Иеромонах Иов (Гумеров): Без любви помочь человеку невозможно. Вера православная - иов гумеров ванга Тысяча вопросов священнику иеромонах иов гумеров

Беседа с иеромонахом Иовом (Гумеровым) о пастырском служении

Иеромонах Иов Гумеров. Фото А.Поспелов. Православие.Ru

Отец Иов, расскажите, пожалуйста, как вы стали священником?

Священником я стал по послушанию. Сначала я был обычным прихожанином. Вся наша семья воцерковилась 17 апреля 1984 года. Хорошо помню: это был Великий Вторник. Потом я стал духовным чадом иерея Сергия Романова (сейчас он протоиерей). Он и возложил на меня послушание священнослужения.

Когда я крестился и стал православным христианином, передо мной открылся особый мир, в который я вошел с великой радостью и надеждой. Исполнение того, что мне говорил духовный отец, было для меня аксиомой. По прошествии пяти лет после начала моей жизни в Церкви отец Сергий однажды мне сказал: «Вам надо преподавать в Духовной Академии». Это было для меня совершенно неожиданно. Преподавание в Духовной Академии казалось настолько не похожим на мои тогдашние научные занятия, что даже мысль об этом ни разу не приходила мне на ум. Сейчас я не сомневаюсь, что это соответствовало воле Божией, Его замыслу обо мне.

А потому все и устроилось без каких-либо препятствий. Я встретился с проректором Московской Духовной Академии и Семинарии - профессором Михаилом Степановичем Ивановым, который, предложил мне курс под названием «Христианство и культура». Он попросил написать программу. В назначенный день мы вместе с ним пришли к владыке Александру (Тимофееву) - тогдашнему ректору академии. Видимо, решение им уже было принято, поэтому беседа была недолгой. После нескольких вступительных фраз он взглянул на листочки, которые были у меня в руках, и спросил: «А что это у вас?» Я сказал: «Это программа курса». Он взял листы, положил палец на какой-то строчке и спросил, как я понимаю данный вопрос. Я сразу ответил, и это его удовлетворило. Вопросов больше у него не было. Повернувшись к Михаилу Степановичу, с присущей ему энергичностью владыка сказал: «Готовьте на Совет». Так я стал преподавателем Духовной Академии, никогда не стремясь к этому.

При владыке Александре было обязательное требование: преподаватели, пришедшие из светских институтов и не имевшие духовного образования, должны были экстерном окончить Семинарию, а затем Академию. Семинарию я закончил в мае 1990 года, а экзамены за Академию сдал в следующем учебном году. Осенью 1991 года защитил диссертацию на степень кандидата богословия. С сентября 1990 года я стал преподавать в Академии Священное Писание Ветхого Завета, а в Семинарии - Основное богословие.

В конце мая 1990 года отец Сергий Романов сказал, что мне надо подавать прошение о рукоположении в диакона. Я вновь без всяких колебаний и сомнений ответил: «Хорошо». В ближайшее время после этого я встретил в коридоре архиепископа Александра и попросил принять меня. Он спросил: «По какому поводу?» - «По поводу рукоположения». Он назначил день. Когда я пришел, он сразу же без вступительных слов произнес: «В день Святой Троицы». Затем прибавил: «Приезжайте дня за три. Поживите в Лавре. Помолитесь».

В сентябре начался второй год моего преподавания в Академии. Отец Сергий говорит, что пора подавать прошение на священника. И я с той же готовностью согласился. Прошло некоторое время. И вот однажды (это было в субботу около полудня) мне позвонил проректор по воспитательной работе, архимандрит Венедикт (Князев). Он сказал: «Приезжайте сегодня на всенощное бдение, завтра вас уже рукополагают». Я сразу же собрался и поехал. В воскресенье, в неделю перед Воздвижением, между двумя великими праздниками (Рождества Пресвятой Богородицы и Воздвижения Креста Господня) - 23 сентября, меня рукоположили. Так я по послушанию стал священником. Я вижу в этом волю Божию. Своей я не прилагал.

Как получилось, что вы пришли в Церковь из неправославной семьи? Ведь это тоже имело большое значение для вашего последующего пастырского служения.

Я думаю, что самое большое влияние на меня оказала мама, которая крестилась в старости, но по устроению души (любвеобилию, желанию жить со всеми в мире, отзывчивости ко всем) была всегда очень близка к христианству внутренне. Она не упускала ни одного случая сказать нам какое-нибудь ласковое слово. Это была ее потребность. Она никогда не ругала нас. Уже в старости рассказала мне, что ей это запретила ее мать, моя бабушка. Мы должны были уехать, поскольку папу часто переводили в разные города. Когда бабушка последний раз виделась со своей дочкой, она сказала: «Об одном прошу - не бей детей и не ругай. Если ударишь хоть раз даже по руке, мое материнское благословение отойдет от тебя». Но мама никогда и не сделала бы так: она на это была просто неспособна.

Мама моя родилась в 1915 году в Урде Астраханской губернии. Она рассказывала, что, когда она была отроковицей, ей приходилось регулярно водить в церковь одну старушку. Вероятно, это была соседка.

Родители мамы по нравственному складу не были типичными мусульманами, каких мы знаем из жизни и книг. Бабушка Зайнаб и дедушка Хасан даже (пусть и своеобразно) принимали участие в празднике Пасхи. У бабушки был ящичек с земелькой. В нем она заранее высеивала траву и клала туда крашеные яйца. В день Пасхи они шли поздравлять своих православных знакомых. Ведь город, где они жили, был со смешанным населением.

Маме было семь лет, когда ей послано было особое испытание. И она оказалась способна на жертвенную любовь. Ее отец Хасан заболел. Кажется, это был тиф. Когда обнаружили у него признаки смертельной болезни, ему построили на огороде шалаш, чтобы он лежал там. Это была суровая, но необходимая мера, чтобы сохранить от болезни остальных членов семьи (у него было шесть детей). Так как за ним нужен был уход, то было решено, что моя мама будет жить в шалаше, кормить его и ухаживать за ним. Приносили и ставили в определенное место еду. Мама брала и кормила отца, стирала одежды, переодевала. Она была достаточно взрослой, чтобы понимать смертельную опасность болезни и сознавать, что ее ожидало. Однако она не отказалась от этого и не убежала, а проявила ту жертвенность, которая всегда ее отличала. Отец умер, а ее Господь Бог сохранил, хотя жили в одном шалаше и близко общались.

С того времени между нею и ее покойным отцом установилась особая связь, благодаря которой она несколько раз избежала смерти. В войну, когда мы с братом (он старше меня на два года) еще были совсем маленькими, в Челкаре, где мы жили, вспыхнула эпидемия тифа. Были устроены бараки для больных. К несчастью, у мамы в это время появилась какая-то болезнь. Поднялась температура. Участковый врач потребовала, чтобы она перешла в барак для больных. Мама отказалась. Сказала, что там она заразится и умрет, а ее малолетние дети не выживут. Так как мама решительно отказывалась, то участковый врач несколько раз предупреждала, что приведет милиционера. Но она все равно не соглашалась, и та сделала последнее предупреждение: «Если сегодня не ляжете, то завтра утром приду с милиционером». Ночью мама спать не могла. Она ожидала, что утром произойдет непоправимое. И вот, когда она находилась в самом тревожном состоянии, явился ее отец и сказал: «Иди на опытную станцию. Тебе поможет профессор…» Фамилию, к моему великому огорчению, я не запомнил. Явление было настолько значимым, что мама, несмотря на ночь (а идти надо было несколько километров), пошла. Это была Приаральская опытная станция Всесоюзного института растениеводства, которую организовал академик Николай Иванович Вавилов. Она находилась в песках Большие Барсуки в Челкарском районе. Там работало немало ссыльных специалистов. Мама нашла дом профессора, которого все в Челкаре знали. Работать по специальности врача он не мог, потому что был ссыльным. Однако к нему неофициально люди, конечно, обращались. Мама разбудила его. Он проявил доброту и внимание. Сразу же оценил ситуацию и на свой страх и риск поставил диагноз. Тифа он у мамы не нашел. Написанное им заключение не имело силы справки, но так все Господь устроил, что оно защитило маму. Когда утром пришли врач и милиционер, мама протянула бумагу от профессора. Участковый врач посмотрела и сказала: «Ладно, оставайтесь».

