"Пятёрка" и "пятёрышники".- 45 лет Пятого управления КГБ (1)
Владимир Тольц
Владимир Тольц: …Эту годовщину в июле, похоже, никто в России публично отмечать не собирается. Ну, так, соберутся, может быть, "в своем кругу" бывшие сослуживцы, выпьют малость, ощущая себя ветеранами и бойцами, повспоминают минувшие дни, посудачат, «как молоды мы были», и как оно все пошло прахом, и кто виноват, и что, конечно, есть, есть надежда и не все потеряно (он же все-таки наш и на третий срок пошел)… А потом, захмелев и расслабившись после шашлыков и десертов на дачном приволье, может, даже вполголоса и нестройно, так, как некогда, лет 40-50 назад их предшественники напевали «среди своих» признанное тогда публично неуместным «Сталин – наша слава боевая, Сталин – нашей юности полет…» споют что-то времен своей «боевой молодости» -
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная, -
И нету других забот.

А отмечать публично и официально – нет! Недавно один российский писатель, которого наша сегодняшняя тема увлекает куда больше, чем меня, сказал мне: «А что тут отмечать? Это даже не круглая дата. – 45 лет…»

Но я все-таки решил: надо! Ведь государственный институт, о котором мы начинаем говорить сегодня, предназначен был для контроля и коррекции взглядов, идей и поведения более чем 250 миллионов человек – населения всего Советского Союза! Предметом его пристального внимания являлось то, что весьма приблизительно и расплывчато именовалось тогда «идеологией» и «идеологическими диверсиями». Его служащие в погонах, чаще появлявшиеся на людях в статском платье, лишь по неведению мнили себя «наследниками Дзержинского». На самом деле, думаю, их «корни» куда глубже. - Их предтеча - ученик великого Кондильяка, открывший нам «идеологию» как сферу знаний и механику манипуляций, которыми он пытался воздействовать на политику Наполеона, член французской Академии моральных и политических наук (во как!) Антуан Дестют де Траси.

А Учреждение, в котором они служили – 5 Управление КГБ СССР. «Пятерка». В июле 2012 года исполняется 45 лет с ее рождения. «Пятерке» и «пятерышникам» я и решил посвятить цикл передач, первую из которых вы сейчас слышите.

…3 июля 1967 Юрий Андропов, за полтора месяца до этого назначенный председателем КГБ, отправил из своего нового кабинета на Лубянке на Старую площадь, где он недавно еще сидел, одно из первых своих чекистских предложений:

1. Создать в Комитете госбезопасности при Совете Министров СССР самостоятельное (пятое) Управление по организации контрразведывательной работы по борьбе с идеологическими диверсиями противника. В КГБ республик, УКГБ по краям и областям иметь соответственно 5 Управления-отделы-отделения. Поручить Комитету госбезопасности (…) рассмотреть и утвердить структуру и штаты указанных подразделений.
2. Разрешить КГБ при С[овете] М[инистров] СССР в дополнение к имеющимся образовать в течение 1967 года 200 аппаратов КГБ в городах и районах. Считать целесообразным переименовать аппараты уполномоченных КГБ в городах и районах в отделы-отделения КГБ.

Владимир Тольц: Сказано – сделано! Через две недели все это было закреплено в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 17 июля 1967 года. А еще через неделю секретным приказом председателя КГБ при Совете министров СССР № 0097 была утверждена первоначальная штатная численность Пятерки - 201 человек. Всего-то!

;;Тут следует сделать два замечания. Во-первых, само понятие «идеологические диверсии» не являлось изобретением свеженазначенного главой КГБ Андропова. Историки находят его еще в лексиконе Гражданской войны. С началом войны Холодной понятие стало употребляться более активно и вошло в повседневный инструментарий и лексикон идеологической работы КПСС. К примеру, опасавшийся до назначения Андропова в КГБ, что он может занять его место, секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов не раз использовал и толковал это словосочетание в своих «проповедях». Во-вторых, «идеологией» и «идеологическими диверсиями» КГБ занимался с самого момента своего существования. В 1954 году в его структуре было заложено 4-е управление, задачами которого являлись помимо прочего «борьба с антисоветским подпольем, националистическими формированиями и враждебными элементами». Не оставляли своим вниманием «идеологическую поляну» и Второе (контрразведка) и Третье (военная контрразведка) главные управления КГБ. И прежде в истории ГПУ, НКВД, МГБ и бериевского большого МВД было то же самое.

Почему же – обращаюсь я к историкам советских сыскных и карательных органов - в 1967 г (и почему именно тогда?) понадобилось создавать новое специальное подразделение по борьбе с идеологической диверсией противника? Может он, противник, к тому времени придумал что-то новое? Или?...

Никита Петров: Я думаю, что кроме идеологических обоснований никаких, конечно же, других и не было. Потому что, начиная с прихода Брежнева к власти, мы видим постепенное, то, что называется, закручивание гаек. И выразилось это во многих сферах, не только в деятельности КГБ по репрессиям, достаточно вспомнить процесс Синявского и Даниэля. Здесь нужно смотреть на то, что делает в этот момент политбюро и куда направлена мысль нового брежневского руководства. А мысль направлена прежде всего на то, чтобы, что называется, «не дать померкнуть идеологическим постулатам Октября», всего этого комплекса юбилейных мероприятий 67 года, связанных с промыванием мозгов, с утверждением всей той советской обрядности. И конечно, КГБ мог бы и не создавать 5 управление, потому что ряд подразделений занимались и церковью, и молодежью, и диссидентами, но все это было сосредоточено в разных отделах Второго главного управления, то есть в контрразведке. В марте 67-го года даже проводилось совещание всесоюзное работников именно по второй линии – по линии контрразведки, где, кстати говоря, очень много обсуждали тему как раз борьбы с инакомыслием, как раз с теми проявлениями, которые есть, и антисоветские листовки, и всевозможные другие так называемые "вылазки".

Андропов, когда он пришел в КГБ, он прежде всего показал себя человеком партийным, то есть ему нужно было привнести в такую узко профессиональную сферу чекистского руководства некий сильный идеологический посыл. И это у него как раз и было побудительным мотивом написать 3 июля 67-го года записку в ЦК о том, что работа по борьбе с идеологической диверсией, собственно говоря, рассредоточена.

Владимир Тольц: Исходя из собственных представлений о механике и функционировании бюрократических систем, замечу следующее: сфера деятельности, которой Андропов был назначен руководить, была ему летом 1967-го знакома недостаточно. Каждому понятно, что главным направлением в ней являлась разведка. Понятно также, что как любой новоназначенный руководитель, Андропов желал как можно скорее показать себя достойным назначения и, так сказать, «оправдать доверие». «Идеология», - напомню, Андропов пришел в КГБ с поста секретаря ЦК КПСС, а до того возглавлял в ЦК отдел социалистических стран, - была ему куда ближе и понятнее. Здесь можно было и отличиться скорее… Вот откуда, думаю, «ноги растут»…
И, похоже, автор многочисленных сочинений по истории КГБ, известный тележурналист Леонид Млечин разделяет это мнение.

