издеваясь над маленьким воином в черной шинели за его любовь и верность к Отчизне.

Итак, поезд с «осиротевшими» Суворовцами подъезжает к Москве.
Все ново, никто не отходит от окон... сколько проехали, - все своя земля.... а сколько ее еще впереди?! -
Эх, великая Ты, - Родина моя! А народу-то масса! После Привислинского края какая во всем разница! Там, ближе к границе, все немного чужое, а здесь ведь сердце России... истину Российскую нужно здесь искать!

Заблестели крыши домов, купола сорока сороков высятся к небу, к Богу, благословляюще гудят колокола!
Осеннее ясное утро приветливо встретило своих детей с западной окраины.
Здравствуй, Матушка Москва!

Никто из кадет не знал о дальнейшей своей судьбе, да это нисколько их не тревожило, так как забота обо всем, естественно ложилась на персонал корпуса.
Корпус расположился в Лефортово, в пустовавшем из-за летних каникул 3-ем Московском Императора Александра 2-го Кадетском Корпусе. Удобно расположились, кормили прекрасно, выводили на прогулку, осматривая и знакомясь с достопримечательностями великого города. В это время шла срочная работа по ремонту и переделке казарменного помещения Гренадерского Саперного б-на в Сокольниках к нуждам Корпуса. Чье-то умелое руководство этими работами, привело эти помещения в такое состояние, что дало возможность трем ротам устроиться совершенно свободно и вновь почувствовать себя, как бы в своем здании. Конечно не могло быть сравнения с «гнездом» кадетским в Варшаве.

Жизнь потекла на новом месте нормально, заполненная уроками, вечерними занятиями, строевой муштрой, спортом, др. отраслями занятий, конечно, и проказами и ожиданием субботы. Появилось и новое чувство, - волнение за близких на фронте и интерес ко всему происходящему на войне.

4-ой роты, - малышей в Сокольниках не было, они вместе с малышами Полоцкого корпуса, пользовались гостеприимством Московских корпусов в продолжение всего времени.

От центра Москвы до Сокольников было далеко, - несколько верст, сообщение трамвайное, и с остановки виднелось трехэтажное здание корпуса.
К концу 16-го года стали проявляться хулиганские выходки против отдельных кадет, возвращавшихся из города, что привело к тому, что кадеты уезжали в отпуск и приезжали из него группами. Однажды такое возвращение завершилось настоящим боем. Загородние парни и подонки, подзуживаемые провокаторами, как обычно везде бывает, напали на группу кадет возвращавшихся из отпуска в корпус от остановки трамвая.
Завязалась драка. Кто дал знать в корпус, - неизвестно, но подмога пришла вооруженная штыками, железными палками и др. холодным оружием. Нападавшие бежали, оставив несколько раненых, которых в корпусном лазарете перевязали и с хорошим напутствием отпустили.

В том же 16-ом году, Корпус вызванный в Кремль для встречи Высочайших Особ, воочию убедился в открытом, враждебном к себе отношении некоторой части уличной толпы, нагло глазевшей, не снимая шапок, на Лик Христа нашего развернутого знамени. Глазам не верилось, - это ли Москва Богомольная, Москва Царей Православных, Град Первопрестольный!

Все больше и больше чувствовалось утомление войной, но несмотря на все трудности, снабжение армии питанием, оружием и огневыми припасами, сумели поднять воинский дух и веру, что в недалеком общем наступлении враг не выдержит и победа не за горами..., но темные силы не дремали и умело подрывали последние корни 1000- летнего Государственного строя.

И вдруг... Этого момента Истории Российской не коснусь... Причины и подготовка к революции были кадетам чужды, неведомы, непонятны и, когда при известии об отречении Государя, первые слезы горя, отчаяния и обиды скатились с глаз, тогда только было понятно, что совершилось нечто грандиозное - непоправимое!

Построенный вечером корпус при всех офицерах, нервно ожидал Директора Корпуса Генерал-Лейтенанта Ваулина. Что было на душе у этого старого, заслуженного и ученого императорского офицера? Возможно, что он и медлил, долго не шел объявить... и громом поразить своих любимых питомцев. Наконец раздалась команда, послышался звюн шпор... Корпус замер. Глухим, прерывающимся голосом объявил он об отречении Государя Императора, призвав кадет к благоразумию, спокойствию... слезы вызвали душевное потрясение кадет, но роты дружно с энтузиазмом ответили Директору «Боже, Царя храни». Взволнованные офицеры взяли под козырек...

Корпусное начальство, особо остро чувствуя всю ответственность, выпавшую на их долю при создавшемся положении, за судьбы доверенной им молодежи, зорко и чутко следило за тем, чтобы какие- нибудь необдуманные выступления, или выходки кадет, столь возможные при создавшемся положении, - не привели бы к трагической развязке.
Но и кадеты чутко отнеслись к своим офицерам видя как болезненно они переживают случившееся, тем более, что среди них было немало новых, израненных с боевыми наградами, честно послуживших за «Веру, Царя и Отечество».

Война еще продолжалась. Революционный угар, охвативший многие слои русского общества и проповедывание новых идей, не угасили в кадетских сердцах понятий о долге, чести, любви к Отчизне и о бессменной службе России.
В это тяжелое время, полное неизвестности, кадеты проходя мимо своего знамени, с затаенным сердцем, любовью, гордостью и умилением смотрели на него, как бы чувствуя близкое расставание с ним.

ЗНАМЯ

Во всех Корпусах были гвардейские знамена. У многих еще с давних пор. Суворовский Кадетский Корпус, как один из молодых, имел Знамя последнего Царствования, милостивейше пожалованное, в ознаменование Монаршего благоволения.
- «Повелеваем знамя сие, освятив по установлению, употреблять на службу Нам и Отечеству с верностию и усердием Российскому воинству свойственными»,
- говорилось в Высочайшем рескрипте.
Знамя было пожаловано Суворовскому Корпусу Государем Императором 7-го октября 1905 года, и вполне понятно было всегда то чувство, близкое к священному трепету, которое кадеты испытывали при виде своего знамени, приобщавшего их, - мальчиков, - к великой воинской семье, готовящихся сменить и пополнить ряды того офицерского состава, которое так жертвенно и бескорыстно служило на протяжении многих веков интересам, славе и величию своему Отечеству.

Одному из выпускных кадет выпадала ежегодно великая честь быть знаменщиком... с волнением снимается чехол перевязанный снизу офицерским темляком. Темляк этот прикрепляется к штыку на поясе, юношеские руки крепко сжимают древко. Тяжелое полотнище знамени давит плечо..., но какой восторг при виде строя взявшего «на караул», при звуках встречного марша. Тут, в строю, все, сроднившиеся за годы, проведенные вместе... ровные ряды ласкают глаз, в душе разливается какое-то тепло... общий погон, общий цвет, один для всех Кадетских Корпусов мундир.