Мама мне неоднократно рассказывала эту удивительную историю, в которой так очевидно проявилось действие Божественного Промысла. Она говорила, что отец несколько раз являлся ей и подсказывал то или иное решение, когда над ней была угроза гибели.

Рассказанная мною история для кого-то покажется невероятной, и к ней можно отнестись с недоверием. Но ведь «невероятным» нужно признать и то, что из всех шести детей Хасана одна моя мама стала христианкой - причащалась, соборовалась. Она дожила до рукоположения в диакона старшего внука Павла (сейчас он уже священник) . Я послал ей фотографию, где он сфотографирован с нами в день хиротонии во дворе Лавры. Потом, когда я разговаривал с ней по телефону, она сказала: «Солидно!» Сейчас два внука священника и сын священник постоянно поминают ее на Литургии.

Кто-то может сказать, что она потому пришла к христианству, что православным священником стал ее сын. Это поверхностное объяснение. Его главный недостаток в том, что переставлены местами причина и следствие.

Несомненно, сам я пришел к христианству исключительно благодаря тому воспитанию, которое она мне дала. Ее нравственное влияние на меня было решающим.

- А что еще способствовало вашему приходу в христианство, которое произошло еще в советские годы?

Русская и европейская культура. С детства мое образование и воспитание проходили в культуре, которая генетически связана с христианством: русская и западноевропейская литературная классика, живопись, история. Поэтому в годы зарождения моей религиозности передо мной не стояла проблема выбора. Для меня невозможна была никакая религия, кроме христианства. Помню, еще в конце 60‑х годов я носил нательный крест. Не могу вспомнить, как он у меня оказался. Это был обычный церковный крест из светлого металла с изображением распятого Спасителя и надписью «Спаси и сохрани». Носил я его настолько долго, что изображение частично стерлось и стало едва заметным.

Когда я думаю о моем пути к христианству, то прихожу к мысли, которая для меня очевидна: к вере меня вел Господь Бог. Он не только действовал через маму, которую тоже с детства готовил к христианству, но и хранил меня.

Я был порой неудержимо активным. По этой причине несколько раз оказывался в лапах смерти. Но Господь сохранил меня. На всю жизнь запомнился такой случай. Недалеко от нас был трест «Зеленого строительства». Войти на его территорию можно было через огромные металлические решетчатые ворота. Перед входом была глубокая лужа. В какой-то момент ворота почему-то были сняты с петель и прислонены к металлическим столбам. Я был в летней обуви. Пройти через лужу не мог. Тогда я решил воспользоваться одной из створок ворот. Я просовывал ножки между вертикальными прутьями и ставил их, как на ступени, на поперечный брус, которым были скреплены прутья. Я переставлял ноги и двигался боком - с одного края створки к другой. Поскольку я висел на ней, то под тяжестью моего тела она стала падать. Я упал спиной в глубокую лужу. А на меня упали тяжелые ворота. Они бы прибили меня, если бы не слой жижи, в которую я погрузился. Не захлебнулся я, потому что смог просунуть свое лицо между металлическими прутьями. Приподнять ворота и вылезти я не мог. Они были очень тяжелыми. Тогда я стал, держась за прутья, ползти на спине к верхнему краю ворот. Мне это удавалось до тех пор, пока голова не уперлась в верхний поперечный брус, который связывал, как и нижний, металлические прутья. Почему-то в это время никого близко не было, чтобы помочь мне. Тогда произошло, как я думаю, чудо. Я своими маленькими ручками смог приподнять тяжеленную створку ворот и вылезти. Вся моя одежда до последней нитки была пропитана грязью. Мама меня тогда не ругала. Но удивлялась: «Где можно было так сильно испачкаться?» Чтобы ее не напугать случившимся, я эту историю рассказывать не стал.

Еще больше переживаний вызвал другой случай. Мы жили на территории радиоцентра (папа работал начальником радиосвязи аэропорта). Должны были поставить еще одну мачту. В то время использовались длинные куски рельсов, чтобы их закопать и зафиксировать оттяжки мачты. Я находился во дворе и увидел, что в ворота въезжает телега. Она везла рельсы. Я побежал навстречу и быстро вскочил на телегу, усевшись сверху рельсов. Лошадь с трудом везла груз. К месту установки мачты надо было проехать по дорожке между грядками. Вдруг одно колесо съехало с твердого грунта и оказалось на вскопанной земле. Груз вдавил его в рыхлую землю. У лошади не хватало сил тащить дальше телегу. Возница, который, в отличие от меня, шел рядом, стал хлестать ее кнутом. Бедное животное сделало рывок, но воз не сдвинулся с места. Тогда лошадь стала уходить в бок и повернула оглобли под прямым углом к телеге. Возница не успел сообразить и хлестнул лошадь. Она дернулась вперед. Все, кто ездил на телегах, знают: если во время езды оглобли повернутся под прямым углом, телега опрокинется. Так и произошло. Первым упал я, потом посыпались на землю рельсы. Я оказался под ними. Совсем не помню, как убирали рельсы. Я лежал в узкой, но достаточно глубокой ложбинке между грядками, а сверху поперек легли рельсы, не причинив мне никакого вреда.

Были и другие случаи, когда мне явно грозила опасность, но я оставался жив и даже не получал увечья. Сейчас я знаю, что это было чудо. Бог хранил меня. Тогда я мыслил, конечно, в иных категориях. Однако всякий раз у меня было смутное сознание, что произошло что-то необычное, что кто-то меня спас. Уверен, что эти происшествия и благополучный их исход незаметно приготовляли меня к осознанной вере, которую я обрел через несколько десятилетий.

- Насколько священнику необходимо знание культуры?

Если человек культурен, то ему легче понимать и общаться со всеми - как простыми, так и образованными людьми. Для священника это открывает более широкие возможности для миссионерства. Речь идет о внутренней миссии, так как наше общество - общество массового безверия. Культура дает возможность глубже и полнее понять величие христианства. Она открывает видение христианства в истории, его духовно-нравственную уникальность. На историческом материале можно видеть отличия жизни христиан от представителей нехристианских обществ (например, язычников).

- Какие качества необходимы священнослужителю в первую очередь, без которых он совсем немыслим?

Очевидно, что важнейшими духовными качествами являются, как для священника, так и для любого христианина, вера и любовь. Однако известно, что ни одна добродетель не является автономной. Преподобный Макарий Великий говорит: «Все добродетели между собою связаны как звенья в духовной цепи, одна от другой зависят: молитва - от любви, любовь - от радости, радость - от кротости, кротость - от смирения, смирение - от служения, служение - от надежды, надежда - от веры, вера - от послушания, послушание - от простоты» («Духовные беседы», 40.1).

Поскольку мы решили все же аналитически выделить важнейшие духовно-нравственные качества, то назову еще одну добродетель - духовное мужество. Дело в том, что вера и любовь постоянно испытываются в жизни. И мужество не дает поколебаться. Святой апостол Павел призывает: «Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды» (1 Кор. 16:13).

Священник - соработник Богу, и когда человек принимает священство, он делает прямой вызов демоническим силам. При этом он может явно об этом и не задумываться. Человеку приходится преодолевать и внешние препятствия, и внутренние. То враг искушает и соблазняет сойти с этой стези, то обнаруживаются человеческие немощи, а иногда нужно иметь мужество, чтобы поступить по совести перед лицом трудностей и опасностей.

И еще прибавлю: священник должен быть абсолютно свободен от корыстолюбия. Если есть хоть малая крупинка, она может незаметно начать расти и пагубно себя проявить.

- Если говорить о современной ситуации, что вас больше всего беспокоит в молодых священниках?

Больше всего беспокоит оторванность от церковно-священнической традиции. Это ощущается очень болезненно. До конца 80‑х годов прошлого века храмов было немного. После рукоположения молодой священник приходил служить в храм, где были служители не только среднего возраста, но пожилые и даже очень старые. Они были хранителями опыта предшествующих поколений. Совместное служение с такими отцами бесценно. Я застал, когда был рукоположен в девяностом году, в храме святителя Николая Чудотворца двух протоиереев - Димитрия Акинфиева и Михаила Клочкова. Оба 1928 года рождения. Они имели огромный опыт священства. Отец Димитрий прослужил 54 года. Он в совершенстве знал Богослужебный Устав. У него я многому научился.