;;Леонид Млечин: Я думаю, что ему нужно было себя как-то быстро сразу проявить на новой должности, которой он не желал и к которой не очень был готов. Опыта работы в народном хозяйстве, как тогда говорили, в промышленности, на селе у него не было, разведка и так хорошо функционировала, значит, он должен был найти какое-то направление, на котором он чувствовал бы себя уверенно. И это была идеология, вернее, борьба со всякими проявлениями инакомыслия. Поскольку у него был глубоко травматический венгерский опыт, где он твердо усвоил, что любое послабление, любое позволение людям свободно мыслить и высказывать, неминуемо ведет к падению социалистического строя, крушению, то это была для него идея-фикс – во что бы то ни стало не позволить свободно говорить, мыслить, объединяться и так далее. И он решил, что он создаст это направление и произведет нечто в стране, и это будет начальством отмечено. И так и получилось.

Владимир Тольц: Я продолжаю расспрашивать историка советских спецслужб Леонида Млечина:

Леонид, я вспоминаю рассекреченные теперь данные о том, что первоначальная численность этого управления равна была двести с небольшим человек. По нашим представлениям тогдашним, это была туча всяких людей. Что значит эти двести человек – это центральный аппарат? ..

Леонид Млечин: Это, конечно, численность непосредственно 5 управления в составе Комитета государственной безопасности. А в каждом республиканском, областном и городском создавались "пятые линии". И тут уже дело зависело от ситуации в том или ином регионе.

Например, на Украине, где идеологическая чистка после назначения туда председателем республиканского комитета генерала Федорчука, идеологическая чистка превратилась в задачу номер один, 5 управление комитета украинского стало большим, чем Второе, контрразведка, самое главное. Я назову цифру: в контрразведке Украины было 80 офицеров, а в 5 управлении 155, в два раза больше. А если с сотрудниками 5 отделов областных управлений, то это было 830 офицеров-оперативников, на Украине занимались борьбой с идеологической диверсией. Они там, надо сказать, преуспели очень сильно, каленым железом все выжигали... Потом это, естественно, дало о себе знать в перестроечные и постперестроечные годы. Так что 200 человек первоначально – это сотрудники Центрального аппарата, а потом, кстати говоря, году к 80-му это было порядка 600.

Владимир Тольц: Ну, а теперь мне интересно будет сравнить то, что говорят историки, с те, что знает из своего опыта один из бывших «пятерышников» - бывший подполковник 5 управления КГБ СССР Владимир Константинович Попов.

Владимир Константинович, вы с какого года работали в 5 управлении?

Владимир Попов: С августа 1974-го года по 1989-й.

Владимир Тольц: Скажите, какова была структура 5 управления, когда вы начинали работать и как она по ходу лет менялась?

Владимир Попов: На тот момент, когда я начинал службу в 5 управлении, структура была следующая - она состояла из 10 отделов:
1-й отдел курировал творческую интеллигенцию,
2-й занимался разработкой националистов,
3-й отдел курировал Университет дружбы народов,
4-й отдел – разработка сектантов и курирование официальной церкви,
5-й отдел – курирование местных органов по линии 5 управления, то есть 5-е отделы и управления в республиках,
6-й отдел аналитический,
7-й отдел – разработка анонимов, высказывающих террористические угрозы и террористов,
8-й отдел – разработка еврейских националистов,
9-й отдел – разработка диссидентов, в основном в 9 отделе было два отделения, первое отделение - четко разработкой Солженицына, второе отделение занималось разработкой академика Сахарова,
10-й отдел – разработка зарубежных социалистических антисоветских организаций, в том числе вашей радиостанции Свобода. Вот такая была структура.

Владимир Тольц: Скажите, какова была численность сотрудников целиком в Центральном аппарате, в каждом из отделов исходно и в конце вашей службы?

Владимир Попов: Что касается отделов, численность их разнилась, общее число офицеров 5 управления, оперативных работников, оперативных сотрудников на тот период, если мне память не изменяет, насчитывало чуть более двухсот человек, порядка 225.

Владимир Тольц: А можно ли оценить количество сотрудников, офицеров именно, работавших по 5 направлению на местах, в республиках, в областях и так далее?

Владимир Попов: Я скажу откровенно, на тот период времени, конечно, информацией не обладал. Но из дальнейших, сравнительно недавних лет публикаций человека, много лет возглавлявшего 5 управление генерала Бобкова, численность была по всему Советскому Союзу около трех тысяч человек.

Владимир Тольц: [Не только] одними офицерами сильна пятая служба, ведь у вас числилось какое-то количество агентуры. Какова была численность агентуры 5 управления?

Владимир Попов: Число агентуры сложно было подсчитать, хотя этим занимался ежегодно 10 отдел КГБ - учетно-архивный. Он ставил всех вновь завербованных агентов на учет, поэтому владел четко цифрами наличия агентуры по всем линиям работы службы государственной безопасности в целом по стране. Можно легко посчитать: в среднем каждый оперативный работник, который осуществлял свою деятельность по линии Пятой службы, скажем так, насчитывал около 10 или чуть более 10 агентов. И одна из особенностей деятельности офицеров государственной безопасности заключалась в том, что для того, чтобы двигаться по службе, каждый офицер, оперативный работник в обязательном порядке должен был завербовать новую агентуру, одного, два и более в год. Если не было вербовок, соответственно, не было продвижения по службе, получения очередных воинских званий.

Владимир Тольц: Вы за годы вашей службы продвинулись ведь в званиях и в должностях, вы сколько навербовали всего?

Владимир Попов: Я не знаю, выдаюсь я или не выдаюсь, но я навербовал, по правде говоря, немало – где-то порядка под 40 человек.

Владимир Тольц: Скажите, а есть еще такая категория "доверенные лица" – это не агентура, а нечто другое… А сколько их было у вас, по стране и так далее?…

Владимир Попов: Я затрудняюсь сказать, велся ли учет числа доверенных лиц. Доверенные лица – это прежде всего официальные лица, руководители организаций, предприятий, то есть не агентура в таком плане, но это люди, с которыми можно было вести доверительные беседы, в которых проявлялся определенный интерес органов государственной безопасности либо к отдельным лицам, либо к проблемам в обществе. Именно эта категория и имела определение как "доверенные лица". Число их ни коим образом не ограничивалось. Любой оперативный работник, выходя на контакт с каким-то человеком, проведя с ним одну-две беседы, получив согласие на продолжение, вовсе не вербуя, необходимости такой не было, причислял такого человека к "доверенному лицу", то есть тем, с кем можно было вести доверительные беседы. Этимология этого слова "доверец" происходило от определения "доверенные лица".

Владимир Тольц: Если на вербовку агентов вы, конечно, должны были получить санкцию сверху, на обретение доверенных лиц вы должны были получать разрешение начальства или это было на делом вашей инициативы?

Владимир Попов: На это разрешение не требовалось. Прежде всего, я повторюсь, это были официальные контакты. Оперативный работник, который выходил на такой контакт, официально представлялся руководителем различных организаций, ведомств, предприятий, которые он курировал – это уже было доверительное отношение. Для этого не требовалось официального санкционирования руководства.

Что касается вербовки, то действительно, первоначальный контакт осуществлялся с санкции руководства отделов, а сама вербовка осуществлялась с санкции руководства управления, либо заместителя начальника управления, либо начальника управления, не ниже. Для этого подготавливался специальный материал, заводилось дело на кандидата на вербовку, велось его изучение несколько месяцев, иногда это могло быть и больше, но, как правило, не более года – это лимитировалось соответствующими приказами. По мере установления оперативного контакта, его развития, получения необходимой информации оперативным работником писался мотивированный рапорт о необходимости вербовки конкретного человека, и осуществлялась его вербовка.