Конец летних каникул, - начало учебного года

16-го августа гражданские учебные заведения начинали новый учебный год. У кадет до 1-го сентября оставалось еще две недели, быть может самых дорогих за все каникулы и на виду у всех «шпаков», спешащих в школы, училища и гимназии, так приятно было «позадаваться», - подчеркнуть свою свободу.
Но две недели срок небольшой, и настал тот день когда потянулись вереницы красных околышей к своему «монастырю». Младших сопровождали родители, старшие шли и ехали сами, как к себе домой, лихо козыряя офицерам и становясь «во фронт» генералам; милостиво отвечая на приветствия младших однокашников. Вновь поступивших малышей сдавали на руки, с чемоданами и пакетами, с плачем и вздохами, наставлениями и благословениями, дежурному по корпусу кадету.

В ротах шум и гам, - объятия, рукопожатия, возгласы, остроты, вопросы и рассказы без конца. Один рассказывал, как он в сопровождении казачьей сотни много десятков верст ехал от Китайской границы домой. Отец там служил. Другой тонул, - «и как видите вытащили», - рассказывал он. Третий спасал кого-то из пожара, - «представили к медали, да не получил, т. к. пришлось уезжать» , - врал хвастун. А вот Володя отличился за лето, - влюбился, не приготовился к переэкзаменовке и заранее обрек себя на повторение курса, для лучшего усвоения наук, но зато получил чин «майора».
- «Честное слово, книжки пахнут неприятно, а вот головка Любочки действительно издает умопомрачительный запах... и никаких гвоздей!» По секрету шептал осунувшийся и поглупевший от любви Володя своим закадычным друзьям. Говорили и слушали, уминая за обе щеки понавезенные из дому изделия заботливых рук.

Воспитатели и ротные командиры были милостивы и снисходительны, понимая, что дружной молодежи, съехавшейся с разных концов необъятной России, нужно дать вылиться. Офицеры присматривались к новичкам и не без гордост» оглядывали своих отдохнувших, загорелых и возмужавших питомцев. Чувство удовлетворения, однако, смешивалось с некоторым беспокойством: - «хороша молодежь, да распустилась за лето, - будет морока с ними».
Проходит день, два и все входит в свою норму. Порядок восстанавливается, занятия принимают обычный характер, только по утрам горнисту и барабанщику еще некоторое время приходится быть осторожным из-за свистящих в воздухе туфель, бросаемых на звук, заспанными и отвыкшими за лето вставать по команде кадетам.

1-го октября праздник Корпуса, - и не за горами, один месяц срок не большой. Новичков, первоклассников, нужно подготовить к параду, успеть объяснить, что такое строй, и внушить какая честь военному самому быть в этом строю!
В помощь офицерам, с большим усердием занялись обучением второклассники и второгодники, опытные уже строевики, а также и «дядьки», - старшие кадеты, чтобы новички не осрамились перед лицом начальства, родственников и приехавших гостей.
Сами дети, еще недавно утиравшие слезы при разлуке с родителями, сестрами, братьями, «Полканами», «Жучками», казалось выростали на вершок при знакомстве со строем, церемониальным маршем и другими премудростями военной науки. Эти мальчики, черненькие, рыженькие, беленькие переодетые в новые, подогнанные гимнастерки, перетянутые тугим, лакированным поясом с большой, тяжелой медной бляхой с орлом в сиянии, с интересом и гордостью рассматривали себя и мысленно говорили,
- «Ах, если бы няня смогла посмотреть на меня, - не узнала бы своего Колю, а сестренка и все приятели поразились бы, увидев меня военным с Суворовским трафаретом на настоящих погонах... и какие плечи у меня широкие?!
Если потом, через месяц, на параде, при прохождении церемониальным маршем, наши малыши буквально не поспевая своим маленьким шагом и кривили немного строй, то достаточно было взглянуть на их серьезные, напряженные, полные старания лица, чтобы все им простить. И не удивительно, что вызывали они всеобщее восхищение.

Что касается 3-ей и 2-ой роты, - тут все идет нормально, -- этим к строю не привыкать! В 1-ой роте совсем особая атмосфера, не то что в остальных ротах. Настроение создает блестящая щетина штыков винтовочных строек. У шестиклассников вид особенно озабоченный, впервые продеты через пояса желтые подсумки, руки сжимают долгожданные винтовки и жизнь кажется совсем иной, - новой.
Духовой оркестр, - тут работа идет полным ходом. Сыгровки каждый день в свободное время, т. к. лучшие музыканты выбыли ввиду окончания корпуса, а оркестр не должен быть хуже, но весь корпус спокоен за своих музыкантов.
Из музыкалки доносятся волнующие бравурные звуки маршей: - «Гром победы раздавайся», «Егерский марш» , и много других, и бесподобно-торжественного гимна «Боже Царя храни...».

Классные занятия шли своим чередом и усиленная строевая подготовка никоим образом не отражалась на планомерном проведении учебной программы. Эта перегрузка почти не вызывала по началу утомления из-за близости Корпусного праздника и приподнятого настроения, охватившего не только одних кадет, но буквально весь состав корпуса.

КОРПУСНОЙ ПРАЗДНИК

В канун праздника, после всенощной было производство в вице-унтер офицеров. Фельдфебель Корпуса и знаменщик получили первыми погоны с золотыми нашивками.
1-го октября, - Покров Пресвятой Богородицы, - праздник особо чтимый Суворовым и был праздником Суворовского Кадетского Корпуса.
Если нельзя было сказать, что вся Варшава принимала участие в празднике Корпуса, то все же событие это затрагивало весь тот слой русского общества, который и пользовался случаем выявить симпатии своему единственному военно-учебному заведению на весь Привисленский край в 10-ть губерний.
450 кадет и персонал корпуса, в своем большинстве, имели родственников, или в самой Варшаве, или поблизости. В громадном гарнизоне, в частях гвардии и армии вкраплены были бывшие воспитанники, и если считать даже только этих, близко стоящих к корпусу людей, то и тогда легко себе представить оживление, царившее в районе главного подъезда. Еще накануне съезжались многие бывшие кадеты с разных концов страны, - разнообразие военных форм еще больше увеличивалось. Некоторые, особенно юнкера, приезжали прямо в корпус, где их радушно принимали и устраивали.

На кухнях творилось что-то невероятное! Лестницы устилались толстыми, парадными коврами, откуда-то появлялись тропические растения. Все блестит в этот именитый день. На кроватях выложено парадное обмундирование, все медные части его, блестят, как стекло.
Радостное утро 1-го октября наступило, нарядные роты строятся блестя рядом пуговиц и золотом мундиров. Офицеры в парадной форме, в эполетах и при всех орденах. Стройные роты тихо входят в переполненную церковь и занимают свои места.
Впереди застыл, как изваяние знаменщик со своими ассистентами на долгую, минимум двухчасовую службу. Шопотом передают кадеты друг другу, что прибыл со своей свитой Генерал- Губернатор и Командующий Варшавским военным округом и еще много известных и влиятельных лиц, как ген.-майор барон Маннергейм, командир Лейб-Гвардии Уланского Его Вел. Полка, ген. барон Бодэ, - командир Лейб-Гвардии Петербургского полка, много гражданских лиц в форме при шпагах, много штатских, нарядные дамы и цветник молоденьких блондинок, брюнеток, вызывавший у некоторых кадет усиленное сердцебиение.