Можно успешно учиться в Семинарии и даже в Академии, но отсутствие опыта поколений никакими знаниями восполнить невозможно. За последние двадцать лет число храмов в стране выросло в несколько раз. Например, в Подмосковье - в 10 раз. Это значит, что почти 90 процентов священников начали служение одни - во вновь открытых храмах. Они оказались реально оторванными от опыта предшествующих поколений и от традиции, не имеют возможности воспринять живой опыт многих поколений.

Хорошо вижу, как серьезно это сказывается на служении. Дело не только в отсутствии литургического опыта, но и пастырско-этического.

Другая причина многих болезненных явлений в современной церковной жизни заключается в том, что священнослужители - часть современного общества. В духовные школы юноши поступают не из какого-то особого племени. Их поставляет наше нравственно больное общество. В 18 лет человек имеет уже вполне сформировавшийся духовный облик. За пять лет учебы его нелегко перевоспитать. Многие выросли в нецерковных семьях, родители у некоторых до сих пор еще не воцерковлены. Многие к вере пришли в школе. Некоторым недостает обычного воспитания. Все это приводит к тому, что некоторые семинаристы очень легко подпадают под влияние духа времени. Это сказывается и потом на их служении. Чаще всего это проявляется в стремлении соединять высокое служение Богу и людям со служением себе, не упуская возможности что-то приобрести, завести друзей среди состоятельных людей. Вот в этом мне видятся серьезные последствия разрушения традиций.

- Батюшка, что бы вы хотели пожелать выпускникам семинарии?

Надо постоянно и напряженно работать над собой. Советую хорошо изучить жизнь и пастырский подвиг таких благодатных священников, как святые Иоанн Кронштадтский , Алексий Мечев, протоиерей Валентин Амфитеатров и др. Необходимо взять их служение за образец и упорно работать в течение всей жизни, чтобы приближаться к совершенному служению. Ни на минуту нельзя забывать о своем избранничестве: «Великое лицо - достойный священник, он друг Божий, поставленный исполнять волю Его» (святой праведный Иоанн Кронштадтский).

С сентября 1989 года по 1997 год преподавал основное богословие в Московской Духовной Семинарии и Священное Писание Ветхого Завета в Московской Духовной академии . В мае 1990 года экстерном окончил Московскую Духовную Семинарию, а в 1991 году - тоже экстерном - Московскую Духовную Академию. В 1991 году защитил диссертацию на степень кандидата богословия.

«Мне было уже шестьдесят лет. Постепенно старел и стал вспоминать о своем давнем желании принять монашество. Пока дети были маленькие, конечно, и речи об этом не могло быть. Но теперь они выросли. Кроме того, хотя я всю жизнь был здоровым человеком, началась полоса постоянных болезней. Было и ещё одно обстоятельство: сын попал в армию, воевал в Чечне в наступательной группировке. Думаю, Господь специально посылал мне все эти испытания, которые побудили меня размышлять о монашеском пути. Я решил 40 дней читать акафист Матери Божией. Перед чтением и после просил Пресвятую Богородицу открыть Божию волю мне через архимандрита Тихона (Шевкунова) , так как я преподавал тогда в Сретенской семинарии и он был единственным наместником монастыря, с которым я тесно общался. И Божия Матерь в точности исполнила мою просьбу: дней через десять я шёл из семинарии домой и обошел храм с южной стороны, чтобы идти к воротам монастыря. Навстречу мне шел отец Тихон, мы поздоровались, и первыми словами, которые он мне сказал, были: „Когда вы переселитесь к нам? Мы вам подготовили келью“. После этого я вернулся домой и рассказал своей супруге о случившемся. Матушка мне сказала, что это воля Божия. Она прибавила: „Мне хорошо только тогда, когда тебе хорошо. Если тебе будет в монастыре хорошо, то поступай, а я потерплю“. Через месяц я приехал в Сретенский монастырь» .

В 2003-2011 годы вел рубрики «Вопросы священнику» на сайте «Православие.Ru ».

Трое детей: два сына и дочь. Сыновья Павел и Александр - священники. Дочь Надежда окончила Свято-Димитровское медицинское училище сестер милосердия , в настоящее время проживает в Австралии, замужем за инженером Петром Ивленковым. Сын Александр женат на дочери известного социолога Леонида Блехера .

Работа по канонизации святых

В 1997-2002 годы по поручению священноначалия готовил материалы к канонизации святых. Среди них причислены к лику святых: праведная Матрона Московская , митрополит Макарий (Невский) , архиепископ Угличский Серафим (Самойлович) , епископ Григорий (Лебедев) , протоиерей Иоанн Восторгов , мученик Николай Варжанский , епископ Белевский Никита (Прибытков) , протоиерей Неофит Любимов , протоиерей Сергий Голощапов , архимандрит Игнатий (Лебедев) , иеросхимонах Аристоклей (Амвросиев) , Михаил Новосёлов , Анна Зерцалова , схимонахиня Августа (Защук) и другие.

Собрал также материалы к канонизации протоиерея Валентина Амфитеатрова, подвижницы благочестия Московского Иоанновского монастыря инокини Досифеи, старца Новоспасского монастыря иеросхимонаха Филарета (Пуляшкина), убиенного великого князя Сергия Александровича, духовного писателя Евгения Поселянина. Однако Синодальная комиссия по канонизации не приняла решение об их прославлении.

Публикации

Книги

Благодатный пастырь. Протоиерей Валентин Амфитеатров. М., издательство Московской патриархии, 1998, 63 с.
Суд над Иисусом Христом. Богословский и юридический взгляд. М., издание Сретенского монастыря, 2002, 112 с.; 2-е изд. М., 2003, 160 с.; 3-е изд., М.. , 2007, 192 с.
Вопросы священнику. М., издание Сретенского монастыря, 2004, 255 с.
Вопросы священнику. Книга 2. М., издание Сретенского монастыря, 2005, 207 с.
Вопросы священнику. Книга 3. М., издание Сретенского монастыря, 2005, 238 с.
Вопросы священнику. Книга 4. М., издание Сретенского монастыря, 2006, 256 с.
Вопросы священнику. Книга 5. М., издание Сретенского монастыря, 2007, 272 с.
Вопросы священнику. Книга 6. М., издание Сретенского монастыря, 2008, 272 с.
Тысяча вопросов священнику. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009, 896 с.
Таинство Елеосвящения (соборование). М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2009, 32 с.
Святое крещение. - М., 2011. - 32 с. (Серия «Таинства и обряды»).
Что такое брак? - М., 2011. - 64 с. - (Серия «Таинства и обряды»).
Крестная сила. - М., 2011. - 48 с. - (Серия «Таинства и обряды»).
Таинство покаяния. - М., 2011. - 64 с. - (Серия «Таинства и обряды»).
Духовная жизнь современного христианина в вопросах и ответах. Том 1., М., Сретенский монастырь, 2011, 496 с. Том 2.. М., Сретенский монастырь, 2011, 640 с.
Закон Божий, М., Сретенский монастырь, 2014, 584 с. (в соавторстве со священниками Павлом и Александром Гумеровыми)