Владимир Тольц: Поскольку все мои вопросы касаются сегодня количественно-статистических данных, позвольте в завершении еще один: кроме этих контингентов – агентура, доверенные лица, существовали еще и существуют, думаю, владельцы, держатели явочных и конспиративных квартир. Сколько их примерно было у "пятерки"?

Владимир Попов: Каждый оперативный работник, имеющий агентуру на связи, должен был иметь явочную квартиру. На явочной квартире принималась проверенная агентура. Разрабатывалась легенда посещения конкретной квартиры на тот случай, если происходили неожиданные встречи. Скажем, агент идет на встречу с оперативным работником, встречает кого-то из числа знакомых, а может быть и родственников, он должен объяснить, почему он здесь появился. Явочные квартиры приобретались конкретно оперативным работником.- Подбиралось удобное место, расположение, как правило, рядом с метро, я в данном случае имею в виду Москву, с тем, чтобы удобно было добираться оперативному работнику и агентуре.

Что касается конспиративных квартир, конспиративные квартиры получались в качестве жилого фонда от городских властей по секретным запросам органов государственной безопасности. На них по недостоверным документам прописывались, оформлялись владельцы, как правило, были пенсионеры органов КГБ, которые являлись держателями конспиративных квартир.

Как правило, на конспиративных квартирах работало руководство управлений органов КГБ, им выплачивалось вознаграждение, так же как и содержателям явочных квартир, правда, меньше. В мои времена содержатели явочных квартир получали по 350-400 рублей ежемесячно, за некоторые неудобства, естественно, содержатели конспиративных квартир, как правило, 1000-12000.

Владимир Тольц: Предложив создать «идеологическое управление» КГБ, назначенный главой Комитета Юрий Андропов, попросил ЦК, хотя Комитет в ту пору значился «при Совете министров СССР», увеличить численность служащих в его конторе почти на 16%. Просьба была удовлетворена. Если в июне 1967, на момент создания «Пятерки» в КГБ числилось 14 263 человека, то теперь в штате Коми­тета добавилось «2 250 единиц, в том числе на 1 750 офицерских и 500 вольнонаемных должностей». Чем же оказались заняты эти офицеры и особо проверенные вольнонаемные?

Мой очередной собеседник руководитель программы «История диссидентского движения» российского общества «Мемориал», сын известной деятельницы правозащитного движения Ларисы Богораз и писателя Юлия Даниэля, самиздатчик, сотрудничавший с легендарной ныне «Хроникой текущих событий» Александр Даниэль.

Александр Даниэль: Первое, что мне хотелось бы сказать, что, как мне кажется, непосредственное появление "Пятерки" в системе КГБ при Совете министров СССР, тогда еще КГБ при Совете министров, конечно, связано с назначением на пост председателя КГБ Юрия Андропова. Это хронологически просто видно: вот Андропов появляется весной 1967 года, а приказ о "пятерке" у нас летом, об организации Пятого управления летом того же года появляется.

Но на самом деле это внешняя канва. По сути к этому шло, как мне кажется, с начала 60-х годов. Дело в том, что традиционно политические репрессии в стране, как еще в сталинские годы, всегда приписывались к козням вражеских разведок и сопротивлению остатков эксплуататорских классов. - Два фактора.

Где-то в начале 60-х годов было сформулировано, что социализм у нас построен окончательно и бесповоротно, никаких остатков эксплуататорских классов в стране нет. Такова была официальная формула. У нас уже даже не диктатура пролетариата, а общенародное государство – это, кажется, чуть позднее было сформулировано... Но так или иначе рассматривать политические репрессии как отражение борьбы классов уже было невозможно в рамках этой идеологемы.

Тогда остается вторая мотивация – происки заграничных врагов. Тогда на первый план выступает формула, которая была и раньше, но тут она выступает на первый план, она фигурирует в речи секретаря ЦК КПСС Ильичева на пленуме в 1963 году, формула – идеологическая диверсия. И вот эта формула становится официальным объяснением оппозиции гражданской, культурной, политической, религиозной, которая существует в стране.

Интересно, что сам Андропов, который был, по-видимому, человеком очень сложным, мне кажется, что он, лично он немножко по-другому понимал ситуацию. В записках, направленных в ЦК КПСС в декабре 1974 и, если не ошибаюсь, в январе 1975 года, отвечая на вопрос, откуда берутся выступления против советского строя, он, во-первых, возвращается, быть может ритуально возвращается, к риторике сталинского периода – наследники, потомки, остатки эксплуататорских классов, а также бывшие власовцы и прочие изменники родины. При этом очень прагматично объясняет политику КГБ по отношению к этим выступлениям. Он поясняет, что КГБ всего лишь регулирует ситуацию с тем, чтобы не допустить выхода ее из-под контроля.

Вот это главная установка, которая в этих записках просматривается – не допустить, чтобы процессы вышли из-под контроля. Для этой специальной задачи, которая уже формулируется именно в терминах идеологической диверсии, для которой вроде как бы официально нет внутренних оснований, и создается Пятое управление.

Владимир Тольц: Сейчас, когда мы имеем достаточно полные представления о структуре КГБ и функциях большинства его подразделений, мы с некоторой, излишней, порой, легкостью рассуждаем о причинах и обстоятельствах создания «Пятерки». Но вот вопрос, м.б., позволяющий уточнить «взрослость» нашего знания, - готовя эту программу, я задавал его большинству моих собеседников, исключая, впрочем, офицеров и генералов КГБ,- а когда ты лично узнал о существовании 5 управления КГБ?...

Александр Даниэль: 5 управления? Честно говоря, поздно. Мне кажется, что я это узнал уже узнал из публикаций перестроечных лет о существовании 5 управления. По-моему, было дело именно так.

Владимир Тольц: Тот же вопрос я задал и политологу, генеральному директору Фонда эффективной политики, бывшему советскому политзаключенному и бывшему советнику руководителя Администрации президента РФ Глебу Павловскому.

;;Глеб Павловский: О существовании КГБ я узнал с младых ногтей, как-то узнавание лет с 4-5 уже закладывалось со стороны родителей, дедушки с бабушкой, папой с мамой. Закладывалось тем, что мне говорили, что поскольку я родился 5 марта, в день смерти Сталина, хотя на два года позже, то мои два года отмечались, закрывшись, плотно закупорив окно одеялом, соответственно, объясняли, почему так надо было делать.

Конечно, структуру КГБ я совершенно не представлял себе и узнал уже, я думаю, это было начала 70-х, из самиздата. Совершенно не могу вспомнить, откуда. Собственно говоря, для нас КГБ не разделялось на управления.

Владимир Тольц: Совершенно верно. Мы растерялись как бы, и каждый вспоминал что-то весьма смутное. Но теперь с высоты опыта и возраста, как вы думаете задним числом, в чем смысл создания 5 управления КГБ? Ведь в общем борьба с антисоветчиками, с чем угодно, велась и до этого…

Глеб Павловский: Это как раз в значительной степени понятно с точки зрения административной логики советской системы. Потому что она после смерти Сталина, ее политический класс все время искал такого способа стабилизации и защиты системы, который не делал их самих жертвами этой системы, собственной же системы защиты, собственной системы безопасности. Я хорошо помню еще даже в начале 60-х обсуждения публичные, хотя завуалированные, темы «техника безопасности». Это еще был период, когда КГБ существовала, но в несколько ином модусе, не столь очерченном, не столь сфокусированном на внутреннем инакомыслии.