Директор Корпуса в ленте при звездах и орденах стоял впереди группы генералов и офицеров в мундирах, черкессках, доломанах, колетах такого разнообразия и цветов, что только немногие могли определить формы.
После молебна с громовым многолетием прекрасного кадетского хора, и под пение «Спаси, Господи, люди Твоя...» , быстро выводились роты, чтобы привести себя в порядок и заново выстроиться на плацу для парада, Масса народу, не вместившегося в церкви, ожидали на плацу, а также и за оградой, выхода рот. Стройные роты твердым шагом заняли свои места. Офицеры, бывшие кадеты и юнкера вытянулись на фланге в одну живописную длинную шеренгу.

Все замерло... короткая команда... блеснули клинки офицерские и кадетские штыки 1-й роты, взявшей под знамя на караул..., звуки встречного марша оборвались... и вновь полились для встречи командующего. Директор Корпуса в кивере с султаном, рапортовал принимавшему парад. Отчетливо, отрывисто отвечали кадеты на приветствие... громовое, от самого сердца «Ура», будто хотело заглушить звуки гимна... Свободным русским шагом пошли взводы церемониальным маршем. Отчетливые ответы, - «рады стараться Ваше-ство» . твердый шаг и безукоризненное равнение, приводили публику в восторг, но когда малыши, - 4-я рота, немного кривя строй, но звонкими высокими голосами стройно, под шаг, ответили - тут такое поднялось, что и передать невозможно.

Сосредоточенность на одном определенном желании лихо промаршировать, и напряженность к восприятию и выполнению команд и ответов во-время, не давали возможности рассмотреть знакомые лица в приветствовавшей толпе, и уже позже, делясь впечатлениями, выплывали подробности того момента.

За обедом играл концертные вещи духовой оркестр одного из полков гвардии. Все было красиво, необычно торжественно и оживленно. Праздничное меню с кулебякой, бульоном, отбивными котлетами с зеленым горошком, с пирожками, уткой с яблоками, обогащалось пакетом в четверть фунта шоколадных конфет помимо торта и пирожных с бокалом шампанского (Донского шипучего вина).
Здравица Державному Вождю Армии вызывала бурный взрыв «Ура», веселых сытых и раскрасневшихся от непривычного вина кадет. Были и артисты, успевшие за обедом «хватить» несколько бокалов, обеспеченных заблаговременной меной пирожных на будущее вино.
Гремела еще музыка, когда расходились отпускные кадеты по городу до вечера, до бала.

«... Уланы с пестрыми значками, Драгуны с конскими хвостами, Все промелькнули перед нами, Все побывали тут...»

Вешалки буквально гнутся под тяжестью шинелей, пальто, манто, накидок, пелерин, сабель, палашей, шашек, тесаков, зонтиков, палок, касок, киверов, фуражек, шапок.
На столах горами наложены шляпы, шали, капоры. Внизу ряды калош, ботиков и снятых дамских городских туфелек. Читатель скажет: - «Какой хаос?!» О нет! За всем зорко следят два швейцара в ливреях и колодкой орденов. Отставные унтер-офицеры, в помощь которым посланы пол дюжины бравых молодцов-солдат. На всех вещах номерки, да и посетителей многих знают в лицо швейцары, - два Ивана.
Смешение запахов духов, пудры, цветов, мехов слегка кружит голову. Яркий свет, благородный метал, самоцветные камни в кулонах, кольцах и браслетах, дэкольте дам и шейки девушек, немилосердно слепят глаза.
Встречали гостей кадеты-распорядители с голубыми розетками, сюда назначались всегда самые «тоняги» и танцоры. Другая категория расторопных и бойких кадет с розовыми бантами, предназначалась для обслуживания киосков с морсом и оранжадом, обноса гостей фруктами и сладостями, а ужин предстоял позже в столовой, откуда уже раздавался звон посуды, стук вилок, ножей и сдвигаемых столов.
На кадетском жаргоне все распорядители именовались проще: голубые по «танцам», розовые по «жратве» и... берегись «розовый», не прошляпь...
Сколько раз случалось, что такой «пистолет» делая неуклюжий пируэт в воздухе, падал с блюдом бутербродов или конфет, споткнувшись на ловкой подножие целой засады нетанцующих, с махальными, подкарауливших на лестнице или в изгибе коридора. Вмиг расхвачено, - и ваших нет!
Рассерженный распорядитель подобрав пустой поднос, конфузливо озираясь по сторонам возвращался с кислой миной к буфетчику, который зная эти проделки, улыбаясь говорил
- «ну что «розовый», товар-то растерял, ну, давай блюдо!»

По широкой лестнице нарядная публика подымалась и расходилась по двум залам, где играли два военных оркестра - струнный в Белом зале и духовой в гимнастическом. Бал открывался полонезом и в первой паре выступал хозяин дома, - Директор с женой Командующего войсками.
Всем торжеством и танцами дирижировал кадет с голубым аксель- бантом.
Малышей не допускали на бал, а 2-я рота в 11 часов ночи должна была идти спать, а 3-я еще раньше. С этим еще можно было смириться, но язвительные замечания старших кадет, били по самолюбию.
Представьте себе душевное состояние юношей 14-15 лет, возбужденных светом, шумом и музыкой и вот слышать раздражающие напутствия старших:
- «Дети спать, вытри молоко на губах, не доросли еще, или Морсу попили и будет с вас!»
- Обиженные в этот раз пятиклассники, на следующий год, перешагнув порог 1-й роты, начинали ту же музыку с младшими.

В 10 с половиной часов вечера раскрывались настежь двери столовой и все гости приглашались закусить. Ротные командиры зорко следили, чтобы кадет без дамы не зашел бы в столовую, смышленный «чревоугодник» не танцевавший весь вечер, находил такую же девочку и под руку с ней проходил в столовую, а там, у какого-то заднего стола вдоволь наевшись и, оставив девочку, быстрыми шагами выходил из столовой и скрывался под сенью какого- то экзотического растения, удовлетворенный своим похождением.

Неспокойно спали эту ночь кадеты, масса впечатлений отгоняли сон... но молодость берет свое... На следующий день к утреннему чаю все блестело и стояло на своих местах. Видно, что служащие поработали хорошо остаток ночи.

Так праздновали Суворовцы свой Корпусной праздник, и так прошло 1-е октября в 1913 году, - последнее в Варшаве. В Москве 1-е октября праздновалось так же торжественно. После церковной службы был парад. За обедом то же меню, те же конфеты и шампанское и день заканчивался балом, не было того света, стиля и красоты. Казарменное помещение не красило, место на окраине не привлекало, и на все легла печать войны.

ВЫСОЧАЙШИЕ ПОСЕЩЕНИЯ

На стеае столовой корпуса в Варшаве висел резной дубовый, застекленный ящик, в котором был полный обеденный прибор, которым пользовался Государь Император в свое первое посещение корпуса.
Во второй раз корпус был осчастливен Царским вниманием в Москве во время войны. Более чем скромная обстановка Суворовских кадет, лишенных в силу войны своего благоустроенного помещения, не часто привлекала высоких гостей, а поэтому посещение Государем Императором с Наследником Престола корпуса в Сокольниках приобретало особо милостивое значение. Чувства, испытываемые верноподданными при общении с Православным Русским Царем- Помазанником Божиим, общеизвестны, и у кадет граничили с экстазом.
Нормальное состояние приходило уже потом, спустя некоторое время, необходимое на приведение нервной системы в надлежащий порядок.