Статьи

Правда веры и жизни. Житие и труды священномученика Иоанна Восторгова. М., издание Сретенского монастыря, 2004, 366 с.
«Если мы хотим быть солию земли…». Иоанн Кронштадский. - Сибирские огни, 1991 № 5, с. 272-278
Три четверти академического богословия (Духовное наследие Прибавлений к творениям святых отцов" и «Богословского вестника»). - Богослоский вестник. М., 1993. [Т.] 1. № 1-2, с. 21 - 39. .
Право и правда [суд над Иисусом Христом]. - Журнал Московской Патриархии. М., 1993. № 5. с. 57 - 74.
Добрый посев. Русская писательница Александра Николаевна Бахметева . - В кн.: А. Н. Бахметева. Рассказы для детей о земной жизни Спасителя и Господа Бога нашего Иисуса Христа, М., 2010.
Хранитель церковной традиции. - В сборнике: «Господь - крепость моя. Памяти архиепископа Александра (Тимофеева)», Саратов: Издательство Саратовской митрополии, 2013, с. 88 - 93.
Образ Отцовства небесного. - «Православие и современность», 2014 г., № 27 (43).
Настольная книга священнослужителя . М., 1994. (Статьи в разделе «Словарь проповедников»):
1. Архиепископ Амвросий (Ключарев)
2. Протоиерей Валентин Николаевич Амфитеатров
3. Митрополит Антоний (Вадковский)
4. Протоиерей Алексий Васильевич Белоцветов
5. Профессор протоиерей Александр Адреевич Ветелев
6. Епископ Виссарион (Нечаев)
7. Протоиерей Петр Викторович Гнедич
8. Митрополит Григорий (Чуков)
9. Архиепископ Димитрий (Муретов)
10. Епископ Иоанн (Соколов)
11. Протоиерей Иоанн Васильевич Леванда
12. Митрополит Макарий (Булгаков)
13. Митрополит Макарий (Невский)
14. Архиепископ Никанор (Бровкович)
15. Арихиепископ Николай (Зиоров)
16. Митрополит Николай (Ярушевич)
17. Протоиерей Василий Иоаннович Нордов
18. Митрополит Платон (Левшин)
19. Протоиерей Родион Тимофеевич Путятин
20. Священник Михаил Димитриевич Смирнов
21. Протоиерей Петр Алексеевич Смиров
22. Протоиерей Петр Алексанрович Соллертинский
23. Святитель Тихон Задонский
24. Митрополит Филарет (Амфитеатров)
25. Архиепископ Филарет (Гумилевский)
Большая советская энциклопедия :
1. Кёниг Р.
2. Кетле А. (совм. с А. Х. Хргиан)
3. Знанецкий Ф. В.
4. Миллс Ч. Р.
Энциклопедия «Русские писатели. 1800-1917» (Издательство «Энциклопедия»):
1. Альбертини Н. В.
2. Амвросий (Гренков А. М.), преп.
3. Антонов А. В.
4. Аристов Н. Я.
5. Бабиков А. Я.
6. Басистов П. Е.
7. Бахметева А. Н.
8. Бахтиаров А. А.
9. Белянкин Л. Е.
10. Блудова А. Д.
11. Боборыкин Н. Н.
12. Булгаков М. П. (митрополит Макарий)
13. Бухарев А. М.
14. Валуев Д. А.
15. Васильчиков А. И.
16. Векстерн А. А.
17. Гаврилов Ф. Т. (авторская под. - А. А. Уфимский)
18. Глинка Г. А.
19. Глухарёв М. Я. (архимандрит Макарий)
20. Говоров Г. В. (епископ Феофан Затворник)
21. Горбунов И. Ф. Горбунов О. Ф.
22. Данилевский Н. Я.
23. Дельвиг А. И.
24. Елагин В. Н. (совм. с А. Л. Варминским)
25. Игнатий (Брянчанинов)
26. Иннокентий (Борисов)
27. Ириней (Фальковский) (совм. с М. П. Лепехин)
28. Исмайлов Ф. Ф. Карсавин Л. П. Кашкаров И. Д.
29. Коцебу О. Е.
30. Коялович М. И.
31. Курч Е.М
32. Леонид, архимандрит (Кавелин)
33. Меньшиков М. О. (при участии М. Б. Поспелова)
34. Никодим, епископ (Казанцев Н.И)
35. Пассек В. В.
36. Победоносцев К. П. (совм. с Сергеевым)
37. Полетика П. И.
38. Радожицкий И. Т. (совм. с М. К. Евсеевой)
39. Рикорд Л. И.
40. Романов В. В.
Православная энциклопедия :
1. Аварим
2. Авдий
3. Аггей
4. Авессалом
5. Авиафар
6. Адониседек
7. Акила и Прискила
8. Амфитеатров В. Н.
9. Богословский вестник

В соавторстве со священником Павлом Гумеровым

Вечная память. Православный обряд погребения и поминовение усопших. М., Издательство Русской Православной Церкви, 2009, 160 с. - 2-е исправленное издание, М.. 2011.
Дом христианина. Традиции и святыни. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2010, 63 с.

Научные публикации

Системно-семиотические инварианты культуры. - В кн.: Системные исследования. - М., 1982, с.383-395.
Методологические проблемы системного анализа организации. В сборнике: "Философско-методологические основания системных исследований. Системный анализ и системное моделирование. М.: Наука, 1983. С. 97-113.
Развитие и организация. В сборнике: «Системные концепции развития», М., 1985. Вып.4., с.70-75.
Глобальные задачи и проблемы «общечеловеческой этики». - В сборнике: Концепция глобальных проблем современности. - М., 1985.
Экологические ценности в системе культуры. В сборнике: Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник, 1988. -М.: Наука, 1989. - С.210 - 224.
Философско-антропологические проблемы экологии. - В сборнике: Экология, культура, образование. М., 1989. С. 96-100.

Напишите отзыв о статье "Иов (Гумеров)"

Примечания

Ссылки

Публикации на сайте «Православие.Ru »
// Журнал Московской патриархии - № 6. - 2012. - С. 49-54.

Отрывок, характеризующий Иов (Гумеров)

Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г"остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог"това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог"ю. Всех запог"ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог"ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог"! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог"ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог"ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог"т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг"авда, чог"т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г"остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог"ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг"а велено пг"иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.

Раньше случалось, что люди шли за духовным советом к батюшке, преодолевая сотни верст пешком. Сейчас достаточно выйти в Интернет и за пару кликов оказаться на нужной страничке. Вопрошающим, возможно, стало несколько легче, а вот пастырям - тяжелее, поскольку количество вопросов растет в геометрической прогрессии. И хотя грехи, с которыми сталкивается человек, остаются теми же самыми, но ответ на вопрос конкретного человека священнику приходится каждый раз находить индивидуально. О том, как выстраивать общение и отношения с прихожанами, и о своем опыте ответов на "вопросы батюшке" рассказывает насельник московского Сретенского монастыря иеромонах Иов (Гумеров)

Каждому священнику в течение многих лет приходится отвечать на одни и те же вопросы. Исходя из своего опыта, можете ли вы дать советы молодым пастырям, что необходимо учитывать при ответе?

Человек, которого Бог поставил быть духовником, должен постоянно стяжать в себе деятельную любовь. Думаю, что самое важное, чтобы тот, кто обратился за духовной помощью, чувствовал, что в его нуждах, его проблемах священник соучаствует. Любой человек, даже не обладающий тонким устроением души, очень хорошо ощущает, как к нему относятся: либо формально, пусть при этом и очень вежливо, либо проявляют сердечное участие.

Помню, много лет назад читал небольшую книгу "58 советов афонского старца". Меня буквально захватила одна мысль, к которой я потом всё время возвращался: не упускайте возможности угодить Богу ласковым обращением с людьми. Мы нередко ищем, какое сделать добро для своего спасения. Но не задумываемся и не сознаем, что такая возможность находится рядом. Ласковое обращение с людьми есть не что иное, как проявление деятельной любви в повседневности. Об этом нужно постоянно помнить. И первое, что должен делать пастырь, когда к нему обращается человек за советом, - это проявить к нему доброжелательность и открытость. Это основание, на котором он должен строить дальнейшее общение с собеседником. Я замечал, что если это не получилось, если уже в первых словах была какая-то холодность, то чаще всего и дальше не будет положительного результата.

За каждого, кто приходит к нему, священник должен, хотя бы кратко, помолиться. Господь, видя, что мы искренне желаем соучаствовать в его проблемах, подает пастырю Свою всесильную помощь.

Важно, чтобы священник не показывал собеседнику свою занятость. Надо сделать всё, чтобы пришедший в нужде человек не чувствовал, что священник куда-то торопится или утомлен. Внимание священника должно быть полностью занято собеседником, который пришел к нему за советом. Иногда я говорю своим прихожанам: "Не смущайтесь, рассказывайте, у меня достаточно времени". И это очень помогает преодолеть человеку скованность или избавиться от мнимого опасения, что он отнимает у священника много времени.

С другой стороны, надо всё делать с рассуждением. Если не направлять, хоть и мягко, беседу в нужное русло, она может продолжаться часами. У тех, кто приходит к священнику, есть потребность выговориться. Человек считает, что если он во всех подробностях и деталях будет рассказывать о том, что его волнует, то тогда ему легче сможет священник помочь. Для многих, пришедших с тяжелыми проблемами, долгий и подробный рассказ дает психологическую разрядку. Поэтому пастырю найти необходимую меру в общении бывает очень трудно.

Что самое сложное для священника в общении с прихожанами? Как вам удается найти верные слова? Какой литературой вы пользуетесь?