Поиск шел по простой линии: надо было найти такую сферу репрессий, которые позволяли бы их делать фокусными, с одной стороны, фокусировать на определенных людях, а с другой стороны не давать их обратить на себя, делать случаи своеобразными исключениями. То есть понятие "врага народа", 58 статья [УК РСФСР] для этого подходила плохо, потому что она была нормой классовой расправы, фактически институтом гражданской войны, а политический класс искал возможности выйти в мирное пространство, сохранив военные средства только для внутренних врагов.

Вот здесь и возникла, я думаю, эта идея, которая, кстати, известно было, что Андропов называл ее "идеей ключевого бревна". Он говорил, что когда на реке затор, то не надо ждать, когда придется подвергать все бомбардировке (это, видимо, был его вывод из венгерской революции, наблюдения), а надо вовремя искать ключевые бревна и их выдергивать, чтобы затор не возник. Вот, собственно говоря, Пятое управление – это и была система по отслеживанию и выдергиванию ключевых бревен потенциальных.

Владимир Тольц: К тому времени, когда возникает "пятерка", 5 управление КГБ, 58 статья Уголовного кодекса РСФСР уже трансформировалась в 70-ю. Я хочу спросить вас как политолога и как человека, наблюдавшего довольно долго извне трансформацию КГБ, как я понимаю, с 1970-х годов, когда у вас возникает первое соприкосновение с этой организацией, и до конца ее существования, как по вашим представлениям трансформировалась со временем функция 5 Управления и активность?

Глеб Павловский: Здесь есть несколько нюансов. Во-первых, я жил тогда в Одессе, когда встретился с КГБ. Одесское КГБ – это была тогда несколько специфичная система. Собственно говоря, перед этим она не работала,- к счастью для всех нас, она очень сильно коррумпировалась с начала 70-х годов и занималась в основном контрабандой, торговлей золотом. Собственно говоря, активность 5 Управления всерьез развернулась после того, как было вскрыто дело КГБ по контрабанде – это было начало 70-х, и связано с падением Шелеста в качестве лидера коммунистов Украины. Одесса была специфична: с одной стороны это была Украина, а Украина отличалась достаточно резкой установкой КГБ, в отличие от, например, России. Это отдельная тема, но она связана тоже с эхом войны на западе, страхом перед украинским национализмом. С другой стороны сама Одесса была каким-то наказанным городом на Украине и презираемым со стороны Киева. Поэтому она долго находилась в тени, наслаждалась относительно низким уровнем репрессий, которые развернулись в полной мере как раз в 70-е годы.

Конечно, главный тренд, который я наблюдал с момента, когда впервые КГБ пришло ко мне – это 74-й год, и до момента, если не ошибаюсь, падения Ельцина из ЦК в 1987-м, когда ко мне впервые наружка, которая ходила за мной, подошла ко мне и сказала, что всё, завтра нас снимают. Это мне очень понравилось.

Конечно, тренд был сперва совершенно определенно ужесточавшийся. Это не было связано с планами, я думаю, не было такой цели у КГБ озвереть. 5 Управление просто не могло решить задачу. С одной стороны выдергивались «ключевые [бревна]», а с другой стороны как-то контроль терялся над обществом в целом, нарастало ужесточение. Это ужесточение в конце 70-х уже было совершенно явным, оно проявлялось и в разговорах.

На Украине, вообще говоря, дело доходило и до избиений, и до открытого клепания ложных дел, ложных по советским даже стандартам, и до убийств, как известно, которые так и остались нераскрытыми. В России тоже шло к этому, и апогей был достигнут в 83-м, я думаю, году, я уже сидел, когда начались попытки бить на следствии, как били членов инициативной группы, бить в лагере тоже по указанию КГБ, как было с [Владимиром] Альбрехтом, например. И тренд шел в очень плохом направлении. Главный, конечно, признак, самый ощутимый – это вторые и третьи сроки. Потому что это совершенно меняло дело, когда человек, отсидев свой срок, не знал, выйдет ли он, точнее, знал, что, скорее всего он не выйдет после этого на свободу. А это был, конечно, сталинский метод. В общем, система менялась.

Если бы не 1985-й год, то не очень понятно, куда бы дело зашло, тем более 85-й тоже был не сахар, известно, что летом 85-го был восстановлен еще дореволюционный сталинский знаменитый запрет на жизнь в столицах, в основных городах для тех, кто отбыл по 70-й или 190-й [статьям УК РСФСР]. Так что этот тренд был очень ощутим.

С другой стороны, были, - это я уже знаю по рассказам людей, которые с другой стороны, - все эти годы оставались на другом берегу, был такой тренд, который я не наблюдал, скажем прямо, был комитетский национализм, заигрывание с национализмом русским, а потом его разгром в начале 1980-х. То есть какие-то были попытки КГБ вести собственную политику, отдельную от общей системы их задач. Это все фокусировалось в 5 Управлении, как я понимаю, на фигуре господина Бобкова, который придал им максимум либерализма – это программа, если я не ошибаюсь, называвшаяся "Открытый сектор" 1985 года, когда собирались создать отдельный по китайской модели сектор советской экономики, действующий по рыночным правилам под контролем КГБ и с привлечением западных инвесторов. ..

Владимир Тольц: Политолог и бывший советский политзаключенный Глеб Павловский.

Упомянутый им Филипп Денисович Бобков, бессменно возглавлявший 5 Управление с мая 1969-го по январь 1983 года, фигура, безусловно заслуживающая отдельного разговора. В 1983 он поднялся еще выше по карьерной лестнице – стал заместителем председателя КГБ, с 5 декабря 1985 года - первым заместителем. В 1987 ему было присвоено звание генерала армии. Но в 1990-м не без влияния советских либералов эпохи горбачевской гласности его вывели из ЦК КПСС, а в январе 91-го лишили должности в КГБ.

Но генерал без армии не остался даже в 1992, когда он ушел в отставку. «ФД (так за глаза называли Бобкова его подчиненные – ВТ) не утонет при любом режиме»,- сказал мне некогда один из «пятерышников». – Его спасет армия». «Армия его агентов» - добавил он. – «И он своих, кого надо, тоже вытянет…» И точно! В том же 1992-м Бобков в качестве руководителя аналитической службы выплывает на месте новой работы в холдинге АО Группа «МОСТ», возглавлявшимся Владимиром Гусинским. ФД и кое-кого из своих бывших подчиненных туда привел. Правда, в 1996 Бобков был « понижен в звании» - занял должность консультанта телекомпании НТВ, 30% акций которой группа "Мост" продала в ту пору "Газпрому". Ну а после конфликта руководства телекомпании НТВ с российскими властями, ареста Гусинского и последующего бегства олигарха из России Бобков покинул НТВ и стал работать советником Генерального директора РИА Новости. Весной 2012-го в Сети появилось его фото на военном параде на Красной площади в ознаменование 67-й годовщины Победы. Рядом улыбающийся Путин. Коллеги, все-таки!...