В тот осенний день 15-го года роты. были выведены как-то внезапно. Оркестр едва успевший построиться на правом фланге строевой роты, взявшей уже на «караул», услышав слева перекаты «Ура». О перестроении не могло быть и речи. Первый взмах руки капельмейстера и трубы грянули «Боже Царя храни». Группа высочайших Гостей быстро приближалась... руки сжимавшие винтовки дрожали, спазмы в горле не позволяли полной грудью выдохнуть радостный клич.
Кадеты видели Государя с Цесаревичем проходящих в двух шагах, честью воинской приветствовавших кадетский фронт. Так потом и не восстановили в памяти полностью Царскую свиту. Оркестр лишь выдерживал темп, губы музыкантов на тонких инструментах не повиновались, лишь отчетливо бил барабан, а из геликонов вырывались громоподобные звуки.
Государь с Наследником присутствовали на некоторых уроках. посетили ротные помещения, а на убогой кухне внес секундное замешательство в Царском окружении, выскочивший откуда-то из-за угла с рапортом наэлектризованный, но отчетливый дежурный кадет.
Приказав распустить кадет на три дня, Государь покидал корпус под восторженные, радостные и несмолкаемые крики «Ура». Кто сам это пережил, - тот поймет!

Великий Князь Константин Константинович неоднократно был высоким гостем корпуса и последний памятный визит его был в Варшаве, почти накануне Великой войны, когда Корпус имел счастье видеть его вместе с сыном, князем Гавриилом Константиновичем.

ОБ ОДНОМ МАЛЕНЬКОМ КАДЕТИКЕ

В 1920 году, раненые, попавшие после Крымской эвакуации в Константинополь и находившиеся на излечении в госпитале русского посольства, должны помнить слепого мальчика-кадета, лет 12-13.
Грустно и тяжело было смотреть на беспомощную детскую фигурку, передвигавшуюся осторожно по палатам с протянутыми вперед руками.
Многие ласковым словом, или редким тогда гостинцем, старались скрасить мальчику «вечную ночь».
Батальон, сформированный из пленных красноармейцев, был окружен и сдался в плен. Полковник, командовавший этим батальоном, поцеловав и перекрестив находившегося при нем сына, выстрелом в висок покончил с собой.
«Мертвые сраму не имут»!
Обезумевший от горя 13-тилгтний кадетик приставил к своему виску еще дымящийся отцовский револьвер и выстрелил... подоспевшие белые части подобрали труп полковника, - и залитого кровью сына. Мальчик дышал. Случай редкий: пуля прошла два виска, лишила зрения, но сохранила жизнь.

Вскоре за мальчиком приехали английские офицеры и куда-то увезли его, позже выяснилось, что взят он был на иждивение Английского Короля.
Ни фамилии, ни корпуса, пишущий эти строки не знал, но он уверен, что любой Российский Кадетский Корпус счел бы за честь, считать своим кадетом такого героя.

Заканчивая исторический очерк Кадет." Суворовского Корпуса (чье имя родственники просили не упоминать), - я склоняю голову перед памятью старших однокашников, - Императорских Кадет, благодаря которым мы, Зарубежные кадеты, вошли в Семью «Орлиyого Гнезда», и переданные нам традиции сохранили, и пронесли с честью многие годы на чужбине.

А. Политанский

ОТ АВТОРА. «Если Императорский и Зарубежный Кадет сердцем уловит чувства мои к далекому, незабываемому прошлому, если уста его, порой, сложатся в улыбку, - это и будет лучшей мне наградой за тот труд, долгих зимних вечеров, который посвятил я своим воспоминаниям во имя всех Российских Кадетских Корпусов».