Пастырь является соработником Бога. Господь, Который поставил его на это служение, помогает и укрепляет Своею благодатью. Без этого невозможно нести такой тяжелый крест. Святой Иоанн Кронштадтский писал: "Боже мой, как трудно надлежащим образом исповедовать! Сколько от врага препятствий! Как тяжко согрешаешь пред Богом, исповедуя не надлежащим образом! Как слово оскудевает! Как источник слова заграждается в сердце! Как язык изменяет и разум! О, сколько нужно приготовления к исповеди! Сколько надо молиться об успешном прохождении этого подвига!" (Моя жизнь во Христе. Т. 2).

Когда мне предстоит по расписанию исповедовать, я начинаю заранее молиться, чтобы Господь помог мне выполнить это послушание и принести людям пользу.

Совершение таинства исповеди, несомненно, является средоточием пастырской деятельности, поскольку душа человека очищается и возрождается. Но даже просто беседа или ответ на письмо требуют особой внутренней собранности. Начиная отвечать на письма прихожан, вначале я не представлял всей трудности этого дела. Через какое-то время я понял, что если письмо написано с болью, то надо хотя бы часть этой боли пропустить через себя, иначе не поможешь. Можно написать ответ очень точно и правильно с богословской точки зрения, но оно не даст результата, если нет сопереживания.

Для ответа на разнообразные вопросы приходилось обращаться к самым разным источникам. Часто обращался к творчеству святителей Иоанна Златоуста, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, Иоанна Кронштадтского и других.

Во-вторых, я опирался также на те знания, которые у меня были. Меня можно назвать "вечным студентом". Я учился и учусь всю жизнь. В семнадцать лет у меня произошло очень важное событие: я сделал выбор жизненного пути. До этого мне приходилось принимать решения: с кем играть, куда поехать на отдых и так далее. Но ни один такой выбор не мог повлиять на мою жизнь. Окончание школы изменило коренным образом мое положение. Что делать дальше? Поскольку у меня был настоящий интерес к познанию, мне было ясно, что надо продолжать учиться.

Обозревая прошлую жизнь, я изумляюсь тому, как заботливо участвует Бог в жизни отдельного человека. Зная природные возможности каждого, Он еще в детстве и отрочестве всевает в душу семена, которые должны потом прорости и принести плоды, нужные ему для духовной жизни и спасения. Теперь я с внутренним волнением и благодарением ко Господу вижу, что Он направил мои познавательные интересы по тому руслу, которое меня привело к богословию и священству. По воле Божьей к богословию меня привела философия, которую в Средние века называли "служанкой богословия" ("philosophia est ministra theologiae"). Философия стала интересовать меня еще в школе. Мы жили на окраине Уфы. В нашей районной библиотеке я обнаружил классические труды Р.Декарта, Г.В. Лейбница, Г.Гегеля и других философов и очень увлекся ими. Окончив среднюю школу, я хотел поступить на философский факультет Московского университета, но туда принимали только с трудовым стажем (не менее двух лет). Мама уговорила меня поступить на исторический факультет Башкирского государственного университета. Там я окончил четыре курса, перешел на пятый. Но мое желание оставалось неудовлетворенным, ведь второе высшее образование в Советском Союзе получить было невозможно. Неожиданно для меня ректор университета, который знал о моем увлечении философией, предложил попробовать перевестись на философский факультет Московского университета. Всё прошло без затруднений, и я был принят на третий курс. Началась очень напряженная жизнь, в течение учебного года я должен был сдать экзамены и зачеты за три курса. После окончания университета - трехлетняя аспирантура, кандидатская диссертация в области социологии.

Мои занятия философией, историей, социологией, литературой очень помогли мне впоследствии отвечать на письма. Когда я воцерковился (это произошло в апреле 1984 года), переживал, что столько лет потратил на изучение светских наук, которые, как мне казалось, мне больше не пригодятся. Но оказалось, что мои рассуждения были наивны, а Господь всё так устроил, что все мои знания мне были просто необходимы.

- Чей опыт помог вам в вашем духовном выборе и последующем священническом пути?

Я думаю, что самое большое влияние на меня оказала мама, которая хотя крестилась только в старости, но по устроению души (любвеобилию, желанию жить со всеми в мире, отзывчивости ко всем) была всегда очень близка внутренне к христианству. Она не упускала ни одного случая сказать нам какое-нибудь ласковое слово. Это была ее потребность. Она никогда не ругала нас. Уже в старости она рассказала мне, что ей это запретила ее мать, моя бабушка. Папу часто переводили по службе в разные города. Когда мать моя прощалась с бабушкой (было ясно, что они уже не увидятся), моя бабушка сказала: "Об одном прошу, не бей детей и не ругай. Если ударишь хоть раз даже по руке, мое материнское благословение отойдет от тебя". Но мама никогда и не сделала бы так: она на это была просто неспособна. Мамина любовь, ее отношение к людям, конечно, составило ту основу, на которой родилась моя личная вера. Это помогло без каких-либо скорбей и потрясений мне плавно прийти к осознанию необходимости креститься и стать христианином. Я тогда работал старшим научным сотрудником в Академии наук во Всесоюзном научно-исследовательском институте системных исследований.

К священству же я пришел по послушанию духовнику. Когда я воцерковился, мой духовный наставник священник Сергий Романов (сейчас он протоиерей) спустя четыре года после этого сказал, что я должен преподавать в Московской духовной академии. Такая мысль никогда не могла прийти мне в голову. Но поскольку я с полным доверием относился к его словам, то легко согласился. Всё произошло довольно быстро и устроилось без каких-либо препятствий. Я встретился с проректором Московской духовной академии и семинарии профессором Михаилом Степановичем Ивановым, который предложил мне курс под названием "Христианство и культура". Он попросил написать программу. В назначенный день мы вместе с ним пришли к архиепископу Александру (Тимофееву), тогдашнему ректору академии. Видимо, решение им уже было принято, поэтому беседа была недолгой. После нескольких вступительных фраз он взглянул на листочки, которые были у меня в руках, и спросил: "А что это у вас?" Я сказал: "Это программа курса". Он взял листы, положил палец на какой-то строчке и спросил, как я понимаю данный вопрос. Я сразу ответил, и это его удовлетворило. Вопросов больше у него не было. Повернувшись к Михаилу Степановичу, с присущей ему энергичностью владыка сказал: "Готовьте на совет".

При владыке Александре было обязательное требование: преподаватели, пришедшие из светских институтов и не имевшие духовного образования, должны были экстерном окончить семинарию, а затем академию. Семинарию я закончил в мае 1990 года, а экзамены за академию сдал в следующем учебном году. Осенью 1991 года защитил диссертацию на степень кандидата богословия. С сентября 1990 года я стал преподавать в академии Священное Писание Ветхого Завета, а в семинарии - основное богословие.

В сентябре начался второй год моего преподавания в академии. Отец Сергий говорит, что пора подавать прошение на священника. И я с той же готовностью согласился. Прошло некоторое время. И вот однажды (это было в субботу около полудня) мне позвонил проректор по воспитательной работе архимандрит Венедикт (Князев). Он сказал: "Приезжайте сегодня на всенощное бдение, завтра вас уже рукополагают". Я сразу же собрался и поехал. В воскресенье, в неделю перед Воздвижением, между двумя праздниками, Рождества Пресвятой Богородицы и Воздвижения креста Господня, 23 сентября меня рукоположили.

- Каким был ваш путь в монастырь?

Мне было уже шестьдесят лет. Постепенно старел и стал вспоминать о своем давнем желании принять монашество. Пока дети были маленькие, конечно, и речи об этом не могло быть. Но теперь они выросли. Кроме того, хотя я всю жизнь был здоровым человеком, началась полоса постоянных болезней. Было и еще одно обстоятельство: сын попал в армию, воевал в Чечне в наступательной группировке. Думаю, Господь специально посылал мне все эти испытания, которые побудили меня размышлять о монашеском пути.

Я решил 40 дней читать акафист Матери Божией. Перед чтением и после просил Пресвятую Богородицу открыть Божию волю мне через архимандрита Тихона (Шевкунова), так как я преподавал тогда в Сретенской семинарии и он был единственным наместником монастыря, с которым я тесно общался. И Божия Матерь в точности исполнила мою просьбу: дней через десять я шел из семинарии домой и обошел храм с южной стороны, чтобы идти к воротам монастыря. Навстречу мне шел отец Тихон, мы поздоровались, и первыми словами, которые он мне сказал, были: "Когда вы переселитесь к нам? Мы вам подготовили келью". После этого я вернулся домой и рассказал своей супруге о случившемся. Матушка мне сказала, что это воля Божия. Она прибавила: "Мне хорошо только тогда, когда тебе хорошо. Если тебе будет в монастыре хорошо, то поступай, а я потерплю". Через месяц я приехал в Сретенский монастырь. Постриг я принял в апреле 2005 года.