Ныне даже некоторые из по-прежнему уважающих Бобкова его бывших подчиненных неохотно (и боже упаси, не для упоминания их имен в радиопередачах Свободы!) признают, что «производственные успехи» генерала оказались вовсе не так успешны, как его карьера. Сосредоточив свои усилия и внимание на борьбе с «идеологической диверсией» и интеллигентской крамоле (далее цитирую), «руководство КГБ СССР оказалось абсолютно не готовым к массовому всплеску национализма и силовым сценариям захвата власти в регионах - как раз эти проблемы на протяжении 20-ти лет входили в сферу непосредственной ответственности Ф. Д. Бобкова».

Обо всем этом мы еще будем говорить в цикле передач «Пятерка и пятерышники». А сейчас слово самому Филиппу Денисовичу. Это – короткая звуковая цитата из французского документального фильма «Диссидент из КГБ». (Название к Бобкову не относится. Это про действительного диссидента – капитана Орехова…).

Филипп Бобков: И вот когда говорят, что мы боролись с диссидентами, то это говорят совершенную неправду. Потому что с инакомыслящими никто не боролся. Но были люди в Советском Союзе, которые вступали в контакт с зарубежными разведками, с антисоветскими организациями, существовавшими на Западе, и вели работу в Советском Союзе по подрыву конституционного строя, вели работу по борьбе с властью. И когда уже в 5 Управлении в отношении этих людей принимались какие-то меры, то для того, чтобы их защищать, спасать, на Западе был брошен этот клич, что диссидентам не дают возможности жить в Советском Союзе.

Владимир Тольц: Многолетний начальник 5 управления КГБ Филипп Бобков

В заключение – фрагмент моей беседы с публицистом, автором многих сочинений об истории КГБ Леонидом Млечиным.

Вообще довольно интересный вопрос об эффективности. Вот эти ребята ставили или декларировали свои цели, вот они занимались чепухой, а по их мнению, довольно серьезными вещами, каждый день. А прок-то какой? Каков коэффициент полезного действия их деятельности? В конце концов, мы знаем конечный результат: несмотря на их усилия или, может быть, благодаря им тоже, советский общественный и государственный строй, который они обязаны были, - они клялись в этом, - хранить и лелеять, он рухнул. В чем тут их вина, какова степень их вины?

Леонид Млечин: То, что я говорил, это вовсе не было публицистикой. Просто на самом деле точная оценка того, чем они в реальности занимались. Конечно, иногда возникали серьезные аспекты, когда подключили к расследованию первых террористических актов, но это была очень маленькая толика того, чем они занимались на протяжение длительного периода. В основном это была политическая полиция - постоянная слежка за людьми, которые им казались сомнительными. В число этих "сомнительных" входили лучшие люди страны. Они участвовали в создании системы такого тотального идеологического контроля.

Ничего хорошего для общества это принести не могло. Более всего общество нуждается в живой интеллектуальной жизни, в свободном соревновании идей, выработке новых идей и так далее. Они способствовали обеднению интеллектуальной жизни страны – это точно. Причем это обеднение ощущалось как при советском строе, так и после. Потому что когда рухнул Советский Союз, рухнула социалистическая система, остро понадобились новые интересные идеи, а выяснилось, что у нас скудна интеллектуальная жизнь, она подавлена, потому что наши ученые, экономисты, искусствоведы были отрезаны от внешнего мира, не имели с контактов с мировой ученой мыслью, не имели площадок для обмена мнениями, не имели опыта... Так что это все на самом деле очень серьезно. Кроме того они участвовали в вещах, которые, с моей точки зрения, вообще достаточно неблагозвучны.

Владимир Тольц: Леонид Млечин, а также Филипп Бобков, Александр Даниэль, Глеб Павловский, Никита Петров и Владимир Попов в первой из цикла передач «Пятерка и пятерышники» - 45 лет 5 управления КГБ СССР.
Радио Свобода © 2012 RFE/RL, Inc. | Все права защищены.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Пятое управление КГБ СССР - структурное подразделение КГБ СССР , ответственное за контрразведывательную работу по борьбе с идеологическими диверсиями противника.

История

3 июля 1967 года председатель КГБ СССР Ю. В. Андропов направил в ЦК КПСС записку о целесообразности создания в рамках КГБ самостоятельного управления, которое бы отвечало за борьбу с идеологическими диверсиями.

17 июля 1967 года Политбюро ЦК КПСС рассмотрело записку Ю. В. Андропова и приняло постановление № П 47/97 об образовании 5-го управления КГБ СССР.

25 июля 1967 года был издан приказ председателя КГБ СССР № 0096, согласно которому штат 5-го управления определялся в 201 должностное лицо.

11 августа 1989 года было издано постановление Совета министров СССР , согласно которому 5-е управление КГБ СССР было преобразовано в Управление по защите советского конституционного строя КГБ СССР.

Структура

• 1-й отдел (образован в 1967 году) - работа по каналам культурного обмена, по творческим союзам, НИИ, медицинским и культурным учреждениям, иностранцам;
• 2-й отдел (образован в 1967 году) - работа совместно с ПГУ против центров идеологических диверсий империалистических государств, пресечение деятельности националистических и шовинистских элементов, а также «Народно-трудового союза »;
• 3-й отдел (образован в 1967 году) - работа по линии студенческого обмена, студентов и преподавателей;
• 4-й отдел (образован в 1967 году) - работа по линии религиозных организаций; кураторство над церковью;
• 5-й отдел (образован в 1967 году) - розыск авторов анонимных антисоветских документов и листовок, проверка сигналов о фактах терроризма, помощь местным органам госбезопасности по предотвращению массовых антиобщественных проявлений;
• 6-й отдел (образован в 1967 году) - планирование и информационная работа, анализ данных об идеологических диверсиях: «обобщение и анализ данных о деятельности противника по осуществлению идеологической диверсии. Разработка мероприятий по перспективному планированию и информационной работе»;
• 7-й отдел (образован в 1969 году) - «выявление и проверка лиц, вынашивающих намерения применить взрывчатые вещества и взрывные устройства в антисоветских целях» . Этому отделу были также переданы функции по розыску авторов анонимных антисоветских документов и проверку сигналов об угрозах в адрес высших руководителей страны;
• 8-й отдел (образован в 1973 году) - «выявление и пресечение акций идеологической диверсии подрывных сионистских центров»;
• 9-й отдел (образован в 1974 году) - «ведение наиболее важных разработок на лиц, подозреваемых в организованной антисоветской деятельности (кроме националистов, церковников, сектантов); выявлением и пресечением враждебной деятельности лиц, изготавливающих и распространяющих антисоветские материалы; проведением агентурно-оперативных мероприятий по вскрытию на территории СССР антисоветской деятельности зарубежных ревизионистских центров»;
• 10-й отдел (образован в 1974 году) - «проведение контрразведывательных мероприятий (совместно с ПГУ) против центров идеологической диверсии империалистических государств и зарубежных антисоветских организаций (кроме враждебных организаций украинских и прибалтийских националистов)»;
• 11-й отдел (образован в 1977 году) - «осуществление оперативно-чекистских мероприятий по срыву подрывных акций противника и враждебных элементов в период подготовки и проведения летних Олимпийских игр в Москве». После проведения Олимпиады на отдел были возложены задачи по наблюдению за научными, профсоюзными, медицинскими и спортивными организациями;
• 12-я группа (на правах отдела) - координация работы 5-го управления с органами госбезопасности соцстран ;
• 13-й отдел (образован в 1982 году) - «выявление и пресечение проявлений, имеющих тенденцию к перерастанию в политически вредные группирования, способствующие проведению противником идеологических диверсий против СССР»;
• 14-й отдел (образован в 1982 году) - «работа по предотвращению акций идеологической диверсии, направленной в сферу Союза журналистов СССР , сотрудников средств массовой информации и общественно-политических организаций»;
• 15-й отдел (образован в 1983 году) - работа по объектам спортивного общества «Динамо »;
• Финансовый отдел;
• Группа кадров;
• Группа мобилизационной работы;
• Секретариат.