В 1899 году, после неоднократных заявлений командования и офицерского состава Варшавского военного округа о настоятельной нужде иметь свое военно-учебное заведение, по указу императора Николая II был учрежден Варшавский кадетский корпус. Первоначально штатная численность корпуса составляла 400 человек (четыре роты). Располагался он в крепости, в бывших казармах лейб-гвардии Кексгольмского полка.
В 1900 году, когда отмечалась 100-летняя годовщина со дня кончины А. В. Суворова, Варшавский кадетский корпус переименовали в Суворовский. Летом того же года в одном из лучших мест польской столицы, на Уяздовской аллее, состоялась торжественная закладка нового здания. Присутствовавшие на церемонии лица расписались под соответствующим актом, после чего свернутый в трубку пергамент в герметическом стеклянном сосуде и в металлическом ларце замуровали в основание фундамента.
Вице-унтер-офицер С. В. Нитц, выпускник Суворовского кадетского корпуса, писал о своей альма-матер: "Кто из нас, суворовцев, не помнит нашего здания. У подъезда - две пушки, трофеи 1812 г. В вестибюле - приемная. Справа - музей. Широкая мраморная лестница. Инспекторская и учительская. Еще выше - вход в церковь. Этажом выше, на площадке перед залами - громадная фигура Шефа (Суворова. - В. Г.). Левой рукой он зажимает грудь около сердца, куда попала турецкая картечь, правой указывает вперед".
В выпускном альбоме 1908-1909 годов есть фотография этого памятника. Он напоминает тот, что установлен скульптором Эдвардсом в Очакове и, вполне возможно, являлся авторской копией. Когда в начале первой мировой войны было принято решение об эвакуации кадет из Варшавы, скульптуру переправили в Одессу и установили перед зданием местного кадетского корпуса. Дальнейшая ее судьба неизвестна.
Нитц продолжает: "Белый зал. Во всю стену - портрет основателя корпуса императора Николая II. Напротив, на мраморном основании, - бюст Суворова. Это - дар корпусу Великого князя Константина Константиновича. В столовой дубовые столы и скамейки. Стены ротных помещений увешаны гравюрами, на которых изображены подвиги родной армии. Во 2-й роте - картина, изображающая переход через Альпы нашего Шефа с чудо-богатырями. Во всех остальных ротах - такие же картины из боевой жизни Суворова. Мы с младших классов впитывали в себя героизм нашей армии".
Посылая в дар кадетам бронзовый бюст Суворова, выполненный еще в 1801 году скульптором Гишаром, Великий князь Константин Константинович в письме от 2 декабря 1901 года выразил уверенность, что они "никогда не забудут, какое славное имя носят, и всегда будут черпать уроки доблести в деяниях дивного выразителя русской силы и русской славы".
Для церкви корпуса, освященной в честь Покрова Пресвятой Богородицы в 1903 году, был высочайше пожалован иконостас, находившийся сначала при суворовской армии, когда она вступала в Варшаву в 1794 году, а затем - при главной штаб-квартире императора Александра I во время заграничных походов 1813-1814 годов (после эвакуации иконостас бесследно исчез; поиски его ведутся до сих пор). Официальным праздником Суворовского кадетского корпуса стало 1 октября - день освящения церкви.
В 1906 году в связи с первым выпуском корпусу был присвоен марш "Гром победы, раздавайся" - героико-патриотический полонез композитора О. А. Козловского на стихи Г. Р. Державина, созданный в честь победы А. В. Суворова под Измаилом. В том же году Николай II пожаловал суворовцам знамя: белое полотнище с ликом Спаса Нерукотворного на одной стороне и с императорским вензелем под короной - с другой.
Годы детства и юности. Может ли обойтись этот нежный возраст без шалостей! По воспоминаниям, "фирменной" шалостью варшавских кадет, почти поголовно увлекавшихся лошадьми и кавалерийскими скачками, был "преподавательский тотализатор". Когда из учительской одновременно выходили преподаватели и направлялись к классам, кадеты выпускной роты бились об заклад, кто из учителей придет "к финишу" первым. Самым "безнадежным" номером оказывался священник отец Григорий, ибо по пути он имел обыкновение часто останавливаться и подолгу беседовать с кем-либо. И вот однажды один из "проигравших" кадет набрался смелости огорченно попенять батюшке, в очередной раз пришедшему на урок последним. Отец Григорий, ничего не понимая, попросил объяснить, в чем, собственно, дело. Когда же ему все рассказали, он долго хохотал над своим "аутсайдерством", тщательно допытывался, кто же из учителей считается "фаворитом", и в конце концов пообещал "исправиться".
Из поколения в поколение передавалась история о том, как два кадета, узнав о награждении воспитанника другого корпуса медалью "За спасение утопающих" на Владимирской ленте, разработали честолюбивый план соискания этой награды: во время прогулки в одном из парков Варшавы кадет Н. "по неосторожности" проваливается в прорубь, а кадет Л., "случайно" оказавшийся рядом, приходит ему на помощь; в следующий раз они поменяются местами и, таким образом, каждый проявит "геройство". Однако случилось иначе: Л., бросившись на выручку товарищу, сам свалился в воду, и спасать "смельчаков" пришлось уже вовремя подоспевшим сторожам. Директор корпуса генерал Лавров скоро выяснил, в чем дело, нашел проделку глупой, но не преступной, так как жажда подвига и отличий - мотив вполне достойный, и никакого наказания, кроме заточения в лазарете по причине простуды, не последовало.
К выпускникам Суворовского кадетского корпуса в других военных заведениях быстро проникались уважением. Юнкер кавалерийского училища вспоминал: "Суворовцы приехали одни, без воспитателя. Ко мне подошел старший и четко отрапортовал. Спокойствие, уверенность, отчетливость. На это юнкера обратили внимание и долго говорили о суворовцах. Мы с особым вниманием присматривались к первым питомцам Суворовского корпуса. Предполагали увидеть в них что-то не кадетское, распущенное. А на деле оказалось совсем иное. Каждый корпус, как и каждая воинская часть, имеет свое лицо, и в этом отношении было приятно отметить, что корпус был на высоте. У кадет некоторых корпусов культивировалась грубость, у суворовцев ее не было".
Первым директором Суворовского кадетского корпуса стал генерал-лейтенант Степан Нилович Лавров, имевший за плечами опыт воспитателя Пажеского корпуса и командования Киевским военным училищем, в списки которого его занесли навечно - отличие весьма редкое и столь же почетное. На долю Лаврова выпала самая тяжелая работа - организаторская: подбор кадров, постановка учебно-воспитательного процесса, постройка здания.
Генерал-лейтенант Андрей Николаевич Ваулин, возглавивший корпус в 1908 году, считался одним из самых образованных военных педагогов своего времени. Окончив Полтавскую-Петровскую военную гимназию, он всю свою жизнь посвятил службе в кадетских корпусах: был ротным командиром в Михайловском и Воронежском, первым инспектором классов в Суворовском (1899-1900), первым директором Хабаровского (1900-1905), директором Полоцкого (1905-1908). За особые заслуги в деле создания и становления Хабаровского кадетского корпуса А. Н. Ваулина зачислили в его списки.
Владимир Владимирович Носов прибыл в Суворовский кадетский корпус в 1912 году на должность инспектора классов. Он имел педагогическое образование, несколько лет преподавал артиллерию во Владимирском военном училище и в течение короткого времени стал незаменимым помощником генерала Ваулина в вопросах организации учебного процесса. И не только учебного. Именно на его плечи легли хлопоты по организации в корпусе празднования 100-летней годовщины победы в Отечественной войне 1812 года. Была проведена серия литературно-музыкальных вечеров с участием преподавателей и кадет. План одного из них включал театрализованное представление по роману Л. Н. Толстого "Война и мир", декламацию стихотворений А. С. Пушкина "Ко гробу Кутузова" и А. Н. Майкова "Сказание о 1812 годе"; кадетские хор и оркестр исполнили отрывки из кантаты А. Д. Кастальского "Память 1812 года".
Неравнодушный, творческий подход В. В. Носова к делу воспитания юных защитников Отечества был отмечен орденом Святого равноапостольного князя Владимира IV степени. В 1916 году Носова назначили директором Суворовского кадетского корпуса. Случилось это уже после того, как с началом первой мировой войны корпус эвакуировался в Москву. Младшую роту разместили в здании 1-го Московского Екатерининского кадетского корпуса, а старшие - в Сокольниках, в казармах Гренадерского саперного батальона. Жизнь младших кадет наладилась довольно быстро, так как их рота попросту влилась в новое учебное заведение. В Сокольниках же условия были далеки от нормальных: теснота, неудобства. Тем не менее проведенная инспекторская проверка установила, что кадеты "имеют внешний вид веселый и бодрый и одеты вполне опрятно. Отступлений от форменного ношения одежды не наблюдается". К началу 1915 года здесь возобновился полноценный учебный процесс. Правда, размеренный ход жизни то и дело нарушался побегами воспитанников на фронт. Беглецов задерживали порой в местах весьма отдаленных и возвращали в родные пенаты - оборванных, голодных, но гордых своим порывом.
1916-17 учебный год корпус начал в составе четырех рот (500 воспитанников) и 22 офицеров-воспитателей. Февральскую революцию и отречение императора кадеты не приняли, демонстративно продолжая распевать упраздненный гимн "Боже, царя храни". Очень скоро Суворовский корпус получил репутацию одного из "контрреволюционных гнезд".
В начале марта 1917 года кадет уволили в каникулярный отпуск. 26 октября того же года военный комиссар Русаков на общем собрании личного состава воинских частей, расположенных в Сокольнических казармах, объявил о приходе к власти большевиков. Кадеты рвались на улицу. Пришлось запереть входные двери и выставить посты из солдат саперного батальона. Директор В. В. Носов, как мог, успокаивал своих подопечных. 3 ноября Московский военно-революционный комитет объявил, что отныне корпус подчиняется ему.
В конце 1917- первой половине 1918 года занятия еще продолжались. Среди воспитанников не прекращались бурные дискуссии о событиях, сотрясавших Россию. В корпус назначили комиссара. Кадеты старших классов считали своим долгом тем или иным способом бороться с большевиками. В Сокольнических казармах происходили тайные собрания противников новой власти.
В начале апреля 1918 года директор корпуса В. В. Носов, воспользовавшись предоставленной Главным управлением военно-учебных заведений возможностью преждевременного завершения занятий, выдал всем кадетам свидетельства об окончании учебного года. Церемония вручения выпускных аттестатов происходила в казарменном клубе. Обстановка была торжественной. Духовой оркестр исполнил корпусной марш "Гром победы, раздавайся". Директор произнес напутственную речь: "Дорогие кадеты! Моей первостепенной задачей всегда было ваше духовное спокойствие, столь необходимое в настоящее время. Будьте счастливы в предстоящей жизни. Помните всегда, что говорил вам старый ваш генерал: долг - прежде всего. Вы - будущее нашей дорогой свободной Родины. Служите всеми силами души - тогда на сердце будет спокойно. Я могу с чистой совестью сказать, что расстаюсь с вами с чувством исполненного долга. Крепко вас всех целую, благословляю и прошу хранить завет Петра: "Не жалеть жизни - была бы счастлива Великая Россия".
***
В эмиграции кадеты-суворовцы представляли собой тесно сплоченную группу. В течение многих лет выходил журнал "Суворовцы" под редакцией А. Н. Потапова. С 1 октября 1957 года почетное председательство в Совете ветеранов Суворовского кадетского корпуса приняла на себя Великая княжна Вера Константиновна, младшая дочь Великого князя Константина Константиновича.