Много лет вы преподаете в духовных школах, а сами пришли получать духовное образование, уже будучи кандидатом философских наук. Какие изменения вы видите в системе образования и воспитания будущих пастырей?

Для меня это очень важная и даже болезненная тема. При архиепископе Александре много говорили о нравственном состоянии студентов, о качестве преподавания. Структурные преобразования сами по себе повысить уровень духовного образования не могут. Ведь, как говорил священномученик Иларион (Троицкий), духовные школы сильны традицией и близостью к Церкви.

Самая серьезная трудность состоит в том, что студенты попадают в семинарию не с какого-то необитаемого острова, а из окружающего нас мира, из нашего больного общества, пораженного многими недугами. Некоторым не хватает не только христианского, но и общего воспитания. Человека, который в 18 лет пришел в семинарию, за пять лет учебы перевоспитать невозможно, он уже имеет вполне сформировавшийся духовный облик. А в общежитии жизнь такая, что порой они друг у друга берут не лучшее. Всё это приводит к тому, что некоторые семинаристы очень легко попадают под влияние духа времени. Это сказывается потом и на их служении. Чаще всего это проявляется в стремлении соединять высокое служение Богу и людям со служением себе, не упуская возможности что-то приобрести, завести друзей среди состоятельных людей. Вот в этом мне видятся серьезные последствия разрушения традиций.

В течение нескольких лет вы вели рубрику "Вопросы к священнику" на сайте "Православие.ру", которая была очень востребована и помогла прийти в Церковь многим. Какое место этот проект занимал среди ваших священнических послушаний?

Рубрика была создана в 2000 году еще до моего прихода в Сретенский монастырь. В это время я преподавал в Сретенской духовной семинарии Священное Писание Ветхого Завета. Тогда редакция сайта "Православие.ру" нередко просила меня отвечать на некоторые письма. Затем я стал насельником нашей обители и мое участие в рубрике стало регулярным. Наряду с исполнением священнических обязанностей отвечать на "вопросы к священнику" стало моим основным послушанием. Необходимо сказать, что подготовка и публикация ответов на вопросы на сайте была лишь малой частью трудов. Постепенно росло количество писем. Приходившие письма в своем подавляющем большинстве были сугубо личные, и ответы посылались авторам по их адресу. Сколько было направлено ответов, сказать затрудняюсь, потому что никогда не считал. Может быть, более 10 000. Время шло. Сайт "Православие.ру" стал самым посещаемым из всех религиозных порталов. В последние годы в месяц приходило 1500-1800 писем, а Великим постом и в праздники количество писем возрастало вдвое. Ответы на вопросы, которые представляли общий духовный интерес, ставились на сайте. На личные письма мы отвечали вдвоем с иеромонахом Зосимой (Мельником). Молодой и энергичный, он брал львиную долю писем на себя, за что я ему благодарен.

Когда удается кому-то помочь, всегда испытываешь радость. Но у меня была и постоянная боль. Большая часть писем оставалась без ответа: невозможно дать больше того, что имеешь. Нарастающий поток писем буквально накрыл нас с головой. Это послушание сильно ограничивало мое монашеское делание, за которое мне предстоит дать ответ Господу на Суде. К этому времени в архиве рубрики "Вопросы к священнику" было около 1370 ответов. Поэтому был прекращен прием писем. Теперь я больше времени общаюсь с прихожанами лично. Приход наш насчитывает около 900 человек.

- О чем чаще всего спрашивают? Какие вопросы для вас особенно радостны?

Невидимая аудитория, с которой приходилось общаться, была очень неоднородной. Многие авторы писем имели опыт духовной жизни. Они просили объяснить определенное место из Священного Писания, дать богословскую оценку какому-нибудь произведению или явлению культуры. Так, например, одного из авторов писем интересовало православное отношение к "Божественной комедии" А.Данте. Другой просил прокомментировать с точки зрения православной духовности образ юродивого в "Борисе Годунове" А.С. Пушкина. Был, например, вопрос: как относиться к творчеству религиозного философа Льва Карсавина. Ответы на подобные вопросы потом составили целый раздел моей книги "Тысяча вопросов священнику".

Немало приходило писем от тех, кто недавно пришел в Церковь. Встретившись с первыми трудностями в духовной жизни, они просили пастырской помощи. Почти у каждого пришедшего к вере в сознательном возрасте возникают проблемы в отношениях с близкими, которые далеки от веры. Авторы этих писем просили совета, как поступить в сложной, порой болезненной жизненной ситуации.

Наибольшей радостью для меня было получать письма от людей, которые просили помочь им войти в храм. Порой эти письма были очень короткие и простые: "Я никогда не исповедовался, посоветуйте, что сделать". И я всегда, как бы ни был занят, как бы много писем ни приходило, старался обязательно ответить на эти вопросы, ведь было заметно, что в душе человека зарождается что-то значительное, Господь пробудил какой-то росток веры, который может легко засохнуть, если о нем не позаботишься. Испытываешь какое-то трепетное расположение к такому человеку. На эти письма я старался ответить очень подробно, несмотря на любую степень усталости.

- А были ли письма, которые огорчали, вызывали тревогу?

Мне, прожившему тридцать лет в очень счастливом браке, всегда тяжело слышать о семейных нестроениях, которые часто кончаются распадом семьи. Это трагедия. Старец Паисий Святогорец сказал: "Единственная ценность жизни - это семья. Как только погибнет семья, погибнет и мир. Покажи свою любовь прежде всего в своей семье". И еще сказал: "Когда разрушится семья, будет разрушено всё: и духовенство, и монашество". Создается впечатление, что семья оказалась буквально раздавлена пороками и грехами нашего больного общества. Тяжело видеть, что государство не делает никакой попытки обуздать развращающее действие телевидения, радио, Интернета, низкопробной печати. К сожалению, священнослужители не напоминают нелицеприятно представителям власти об ответственности их за нравственное здоровье народа. Глубоко убежден, что представители Церкви на всех уровнях иерархии должны соблюдать дистанцию в отношении власти. Иначе их совесть оказывается связанной земными отношениями.

- В этом году вам исполнилось 70 лет. Как вы переживаете этот возраст?

Представления обыденного сознания о старости крайне примитивны. В действительности каждый возраст Творец наделил замечательными достоинствами. "Слава юношей - сила их, а украшение стариков - седина" (Притч. 20, 29). Священный писатель седину называет "венцом славы" (Притч. 16, 31), имея в виду человека, который в жизни выбрал стезю правды. На старость сетуют обычно люди, которые в возраст вступили с пустыми руками, не собрав духовно-нравственных богатств.

В старости испытываешь ту радость, которая наполняет мореплавателя, когда его корабль совершил опасное плавание и вошел в спокойные прибрежные воды. Приходит то спокойствие, какое известно человеку, на которого был возложен нелегкий труд, и он видит, что работа подошла к концу. Жизнь - особый труд, который возлагает на каждого Бог. Желать променять старость на молодость значит уподобиться царю Коринфа Сизифу, который почти поднял на вершину горы тяжелый камень, а он сорвался. Надо спуститься вниз и начинать всё заново. Помню, в декабре 1996 года, когда я преподавал в Московской духовной академии, у проректора академии профессора Михаила Степановича Иванова было 55-летие. Был будний день. В перерыве между лекциями он угостил нас (было несколько человек) какой-то выпечкой, приготовленной в нашей трапезной. Говоря о своем 55-летии, он, обязанностью которого было следить, чтобы у студентов не было двоек, сказал: "Это единственный, наверно, случай, когда две двойки лучше двух пятерок". Я промолчал, но внутренне не согласился: вернуться к 22-летнему возрасту значит скатить уже поднятый на гору камень, а потом 33 года вновь его поднимать.