Руководство

Начальники

• А. Ф. Кадашев (4 августа 1967 - 8 декабря 1968)
• Ф. Д. Бобков (23 мая 1969 - 18 января 1983)
• И. П. Абрамов (18 января 1983 - май 1989)
• Е. Ф. Иванов (май - сентябрь 1989)

Заместители начальника

• Ф. Д. Бобков (1967-1969)
• Н. М. Голушко (1983-1984)

Начальники 2-го отдела

• В. Ф. Лебедев (1983-1987)

Начальники 4-го отдела

Начальники 8-го отдела

Известные сотрудники

Напишите отзыв о статье "Пятое управление КГБ СССР"

Примечания

Ссылки

• О. М. Хлобустов
• - передача Радио «Свобода» из цикла «Разница во времени», 14 июля 2012

Отрывок, характеризующий Пятое управление КГБ СССР

Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.

Комитет Государственной Безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР был создан 13 марта 1954 г., путем выделения из МВД управлений, служб и отделов, имевших отношение к вопросам обеспечения госбезопасности. По сравнению с МВД и МГБ, предшественниками КГБ – новый орган занимал более низкое положение: был не министерством в составе правительства, а комитетом при правительстве. Председатель КГБ был членом ЦК КПСС, но в высший орган власти – Политбюро – он не входил. Объяснялось это тем, что партийная верхушка хотела обезопасить себя от появления нового Берии – человека, способного отстранить ее от власти ради осуществления собственных политических проектов

Первым Председателем КГБ стал И.А.Серов, а в 1958 г., – А.Н.Шелепин, затем – с 1961 по 1967 гг. – В.Е.Семичастный, а после этого – до 1982 г. – Ю.В.Андропов.

Влияние КГБ, по сравнению со сталинскими временами, сократилось. Однако гарантия безопасности распространялась лишь на высшую номенклатуру – кроме тех случаев, когда кто-то из ее представителей нарушал принятые в этой среде «правила игры».

Оппозиционные настроения в обществе не исчезли, – просто они ушли «вглубь», а власть перестала выявлять их с прежней интенсивностью, так как не видела для себя прямой угрозы. Главным противником режима стали не какие-то подпольные группировки, а песни, стихи, книги, религиозные убеждения, личная честность и порядочность тех или иных лиц. Борьба переместилась в сферу идей, где правящий режим был обречен на конечный проигрыш: «социализм», созданный в СССР, никого не привлекал, а предложить что-либо, помимо избитых коммунистических штампов, он не мог.

Поменялись, и методы «работы» спецслужб. Применялось осуждение по статьям 70 и 190 УК РСФСР: «антисоветская агитация» и «антисоветская пропаганда», чаще всего – на незначительный срок. Также применялось осуждение по фальсифицированным уголовным обвинениям. Широко применялось осуждение за «тунеядство»: диссидента увольняли с работы, и нигде больше не принимали, а затем привлекали к ответственности (безработные в СССР считались преступниками). Практиковался запрет на проживание в столичных городах (ссылка «за 101-й километр»). Обыденным делом было прослушивание телефонов, вскрытие переписки, демонстративное наружное наблюдение.
Новым «изобретением» спецслужб стало заключение наиболее активных диссидентов в психиатрические больницы. Тех, чья деятельность вызывала наибольшее раздражение, а арест был невозможен в силу международного резонанса – высылали за рубеж, либо понуждали к выезду. Вместе с тем, были и списки «невыездных» – тех, кому отказывали в выезде за границу. Характерным явлением этой эпохи стало движение «отказников» – лиц еврейской национальности, которым власти отказывали в праве выезда в Израиль.

Следует отметить, что диссидентское движение в СССР не столько массовым, сколько морально и политически значимым, и оказывало заметное воздействие на общественные настроения той эпохи, а некоторые из диссидентских групп стали в дальнейшем основой для формирования политических партий и общественных движений периода «перестройки», – в особенности, в Литве, Грузии, Украине.

КГБ того периода – до 1978 г. – имел следующую структуру:
– Первое главное управление (ПГУ) (внешняя разведка). Руководители: А.Панюшкин, А.Сахаровский, а с 1974г. – В.А.Крючков. Управление включало:
1. Управление «Р» – оперативное планирование и анализ. Из воспоминаний разведчиков того времени можно сделать вывод, что преимущество отдавалось планированию, – как правило, директивному. Отдельной аналитической службы КГБ так и не создал вплоть до 1991 г.
2. Управление «К» – контрразведка за рубежом (выявление агентуры противника, внедренной в советскую разведку, как легальную (посольства и прочее), так и нелегальную.
3. Управление «С» – нелегальные резидентуры за рубежом.
4. Управление «ОТ» – оперативно-техническое.
5. Управление «И» – компьютерная служба. Появилось только в конце 70-х – на 20 лет позже, чем в США.
6. Управление «Т» – научно-техническая разведка. В основном занималось воровством западных технологий, в первую очередь – военных. Изучения «магистральных» направлений в мировой науке, поиска ноу-хау, могущих быть внедренными в гражданскую промышленность, не велось. А ставка на копирование западных технологий лишала отечественных конструкторов стимулов к творчеству.
7. Управление разведывательной информации (анализ и оценка внешних угроз). К сожалению, в своей работе это управление руководствовалось не столько реальной ситуацией в мире, сколько указаниями ЦК КПСС. В итоге Генсеку и Политбюро докладывали то, что те хотели слышать, что делало неизбежными трагедии, подобные бессмысленной гражданской войне в Анголе.
8. Управление «РТ» – разведопераци на территории СССР. В мировой практике такого больше нет: нигде разведка не имеет права проведения разведывательных операций на собственной территории. На деле такая ситуация означала возможности для противоправных актов: можно было сделать все, что угодно, и скрыть содеянное грифом «совершенно секретно».
9. Служба «А» – активные мероприятия. Это понятие может включать в себя многое: от внедрения в разведку противника, до создания «легендированных» (то есть, поддельных) диссидентских групп, от заброски диверсантов – до похищения людей.
10. Служба «Р» – радиосвязь.
11. Служба «А» восьмого управления КГБ – шифровальные службы. На Западе к такой работе привлекались целые научные институты, а талантливые математики и программисты получали крупные гранты на свои исследования в интересах разведки. В СССР ничего подобного не было: ученым предлагали «труд на благо Родины» за «спасибо».