В 1949 году к 50-летнему юбилею корпуса его выпускник Сергей Авенариус написал кантату:
Славься, Суворовский корпус родимый,
В полустолетний сегодняшний час.
Мы, твои дети, сойдясь воедино,
Славим в тебе все родное для нас.
Славься, взрастивший могучие стаи
Храбрых Суворовцев, гордых орлов,
Тех, что за Веру и Родину пали,
Слыша Суворова глас из веков.
Славься как символ любви не забытой
К нашей далекой Отчизне родной.
Славься, незримым Покровом покрытый,
Ты, наш маяк, наш девиз боевой.
Нет тебя больше в Варшавских аллеях,
Нет тебя больше в великой Москве.
В наших сердцах лишь нетленным елеем
Светишься, вечная слава тебе.

И какой смысл теперь спрашивать, знал или не знал охваченный ностальгией Сергей Авенариус, слышал он или нет, что в "далекой Отчизне" уже маршируют новые суворовцы и так же внятен им "Суворова глас из веков", с которым страна только что одержала величайшую в истории Победу.

Отдал армии 42 «календаря»

А самым лучшим преподавателем назвал… священника – корпусного батюшку и преподавателя Закона Божьего отца Григория. Даже фамилию его сразу вспомнил: Модзалевский. «Поднимал меня, слушал, потом произносил: «Садись, разбойник Воронов, – он нас всех величал «разбойниками», – ничего ты не знаешь». Ставил хорошую оценку и начинал рассказывать интереснейшие вещи…» Про Модзалевского позже нашёл и у других бывших кадет: все в один голос величали его «наш общий любимец»: дал много доброго, объяснял просто и живо, вызывал только по желанию, часто весь урок рассказывал про живопись, про свои путешествия, про...

В нашей стране всегда было принято гордиться семейными, родовыми военными традициями и преданиями. Хотя бы потому, что не найти у нас таких семей, где хоть кто-нибудь и когда-нибудь не воевал.

И многие, кому в детстве несказанно повезло застать своих дедов или прадедов, наверняка затаив дыхание внимали их скупым и редким повествованиям о войне или военной службе, играли дедовскими медалями, а то и орденами, спрашивая: «Деда, а эту ты за что получил? А как ты стал военным? » Кому не выпало такого счастья, всё равно, наверное, перебирали редкие фотографии своих не вернувшихся с войн предков и родственников, всматриваясь в их вечно молодые лица.+

Отдал армии 42 «календаря»

В этом смысле автор этих строк не исключение, впитывая рассказы своего деда, чаще всего вспоминавшего про чёрный 1941-й год. Разумеется, уже к школе я знал, что мой дедушка отдал армии 42 «календаря», застал Первую мировую войну, воевал на Гражданской войне, а после ещё на нескольких войнах. Но мне с детства всегда хотелось ещё и знать, как же именно он стал военным, что привело его в армию или кто? Но именно это дедушка в своих рассказах обходил, пока я как-то не откопал в его старых альбомах глубоко запрятанную плохонькую копию-новодел старой фотографии, на которой были двое: пожилой, как мне тогда казалось, офицер при погонах и в форме, явно дореволюционной, а рядом с ним совсем ещё мальчик – в армейской фуражке, гимнастёрке с погонами, перепоясанной армейским ремнём, на пряжке которой с трудом, но можно было разглядеть царского двуглавого орла. Спросил деда, кто это: «Это мой папа, – ответил он, – твой прадедушка, а рядом с ним – твой дедушка, то есть я… – А почему ты в форме, разве ты служил в царской армии? » И услышал в ответ: «Это 1917 год, папа тогда после ранения с фронта ненадолго приехал, а я был кадет – учился в кадетском корпусе, вот мы вместе и пошли в ателье фотографироваться… »

Годы были ещё глубоко советские, слово «кадет» считалось чуть ли не ругательным, так что удивлению моему не было предела, пришлось дедушке рассказать, что это вовсе не те кадеты, которые «кадюки». Так и узнал, что мой дед учился в кадетском корпусе – он называл его Суворовским. Рассказывал, что это была «особая» гимназия: классическая, но жили там, «как в казарме», и учили военному делу – военной дисциплине, строевому делу, рытью окопов, несению караулов, наставлениям и уставам, учили обращаться с трёхлинейкой и винтовкой Бердана № 2, стрельбе и штыковому бою, военной истории. Поведал, и как их, старшеклассников, как-то даже вывезли «на практику» на фронт, а в свой отпуск он побывал и у отца в части, которой тот командовал. Тогда дедушку словно прорвало: рассказывал сочно, улыбаясь, с нескрываемым удовольствием описывая кадетские проказы и шалости, строгости офицеров-воспитателей.

А самым лучшим преподавателем назвал… священника – корпусного батюшку и преподавателя Закона Божьего отца Григория. Даже фамилию его сразу вспомнил: Модзалевский. «Поднимал меня, слушал, потом произносил: «Садись, разбойник Воронов, – он нас всех величал «разбойниками», – ничего ты не знаешь». Ставил хорошую оценку и начинал рассказывать интереснейшие вещи…» Про Модзалевского позже нашёл и у других бывших кадет: все в один голос величали его «наш общий любимец»: дал много доброго, объяснял просто и живо, вызывал только по желанию, часто весь урок рассказывал про живопись, про свои путешествия, про дальние страны…

Так что про этот кадетский корпус я знал в буквальном смысле с младых ногтей и, конечно же, позже пытался вызнать больше подробностей, найти какие-нибудь документы, фотографии. Уже после смерти деда в его личном деле, хранящемся в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО), нашёл запись, что с 1911 по 1918 год он учился в Суворовском кадетском корпусе – сначала в Варшаве, а затем в Москве, в Сокольниках, куда корпус эвакуировали в 1914 году, после начала войны. Пытался найти что-то в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), но, увы, в описях хранящегося там фонда этого кадетского корпуса значится всего лишь считанное количество дел, большей частью хозяйственных и не за нужные мне годы… И вдруг произошло настоящее чудо.