Однако старость старости рознь. В Библии встречается выражение: умер "в старости доброй" (Быт. 25, 8; 1 Пар. 29, 28), "насыщенный жизнью" (Быт. 25, 8; 35, 29; Иов 42, 17), "с миром" (Лк. 2, 29). Это относится к тем, чья жизнь была праведной и угодной Богу. Человек, который не стремился жить с Богом, а провел дни суетно, не будет иметь в старости плода. "Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную" (Гал. 6, 7-8).

http://e-vestnik.ru/interviews/ieromonah_iov_gumerov_5145/

Раньше случалось, что люди шли за духовным советом к батюшке, преодолевая сотни верст пешком.

Сейчас достаточно выйти в Интернет и за пару кликов оказаться на нужной страничке. Вопрошающим, возможно, стало несколько легче, а вот пастырям - тяжелее, поскольку количество вопросов растет в геометрической прогрессии. И хотя грехи и немощи человеческие остаются прежними, ответ на вопрос конкретного человека священнику приходится каждый раз находить индивидуально. О том, как выстраивать общение и отношения с прихожанами, и о своем опыте ответов на «вопросы батюшке» рассказывает насельник московского Сретенского монастыря иеромонах Иов (Гумеров).

Отец Иов, каждому священнику в течение многих лет приходится отвечать на одни и те же вопросы. Исходя из своего опыта, можете ли вы дать советы молодым пастырям, что необходимо учитывать при ответе?

Помню, много лет назад читал небольшую книгу «58 советов афонского старца». Меня буквально захватила одна мысль, к которой я потом всё время возвращался: не упускайте возможности угодить Богу ласковым обращением с людьми. Мы нередко ищем, какое сделать добро для своего спасения. Но не задумываемся и не сознаем, что такая возможность находится рядом. Ласковое обращение с людьми есть не что иное, как проявление деятельной любви в повседневности. Об этом нужно постоянно помнить. И первое, что должен делать пастырь, когда к нему обращается человек за советом, - это проявить к нему доброжелательность и открытость. Это основание, на котором он должен строить дальнейшее общение с собеседником. Я замечал, что если это не получилось, если уже в первых словах была какая-то холодность, то чаще всего и дальше не будет положительного результата.

Важно, чтобы священник не показывал собеседнику свою занятость. Надо сделать всё, чтобы пришедший в нужде человек не чувствовал, что священник куда-то торопится или утомлен. Внимание священника должно быть полностью занято собеседником, который пришел к нему за советом. Иногда я говорю своим прихожанам: «Не смущайтесь, рассказывайте, у меня достаточно времени». И это очень помогает преодолеть человеку скованность или избавиться от мнимого опасения, что он отнимает у священника много времени.

Пастырь является соработником Бога. Господь, Который поставил его на это служение, помогает и укрепляет Своею благодатью. Без этого невозможно нести такой тяжелый крест. Святой Иоанн Кронштадтский писал: «Боже мой, как трудно надлежащим образом исповедовать! Сколько от врага препятствий! Как тяжко согрешаешь пред Богом, исповедуя не надлежащим образом! Как слово оскудевает! Как источник слова заграждается в сердце! Как язык изменяет и разум! О, сколько нужно приготовления к исповеди! Сколько надо молиться об успешном прохождении этого подвига!» (Моя жизнь во Христе. Т. 2).

Во-вторых, я опирался также на те знания, которые у меня были. Меня можно назвать «вечным студентом». Я учился и учусь всю жизнь. В семнадцать лет у меня произошло очень важное событие: я сделал выбор жизненного пути. До этого мне приходилось принимать решения: с кем играть, куда поехать на отдых и так далее. Но ни один такой выбор не мог повлиять на мою жизнь. Окончание школы изменило коренным образом мое положение. Что делать дальше? Поскольку у меня был настоящий интерес к познанию, мне было ясно, что надо продолжать учиться.

Обозревая прошлую жизнь, я изумляюсь тому, как заботливо участвует Бог в жизни отдельного человека. Зная природные возможности каждого, Он еще в детстве и отрочестве всевает в душу семена, которые должны потом прорости и принести плоды, нужные ему для духовной жизни и спасения. Теперь я с внутренним волнением и благодарением ко Господу вижу, что Он направил мои познавательные интересы по тому руслу, которое меня привело к богословию и священству. По воле Божьей к богословию меня привела философия, которую в Средние века называли «служанкой богословия» («philosophia est ministra theologiae»). Философия стала интересовать меня еще в школе. Мы жили на окраине Уфы. В нашей районной библиотеке я обнаружил классические труды Р.Декарта, Г.В. Лейбница, Г.Гегеля и других философов и очень увлекся ими. Окончив среднюю школу, я хотел поступить на философский факультет Московского университета, но туда принимали только с трудовым стажем (не менее двух лет). Мама уговорила меня поступить на исторический факультет Башкирского государственного университета. Там я окончил четыре курса, перешел на пятый. Но мое желание оставалось неудовлетворенным, ведь второе высшее образование в Советском Союзе получить было невозможно. Неожиданно для меня ректор университета, который знал о моем увлечении философией, предложил попробовать перевестись на философский факультет Московского университета. Всё прошло без затруднений, и я был принят на третий курс. Началась очень напряженная жизнь, в течение учебного года я должен был сдать экзамены и зачеты за три курса. После окончания университета - трехлетняя аспирантура, кандидатская диссертация в области социологии.

Чей опыт помог вам в вашем духовном выборе и последующем священническом пути?

Я думаю, что самое большое влияние на меня оказала мама, которая хотя крестилась только в старости, но по устроению души (любвеобилию, желанию жить со всеми в мире, отзывчивости ко всем) была всегда очень близка внутренне к христианству. Она не упускала ни одного случая сказать нам какое-нибудь ласковое слово. Это была ее потребность. Она никогда не ругала нас. Уже в старости она рассказала мне, что ей это запретила ее мать, моя бабушка. Папу часто переводили по службе в разные города. Когда мать моя прощалась с бабушкой (было ясно, что они уже не увидятся), моя бабушка сказала: «Об одном прошу, не бей детей и не ругай. Если ударишь хоть раз даже по руке, мое материнское благословение отойдет от тебя». Но мама никогда и не сделала бы так: она на это была просто неспособна. Мамина любовь, ее отношение к людям, конечно, составило ту основу, на которой родилась моя личная вера. Это помогло без каких-либо скорбей и потрясений мне плавно прийти к осознанию необходимости креститься и стать христианином. Я тогда работал старшим научным сотрудником в Академии наук во Всесоюзном научно-исследовательском институте системных исследований.

К священству же я пришел по послушанию духовнику. Когда я воцерковился, мой духовный наставник священник Сергий Романов (сейчас он протоиерей) спустя четыре года после этого сказал, что я должен преподавать в Московской духовной академии. Такая мысль никогда не могла прийти мне в голову. Но поскольку я с полным доверием относился к его словам, то легко согласился. Всё произошло довольно быстро и устроилось без каких-либо препятствий. Я встретился с проректором Московской духовной академии и семинарии профессором Михаилом Степановичем Ивановым, который предложил мне курс под названием «Христианство и культура». Он попросил написать программу. В назначенный день мы вместе с ним пришли к архиепископу Александру (Тимофееву), тогдашнему ректору академии. Видимо, решение им уже было принято, поэтому беседа была недолгой. После нескольких вступительных фраз он взглянул на листочки, которые были у меня в руках, и спросил: «А что это у вас?» Я сказал: «Это программа курса». Он взял листы, положил палец на какой-то строчке и спросил, как я понимаю данный вопрос. Я сразу ответил, и это его удовлетворило. Вопросов больше у него не было. Повернувшись к Михаилу Степановичу, с присущей ему энергичностью владыка сказал: «Готовьте на совет».

В сентябре начался второй год моего преподавания в академии. Отец Сергий говорит, что пора подавать прошение на священника. И я с той же готовностью согласился. Прошло некоторое время. И вот однажды (это было в субботу около полудня) мне позвонил проректор по воспитательной работе архимандрит Венедикт (Князев). Он сказал: «Приезжайте сегодня на всенощное бдение, завтра вас уже рукополагают». Я сразу же собрался и поехал. В воскресенье, в неделю перед Воздвижением, между двумя праздниками, Рождества Пресвятой Богородицы и Воздвижения Креста Господня, 23 сентября, меня рукоположили.

Каким был ваш путь в монастырь?