Интересно посмотреть на «специализацию» ПГУ по регионам мира:
– США и Канада (упор – на военную разведку);
– Латинская Америка (упор – на поддержку левоэкстремистских повстанцев и противодействие китайскому влиянию на них, основная база – Куба);
– Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Африка (бывшие британские колонии) (упор – на Африку: поддержка стран «некапиталистического пути развития»);
– ГДР,ФРГ, Австрия. Характерно, что Германию рассматривали, как единое целое, – значит, искусственность ее разделения осознавали. И еще: нейтральная Австрия пользовалась столь же высоким вниманием разведки, что и член НАТО ФРГ;
– Бенилюкс, Франция, Швейцария, Италия, Испания, Португалия, Югославия, Румыния, Греция, Албания. Интересно, что «социалистическая» Румыния ставилась в один ряд с «вражескими» странами, как и Югославия. Официально в рамках Варшавского Пакта 1955г. было установлено, что страны ОВД не ведут разведывательной деятельности друг против друга. Как видим, на Румынию это не распространялось;
– КНР, Лаос, КНДР, Южная Корея, Вьетнам, Камбоджа. Южную и Северную Корею рассматривали, как единое целое, имея в виду использование их разведвозможностей друг против друга;
– Япония, Индонезия, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Филиппины. База – Япония, упор – на поддержку повстанческих движений (Индонезия, Филиппины);
– неарабские страны Ближнего Востока, Иран, Турция, Израиль, Афганистан. Такое объединение было явной ошибкой: слишком уж разные страны КГБ пытался рассматривать «в комплексе». Иран, Турцию, Афганистан, Израиль следовало выделить в отдельные направления. В ЦРУ так и было;
– контакты с социалистическими странами.

Второе Главное Управление (внутренняя безопасность и контрразведка). Руководители (до 1980 г.): П.В.Федотов, О.М.Грибанов, С.Г.Банников, Г.К.Цинев, Г.Ф.Григоренко. Его структура также любопытна:
– 1-й отдел – США;
– 2-й отдел – Великобритания;
– 3-й отдел – ФРГ;
– 4-й отдел – Восток;
– 5-й отдел (его функции нам неизвестны);
– 6-й отдел – эмигрантские организации (такие, как НТС, «Наша страна», и так далее);
– 7-й отдел – борьба с терроризмом. Акцент делался на выявление возможной связи с террористами работников иностранных дипмиссий;
– 8-й отдел – иностранцы в СССР. По этой линии работали и ПГУ КГБ, и ГРУ, и МВД. Все они стремились к контролю над проституцией, спекуляцией импортными вещами, наркотиками, порнографией. Отсюда – коррупция и моральное разложение «органов». Выявлению реальной иностранной агентуры все это мало помогало, зато «опека» КГБ отравляла жизнь обычным интуристам и студентам-иностранцам;
– 9-й отдел – следственный;
– 10-й отдел – охрана дипкорпуса и наружное наблюдение;
– 11-й отдел – розыск и поимка агентов-парашютистов. Примерно с 1962 г., и до самого 1991 г. этот отдел бездействовал: Запад отказался от нелегальной переброски своей агентуры в СССР вообще, а не только по воздуху. Затраты на такие операции не оправдывали себя – провалившийся «засланец» терялся, чаще всего, не успев сделать ничего существенного. Подготовка же таких «засланцев» занимает много лет и стоит большие деньги.

В 1960 г. Второе Главное Управление КГБ было реформировано, по инициативе А.Н.Шелепина. Первые 6 отделов оставались прежними, остальные же изменились так:
– 8-й отдел – антисоветские листовки и анонимки (в связи со значительным ухудшением социально-экономической ситуации в стране эта «проблема» стала к началу 60х достаточно значимой. Проверки чаще всего выявляли, однако, не какие-то подпольные группировки, а отчаявшихся и обозленных людей, писавших свои листовки от руки – за отсутствием свободы слова;
– 9-й отдел – контрразведывательное обеспечение промышленности;
– 10-й – иностранцы, приезжающие по линии науки и культуры, на учебу, агентурная разработка лиц, устанавливающих «преступные связи» с иностранцами;
– 11-й – духовенство и буржуазные националисты. В Литве, Эстонии, Западной Украине, Грузии и Армении это было серьезной проблемой для властей. Так, в Литве католическая церковь де-факто была легальной оппозицией режиму, и имела широкую общественную поддержку, а в Грузии движение в защиту грузинского языка и памятников истории и культуры захватило даже многих партработников;
– 13-й отдел – атомная промышленность;
– транспорт;
– контрабанда и незаконные валютные операции.

Третье Главное Управление КГБ – военная контрразведка. Следует отметить, что во всей структуре КГБ это Управление было наиболее эффективным, и наименее поражено коррупцией, так как занималось нужным делом – защитой военной тайны, технических и научных достижений, имеющих оборонное значение, складов оружия и боеприпасов, ядерных объектов, НИИ и лабораторий военного назначения, военных заводов. «Политики» там было мало, поэтому к работе привлекались настоящие профессионалы. Военная контрразведка действительно выявила немало иностранных агентов, пытавшихся завладеть военными секретами СССР.

Четвертое Управление – до 1960 г., Пятое – с 1967 г. – борьба с антисоветскими элементами. Другое название – «Идеологическое». Наличие такого отдела, специализирующегося на политическом сыске, основанном на некоей идеологической доктрине (в данном случае – марксизм-ленинизм) – характерный признак несвободного государства.

Инициировал его создание в качестве самостоятельного подразделения КГБ Ю.В.Андропов. Считалось, что его задача – «борьба с идеологическими диверсиями противника». Много позже – в 1989 г. – ввели иной термин: «защита конституционного строя». Разница между этими двумя терминами – не только внешняя, но и смысловая. Идеологической диверсией можно было назвать что угодно, тогда как покушением на конституционный строй – ограниченный перечень деяний. С «идеологическим противником» можно было бороться, не выбирая средств, тогда как при защите конституционного строя приходится считаться с Конституцией. Кроме того, борьба с «идеологическими диверсиями» означала приверженность КГБ определенной идеологии, тогда как «защита конституционного строя» означает внеидеологический статус спецслужб: они призваны служить стране, а не лицам и партиям. Следует отметить, что первым подобное изменение функций спецслужб намеревался осуществить Л.П.Берия.