Автор: Дарья Молчанская В региональном Минприроды подтвердилии, что в нескольких округах города действительно были превышены нормативы вредных веществ.
ИА Омск здесь
08.01.2020 Трагедия произошла в Хабаровском крае. Сегодня в паблике «Типичная полиция» соцсети «ВКонтакте» появилась информация о том, что утром, 6 января, в городе Бикин погиб военнослужащий контрактник ВС РФ.
Om1.Ru
09.01.2020 Традиционное спортивное мероприятие стартовало одновременно со стартом на Соборной площади города Омска.
УФСИН России
08.01.2020 Сегодня,08 января, в Главное управление МЧС России по Омской области от населения поступали сообщения по едкому запаху на территории города.
МЧС России
08.01.2020 Следственными органами Следственного комитета Российской Федерации по Омской области проводится доследственная проверка по факту смерти 45-летней женщины в результате несчастного случая,
Следственный комитет
06.01.2020

omskinform.ru Первый рабочий день для омичей окажется существенно холоднее недели праздничных выходных.
РИА Омск-Информ
08.01.2020

Имя генералиссимуса А. В. Суворова тесно связано с историей кадетских корпусов Российской империи. Великий полководец не оканчивал такого учебного заведения, однако во время прохождения службы в Семёновском, а затем в Ингерманландском полках посещал Сухопутный шляхетский кадетский корпус.
По свидетельству автора книги «Солдат-полководец» К. Пигарёва, связь Суворова с этим корпусом поддерживалась с 1749 по 1755 гг., когда помимо классных занятий он посещал здесь Общество любителей российской словесности, а позже тесно сотрудничал с воспитанниками корпуса, издававшими «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие». В августовской книжке этого журнала за 1755 г. был помещён «Разговор в царстве мёртвых между Александром Великим и Геростратом», а в июльской книжке за 1756 г. «Разговор между Кортецом и Монтецумой». Первый подписан - «Сочинения А. С.», второй - «Сочинил С.» К. Пигарёв приводит свидетельство выпускника кадетского корпуса писателя М. М. Хераскова, который в беседе с другим выпускником этого же корпуса писателем С. Н. Глинкой рассказал о том, что А. В. Суворов давал ему для прочтения черновик «Разговора» Кортеца с Монтецумой.
На мраморной доске в Первом кадетском корпусе имя генералиссимуса А. В. Суворова значилось наряду с выдающимися его выпускниками - фельдмаршалами П. А. Румянцевым-Задунайским, М. Ф. Каменским, А. А. Прозоровским.