Я решил 40 дней читать акафист Матери Божией. Перед чтением и после просил Пресвятую Богородицу открыть Божию волю мне через архимандрита Тихона (Шевкунова), так как я преподавал тогда в Сретенской семинарии и он был единственным наместником монастыря, с которым я тесно общался. И Божия Матерь в точности исполнила мою просьбу: дней через десять я шел из семинарии домой и обошел храм с южной стороны, чтобы идти к воротам монастыря. Навстречу мне шел отец Тихон, мы поздоровались, и первыми словами, которые он мне сказал, были: «Когда вы переселитесь к нам? Мы вам подготовили келью». После этого я вернулся домой и рассказал своей супруге о случившемся. Матушка мне сказала, что это воля Божия. Она прибавила: «Мне хорошо только тогда, когда тебе хорошо. Если тебе будет в монастыре хорошо, то поступай, а я потерплю». Через месяц я приехал в Сретенский монастырь. Постриг я принял в апреле 2005 года.

В течение нескольких лет вы вели рубрику «Вопросы к священнику» на сайте «Православие.ру», которая была очень востребована и помогла прийти в Церковь многим. Какое место этот проект занимал среди ваших священнических послушаний?

Рубрика была создана в 2000 году, еще до моего прихода в Сретенский монастырь. В это время я преподавал в Сретенской духовной семинарии Священное Писание Ветхого Завета. Тогда редакция сайта «Православие.ру» нередко просила меня отвечать на некоторые письма. Затем я стал насельником нашей обители и мое участие в рубрике стало регулярным. Наряду с исполнением священнических обязанностей отвечать на «вопросы к священнику» стало моим основным послушанием. Необходимо сказать, что подготовка и публикация ответов на вопросы на сайте была лишь малой частью трудов. Постепенно росло количество писем. Приходившие письма в своем подавляющем большинстве были сугубо личные, и ответы посылались авторам по их адресу. Сколько было направлено ответов, сказать затрудняюсь, потому что никогда не считал. Может быть, более 10000. Время шло. Сайт «Православие.ру» стал самым посещаемым из всех религиозных порталов. В последние годы в месяц приходило 1500-1800 писем, а Великим постом и в праздники количество писем возрастало вдвое. Ответы на вопросы, которые представляли общий духовный интерес, ставились на сайте. На личные письма мы отвечали вдвоем с иеромонахом Зосимой (Мельником). Молодой и энергичный, он брал львиную долю писем на себя, за что я ему благодарен.

Когда удается кому-то помочь, всегда испытываешь радость. Но у меня была и постоянная боль. Большая часть писем оставалась без ответа: невозможно дать больше того, что имеешь. Нарастающий поток писем буквально накрыл нас с головой. Это послушание сильно ограничивало мое монашеское делание, за которое мне предстоит дать ответ Господу на Суде. К этому времени в архиве рубрики «Вопросы к священнику» было около 1370 ответов. Поэтому был прекращен прием писем. Теперь я больше времени общаюсь с прихожанами лично. Приход наш насчитывает около 900 человек.

О чем чаще всего спрашивают? Какие вопросы для вас особенно радостны?

Невидимая аудитория, с которой приходилось общаться, была очень неоднородной. Многие авторы писем имели опыт духовной жизни. Они просили объяснить определенное место из Священного Писания, дать богословскую оценку какому-нибудь произведению или явлению культуры. Так, например, одного из авторов писем интересовало православное отношение к «Божественной комедии» Данте. Другой просил прокомментировать с точки зрения православной духовности образ юродивого в «Борисе Годунове» А.С. Пушкина. Был, например, вопрос: как относиться к творчеству религиозного философа Льва Карсавина. Ответы на подобные вопросы потом составили целый раздел моей книги «Тысяча вопросов священнику».

Наибольшей радостью для меня было получать письма от людей, которые просили помочь им войти в храм. Порой эти письма были очень короткие и простые: «Я никогда не исповедовался, посоветуйте, что сделать». И я всегда, как бы ни был занят, как бы много писем ни приходило, старался обязательно ответить на эти вопросы, ведь было заметно, что в душе человека зарождается что-то значительное, Господь пробудил какой-то росток веры, который может легко засохнуть, если о нем не позаботишься. Испытываешь какое-то трепетное расположение к такому человеку. На эти письма я старался ответить очень подробно, несмотря на любую степень усталости.

А были ли письма, которые огорчали, вызывали тревогу?

Мне, прожившему тридцать лет в очень счастливом браке, всегда тяжело слышать о семейных нестроениях, которые часто кончаются распадом семьи. Это трагедия. Старец Паисий Святогорец сказал: «Единственная ценность жизни - это семья. Как только погибнет семья, погибнет и мир. Покажи свою любовь прежде всего в своей семье». И еще сказал: «Когда разрушится семья, будет разрушено всё: и духовенство, и монашество». Создается впечатление, что семья оказалась буквально раздавлена пороками и грехами нашего больного общества. Тяжело видеть, что государство не делает никакой попытки обуздать развращающее действие телевидения, радио, Интернета, низкопробной печати. К сожалению, священнослужители не напоминают нелицеприятно представителям власти об ответственности их за нравственное здоровье народа. Глубоко убежден, что представители Церкви на всех уровнях иерархии должны соблюдать дистанцию в отношении власти. Иначе их совесть оказывается связанной земными отношениями.

В этом году вам исполнилось 70 лет. Как вы переживаете этот возраст?

Представления обыденного сознания о старости крайне примитивны. В действительности каждый возраст Творец наделил замечательными достоинствами. Слава юношей - сила их, а украшение стариков - седина (Притч. 20, 29). Священный писатель седину называет венцом славы (Притч. 16,31), имея в виду человека, который в жизни выбрал стезю правды. На старость сетуют обычно люди, которые в возраст вступили с пустыми руками, не собрав духовно-нравственных богатств.

В старости испытываешь ту радость, которая наполняет мореплавателя, когда его корабль совершил опасное плавание и вошел в спокойные прибрежные воды. Приходит то спокойствие, какое известно человеку, на которого был возложен нелегкий труд, и он видит, что работа подошла к концу. Жизнь - особый труд, который возлагает на каждого Бог. Желать променять старость на молодость значит уподобиться царю Коринфа Сизифу, который почти поднял на вершину горы тяжелый камень, а он сорвался. Надо спуститься вниз и начинать всё заново. Помню, в декабре 1996 года, когда я преподавал в Московской духовной академии, у проректора академии профессора Михаила Степановича Иванова было 55-летие. Был будний день. В перерыве между лекциями он угостил нас (было несколько человек) какой-то выпечкой, приготовленной в нашей трапезной. Говоря о своем 55-летии, он, обязанностью которого было следить, чтобы у студентов не было двоек, сказал: «Это единственный, наверно, случай, когда две двойки лучше двух пятерок». Я промолчал, но внутренне не согласился: вернуться к 22-летнему возрасту значит скатить уже поднятый на гору камень, а потом 33 года вновь его поднимать.

Однако старость старости рознь. В Библии встречается выражение: умер в старости доброй (Быт. 25, 8; Пар. 29, 28), насыщенный жизнью (Быт. 25, 8; 35, 29; Иов 42, 17), с миром (Лк. 2, 29). Это относится к тем, чья жизнь была праведной и угодной Богу. Человек, который не стремился жить с Богом, а провел дни суетно, не будет иметь в старости плода. Что посеет человек, то и пожнет: сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную (Гал. 6, 7-8).
С иеромонахом Иовом (Гумеровым)
беседовала Антонина Мага

СПРАВКА

Иеромонах Иов (в миру Афанасий Гумеров) родился в 1942 г. В 1966 г. окончил философский факультет МГУ, затем аспирантуру. Защитил кандидатскую диссертацию в Институте философии по теме «Системный анализ механизма изменения социальной организации».

15 лет работал старшим научным сотрудником во Всесоюзном научно-исследовательском институте системных исследований Академии наук.

В 1984 г. принял крещение. В 1990 г. экстерном окончил Московскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. Кандидат богословия.

В 1990 г. рукоположен во диакона, в том же году - в иерея. Служил в храме святого равноапостольного князя Владимира в Старых Садех, Святителя Николая Чудотворца в Хамовниках, Иоанно-Предтеченском монастыре в Москве. Преподавал в Московской духовной семинарии основное богословие и в Духовной академии - Священное Писание Ветхого Завета.

С 2003 г. - насельник Сретенского монастыря. В апреле 2005 г. принял монашеский постриг.