Авторы очерков о первых кадетских корпусах особо выделяют имена выпускников, прославившихся в походах под руководством А. В. Суворова и во время Отечественной войны 1812 г. Это Н. Г. Репин-Волконский, В. Г. Костенецкий, А. Н. Сеславин.
С 1794 по 1797 гг. генеральным директором Первого кадетского корпуса был один из самых выдающихся соратников А. В. Суворова - генерал-поручик М. И. Кутузов, выпускник Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса (1768 г.). Назначение его на пост директора не было случайным. Опыт, приобретённый во время боевых кампаний под руководством А. В. Суворова, методы обучения и воспитания создали М. И. Кутузову славу незаурядного военного педагога. Многие из его воспитанников впоследствии прославили себя на полях сражений.
В 1798 г. генеральным директором Первого кадетского корпуса назначается сын Императора Павла I великий князь Константин Павлович.
Через год в возрасте 20 лет он принимает участие в итальянском и швейцарском походах под командованием А. В. Суворова, является свидетелем того, с каким мужеством его армия преодолевала тяжелейшие перевалы, несла славу русскому оружию.
Племянник А. В. Суворова князь А. И. Горчаков в 1801 г. внёс добровольные пожертвования на создание Тульского Александровского военного училища (в 1830 г. оно было преобразовано в кадетский корпус).
10 октября 1802 г. указом Александра I был образован Пажеский корпус. Директором его стал 29-летний генерал-майор Г. Г. Гогель, участвовавший в штурме Измаила и в других сражениях против турок под командованием А. В. Суворова.
В годы пребывания Г. Г. Гогеля на посту директора Пажеского корпуса в нём учились внуки А. В. Суворова, Александр и Платон - дети дочери Суворова Натальи Зубовой. А. Н. Зубов по окончании Пажеского корпуса в 1814 г., Платон Николаевич - в 1818 г. (их имена занесены здесь на мраморную доску) вышли корнетами Кавалергардского полка.
В 1852–1853 гг. в Пажеском корпусе учился правнук А. В. Суворова светлейший князь Италийский граф А. А. Суворов-Рымникский; по окончании его стал корнетом Лейб-гвардии конного полка. Принимал активное участие в боевых операциях на Кавказе. Награждён орденами и медалями.
Имя генералиссимуса А. В. Суворова оказалось рядом с именем бывшего питомца Первого кадетского корпуса фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского в указе Императора Николая I о перенесении памятника П. А. Румянцеву с Марсова поля на площадь перед кадетским корпусом. В указе говорилось: «Желая способствовать украшению столицы и для памятников двух наших великих полководцев избрать лучшее место, чтобы сии знамения отечественной благодарности действовали на потомство тем сильнее - повелеваю: обелиск, воздвигнутый победам генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского, перенести на площадь 1-го кадетского корпуса - да юные питомцы сего училища, в котором воспитывался сам Герой Задунайский, созерцают монумент его славы; памятник Генералиссимусу Князю Италийскому, Графу Суворову-Рымникскому поставить на новой площади близ дома князя Салтыкова, где назначено быть Троицкому мосту. Отныне сии площади будут называться: первая - Румянцовскою, вторая - Суворовскою».
С начала 1840-х годов имя А. В. Суворова всё чаще начинает звучать во вновь открываемых кадетских корпусах. В это время появляются учебные программы для них по российской истории. При изучении эпох Екатерины II и Павла I значительное внимание уделяется войнам, которые велись в XVIII в., и участию в них А. В. Суворова. С 1845 г. штаб по военно-учебным заведениям приступает к изданию «Журнала для чтения воспитанникам военно-учебных заведений», в котором помещаются материалы, посвящённые жизни и деятельности А. В. Суворова, с большим интересом читается книга В. Шаховского «Спаситель жизни А. В. Суворова» о подвиге казака Степана Новикова.
В парадных подъездах, учебных классах, ротных залах для отдыха, коридорах размещаются бюсты великих полководцев Древней Греции, Рима, России, копии с картин, гравюр с изображением подвигов русских воинов во время сражений с иноземными захватчиками; копии бюста А. В. Суворова работы Л.-М. Гишара, репродукции с картин М. М. Иванова, А. И. Шарлеманя, К. И. Кеппена, А. Г. Ухтомского, А. Е. Коцебу, позже - В. И. Сурикова, Н. А. Шабунина. Эта традиция сохранилась и в наши дни.
Наряду с художественным изображением героев русской Армии на видных местах в кадетских корпусах помещаются поучительные изречения великих русских и зарубежных полководцев, давно ставшие крылатыми высказывания А. В. Суворова: «Тяжело в ученье - легко в бою»;
«Глазомер, быстрота, натиск»; «Сам погибай, а товарища выручай».
В начале XX в. в кадетских корпусах стали практиковать экскурсии по России и зарубежным странам, которые активно использовались для патриотического воспитания.
По окончании учебного 1910–1911 г. 1-я рота Одесского кадетского корпуса совершила военную экскурсию в Очаков. Кадеты осмотрели места, где сражался великий Суворов: старую очаковскую крепость, Кинбурнскую косу, а летом 1912 г. посетили Германию, Австро-Венгрию, Швейцарию, Францию, Бельгию. В Швейцарии кадеты 7-го класса прошли путём А. В. Суворова через Сен-Готард, Чёртов Мост, перевалы Кинциг и Прагель, возложили венок к памятнику русским воинам, погибшим во время похода.
В 1900 г., когда отмечалась 100-летняя годовщина со дня кончины А. В. Суворова, по повелению Императора Николая II был изготовлен и размножен цветной портрет А. В. Суворова, за основу которого был взят рисунок саксонского художника И. Шмидта. Над портретом надпись: «Всемилостивейше пожалован всем воинским частям Армии и Флота».
После неоднократных заявлений командования и офицерского состава Варшавского военного округа о настоятельной необходимости иметь в одном из крупнейших российских округов своё военно-учебное заведение по указу императора Николая II (1899 г.) был учреждён Варшавский кадетский корпус, через год переименованный в Суворовский. Приказом по Военному ведомству от 18 мая 1901 г. в память о генералиссимусе было учреждено 10 суворовских премий.
В одном из лучших мест польской столицы, на Уяздовской аллее, было построено здание корпуса, рассчитанное на размещение 600 кадет. Выпускник Суворовского кадетского корпуса С. В. Нитц так писал о своей альма-матер: «Кто из нас, суворовцев, не помнит нашего здания. У подъезда - две пушки, трофеи 1812 г. В вестибюле - приёмная. Справа - музей. Широкая мраморная лестница. Инспекторская и учительская. Ещё выше - вход в церковь. Этажом выше, на площадке перед залами, - громадная фигура шефа (Суворова. - Авт.). Левой рукой он зажимает грудь около сердца, куда попала турецкая картечь, правой - указывает вперёд».
В выпускном альбоме кадетского корпуса за 1908–1909 гг. на почтовой открытке есть изображение этого памятника. Он напоминает тот, что установлен скульптором Эдвардсом в Очакове и, вполне возможно, был авторской копией. В начале первой мировой войны кадетский корпус эвакуировали из Варшавы, скульптуру переправили в Одессу и установили перед зданием местного кадетского корпуса. Дальнейшая судьба её неизвестна.
Посылая в дар кадетам бюст Суворова, выполненный ещё в 1801 г. скульптором Л.-М. Гишаром, великий князь Константин Константинович выразил уверенность, что «они никогда не забудут, какое славное имя носят, и всегда будут черпать уроки доблести в деяниях дивного выразителя русской силы и русской славы».
Для церкви корпуса, освящённой в честь Покрова Пресвятой Богородицы, был высочайше пожалован иконостас, находившийся сначала при суворовской армии, когда она вступала в Варшаву в 1794 г., затем - при штаб-квартире Императора Александра I во время заграничных походов 1813–1814 гг. После эвакуации кадетского корпуса из Варшавы в 1914 г. иконостас бесследно исчез.
Суворовский корпус всегда отличало стремление быть лучшими.
При корпусе был организован музей, в котором среди ценных исторических документов выделялась витрина с двумя реликвиями - лентой ордена св. великомученика и победоносца Георгия I класса с вышитой на банте орденской звездой и золотым офицерским крестом за взятие Праги, принадлежавших А. В. Суворову.
В 1906 г. в связи с первым выпуском корпусу был присвоен марш «Гром победы, раздавайся!» - героический полонез композитора И. А. Козловского на стихи Г. Р. Державина, созданный в честь победы А. В. Суворова под Измаилом.
С началом Первой мировой войны Суворовский корпус в составе 549 кадет был переведен в Москву. Младшая рота была размещена в здании Первого Московского Екатерины II кадетского корпуса, старшие классы - в Сокольниках, в казармах Гренадёрского сапёрного батальона. Размеренный ход жизни корпуса то и дело нарушался побегами воспитанников на фронт. Беглецов возвращали в родные пенаты - оборванных, голодных, но гордых своим порывом.
Суворовцы не приняли отречения Императора, демонстративно продолжали исполнять упразднённый гимн «Боже, Царя храни» и довольно быстро получили репутацию контрреволюционного гнезда.
С 1899 по 1918 гг. Суворовский кадетский корпус произвел 13 выпусков: 9 - до Первой мировой войны, 3 - во время войны, один - в 1918 г.
Ветераны-суворовцы в своём обращении к выпускникам и тем, кому не довелось окончить его, впоследствии писали: «Против судьбы не пойдешь, испытания особого рода выпали на нашу долю. Не опускайте головы. Слышите! Мы, кадеты, - одна семья, и те, кто значительно старше, и вы, имевшие на своих детских плечах, хотя бы год, погоны той же Суворовской семьи, кадеты. На белых мраморных досках Белого зала не выбиты золотом имена многочисленных наших кавалеров ордена св. Георгия, в нашей церкви не укреплены траурные доски с именами сотен суворовцев, отдавших свои молодые жизни для блага Родины. Рухнула Империя, погибло здание, но Духом жив славный корпус и поныне. Рассеянные российской бурей по четырём ветрам земным, суворовцы уже много лет как объединены зарубежом, храня старые заветы Веры и Верности, дружбы кадетской, имея свой печатный орган связи «Суворовцы», собирая по крупинкам всё, касающееся родного корпуса, помогая впавшим в нужду однокашникам, гордясь великим именем, красовавшимся на наших алых погонах».
В эмиграции кадеты-суворовцы были одной из самых сплочённых групп среди выпускников кадетских корпусов России.
Алый погон с белой выпушкой (кантом) Суворовского кадетского корпуса был унаследован Суворовскими военными училищами после их открытия в 1943–1944 гг.
Выпускники кадетских корпусов внесли выдающийся вклад в историографию о А. В. Суворове. Генерал-лейтенант А. Ф. Петрушевский, автор монументального труда «Генералиссимус князь Суворов», окончил Нижегородский кадетский корпус. Выпускники Александрийского сиротского кадетского корпуса М. Б. Стремоухов и Псковского корпуса П. Н. Симанский, полковники Генерального штаба, выпустили к 100-летней годовщине со дня кончины А. В. Суворова альбом «Жизнь Суворова в художественных изображениях» - собрание портретов, картин, гравюр, рисунков, карикатур, фотографий памятников, медалей, скульптур.
Традиции кадетских корпусов Российской империи свято чтились в корпусах, созданных после исхода их из России в Югославию. Имя А. В. Суворова было для них той живительной струёй сил, которая помогала выстоять в борьбе с обстоятельствами. Знаменитые 67 заповедей директора Первого русского кадетского корпуса Б. В. Адамовича, проникнутые духом изречений великого полководца, стали девизами кадет. Преподаватель Первого русского кадетского корпуса полковник П. В. Барышев писал:
Вхожу в музей, и старина седая
Суворовских развёрнутых знамён,
Из тлеющего шёлка вырастая,
Встречает славою былых времён.
В наши дни в Суворовских военных училищах и кадетских корпусах свято чтут память о А. В. Суворове. В каждом учебном заведении на видном месте находятся памятники великому полководцу, репродукции с картин, посвящённых его ратным подвигам; подробно изучается его наследие.

Владлен ГУРКОВСКИЙ,
выпускник Горьковского Суворовского военного училища 1953 г.