Численность центрального аппарата 5го Управления КГБ была поначалу небольшой: в 1967 г. – около 200 чел, но она быстро росла. Структура Управления была такова:
-1-й отдел – работа по каналам культурного обмена, творческим союзам, НИИ, медицинским и культурным учреждениям. Писатели, поэты, врачи и музыканты, архитекторы и скульпторы – находились в его «ведении».
– 2-й отдел – работа совместно с ПГУ против центров «идеологических диверсий» западных стран, против националистических и шовинистических групп и эмигрантских организаций.
– 3-й отдел – работа по линии студенческого обмена, студентов и преподавателей. Занимался вербовкой «стукачей» в студенческой и преподавательской среде.
– 4-й отдел: «работа» по линии религиозных конфессий, «курировал» церковь, фактически ведал назначениями и перемещениями священнослужителей, закрытием и открытием храмов, и так далее.
– 5-й отдел: розыск авторов анонимных антисоветских листовок, проверка сигналов о фактах терроризма («телефонный терроризм» и тогда был), «предотвращение массовых антиобщественных проявлений». Под этим термином понимались забастовки, митинги, собрания, пикетирования, сбор подписей под различными воззваниями и петициями, – словом, любое несанкционированное коммунистической партией групповое действие политического характера.
– 6-й отдел: планирование и информационная работа, «обобщение и анализ данных о деятельности противника по планированию идеологических диверсий, разработка мероприятий по перспективному планированию и информационной работе».также занимался перлюстрацией корреспонденции.
– 7-й: (образован в 1969 г.): «выявление и проверка лиц, вынашивающих намерения (!)применить взрывчатые вещества и взрывные устройства в антисоветских целях». «Выявленных» ставили на оперативный учет – годами вели на них агентурные дела. А вот когда в 1977 г. группа армянских террористов-националистов произвела теракт в московском метра, КГБ их заранее «выявить» не смог. Еще 7-й отдел проверял «сигналы» об угрозах в адрес высших руководителей страны – вопрос, которым в США, например, занимаются служба безопасности президента и ФБР, а вовсе не разведка. А поскольку людей, желавших «вождям» всего самого «доброго» было множество, легко представить себе объем копившихся в 7м отделе Пятого Управления ненужных бумаг.
– 8-й: (образован в 1973 г.): «выявление и пресечение идеологических диверсий подрывных сионистских центров». За отсутствием реальных «сионистских центров» отдел занимался преследованием за религиозную деятельность, за намерение выехать в Израиль, и даже за попытки отмечать еврейские праздники или изучать иврит. К «подрывным центрам» причислялись такие всемирно известные еврейские благотворительные и культурно-просветительские организации, как «Сохнут», «Джойнт», и прочее.
– 9-й: (образован в 1974 г.): «ведение наиболее важных разработок на лиц, подозреваемых в организованной антисоветской деятельности, (кроме националистов, церковников, сектантов), выявление и пресечение враждебной деятельности лиц, изготовляющих и распространяющих антисоветские материалы, проведение агентурно-оперативных мероприятий по вскрытию на территории СССР антисоветской деятельности зарубежных ревизионистских центров». Занимался «разработкой» «крупных» диссидентов, – таких, как А.Солженицын, В.Буковский, Л.Алексеева. Тех, кто составлял издания, подобные «Хронике текущих событий», либо регулярно передавал информацию иностранным корреспондентам, устраивал пресс-конференции. Что касается «ревизионистских центров», то имеются в виду лица, разделяющие социал-демократические или социалистические, но не отвечающие «линии партии» убеждения. Сюда же относились сторонники «конвергенции» – синтеза капитализма и социализма (Рой и Жорес Медведевы, например).
– 10-й: (образован в 1974г.): проведение контрразведывательных мероприятий против зарубежных антисоветских организаций (кроме украинских и прибалтийских националистов).
– 11-й: (образован в 1977 г.): по проведению «оперативно-чекистских мероприятий по срыву подрывных акций противника и враждебных элементов в период подготовки и проведения Летних Олимпийских игр в Москве. По окончании игр отдел «занялся» «курированием» спортивных организаций.
– 12-й отдел занимался прослушиванием телефонных переговоров населения;
– 14-й отдел – «курировал» телевидение и радиовещание – как в отношении цензурной и редакционной политики, так и в плане «разработки» кадров.

Владимир Тольц: Напомню то, с чего мы начали этот цикл передач.
В мае 1967 был назначен главой КГБ Юрий Андропов. Обосновавшись в своем лубянском кабинете, он 3 июля направляет в ЦК свое первое чекистское послание, в котором в частности говорилось:

«Имеющиеся в Комитете госбезопасности материалы свидетельствуют о том, что реакционные силы империалистического лагеря, возглавляемые правящими кругами США, постоянно наращивают свои усилия в плане активизации подрывных действий против Советского Союза. При этом одним из важнейших элементов общей системы борьбы с коммунизмом они считают психологическую войну.(…)
Замышляемые операции на идеологическом фронте противник стремится переносить непосредственно на территорию СССР, ставя целью не только идейное разложение советского общества, но и создание условий для приобретения у нас в стране источников получения политической информации. (…)
Под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия. (…)»

Владимир Тольц: Вот до чего дело дошло!.. Надо заметить, что за долгие годы существования советских ведомств сложился некий канон написания новоназначенным начальником своей первой бумаги «наверх». Поначалу следовало изложить проблемы и недостатки, накопившиеся за время функционирования предшественников, а также свое, новое, разумеется, видение этих проблем, а затем впечатлить руководство своими предложениями «по искоренению», а также попросить для этого дополнительное финансирование. Записка Андропова вполне соответствовала этим неписанным правилам.
Ну, а первые предложения Андропова сводились к следующему:

Комитет госбезопасности считает необходимым принять меры к укреплению контрразведывательной службы страны и внесению в ее структуру некоторых изменений. Целесообразность этого вызывается, в частности, тем, что нынешняя функциональность контрразведки в центре и на местах предусматривает сосредоточение ее основных усилий на организации работы среди иностранцев в интересах выявления прежде всего их разведывательных действий, т. е. она обращена вовне. Линия же борьбы с идеологической диверсией и ее последствиями среди советских людей ослаблена, этому участку работы должного внимания не уделяется.
В связи с этим предлагается создать в центральном аппарате КГБ при Совете Министров СССР самостоятельное Управление (пятое) с задачей организации контрразведывательной работы по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны, возложив на него следующие функции:
организация работы по выявлению и изучению процессов, могущих быть использованными противником в целях идеологической диверсии;
выявление и пресечение враждебной деятельности антисоветских, националистических и церковно-сектантских элементов, а также предотвращение (совместно с органами МООП) массовых беспорядков;
разработка в контакте с разведкой идеологических центров противника, антисоветских эмигрантских и националистических организаций за рубежом;
организация контрразведывательной работы среди иностранных студентов, обучающихся в СССР, а также по иностранным делегациям и коллективам, въезжающим в СССР по линии Министерства культуры и творческих организаций.
В местных органах КГБ образовать соответственно 5-е управления-отделы-отделения

Владимир Тольц: И уже 17 июля 1967 года Политбюро ЦК принимает положительное решение по этим предложениям нового главы КГБ. Так возникла Пятерка - 5 Управление КГБ, передачу о котором вы слушаете сейчас

Почти через год после назначения Андропова на Лубянку, 6 мая 1968 г., он направляет Брежневу отчет «О результатах работы Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР и его органах на местах за 1967 год ». (Обычно такие отчеты составляются в декабре отчетного года. Но Андропову был дан год для освоения и трансформирования новой для него сферы деятельности.) Этот, пока еще мало используемый исследователями документ чрезвычайно интересен не только для нашей темы, но и для изучения и понимания истории КГБ в целом.
В нем в частности говорилось:

Особое место в отчетном периоде заняли мероприятия по организации активного противодействия идеологическим диверсиям противника. Во исполнение Постановления ЦК КПСС по этому вопросу от 17 июня 1967 года созданы Пятое управление в Комитете госбезопасности и пятые управления - отделы - отделения в территориальных органах КГБ.
В интересах повышения уровня агентурно-оперативной работы местных органов КГБ созданы чекистские аппараты в районах и городах страны, которые выросли за последние годы экономически или же приобрели важное оборонное значение и представляют теперь для противника разведывательный интерес.

Владимир Тольц: Далее в соответствии с традиционной стилистикой подобного рода ежегодных реляций об успехах и доблестях речь шла о достижениях в агентурно-оперативной работе, в частности, - это касается и Пятерки, - о «срыве идеологических диверсий, приуроченных противником к 50-летней годовщине Советской власти » Точно также напрямую связан был с 5 Управлением и следующий абзац:

В целях перехвата и контроля каналов проникновения противника в нашу страну продолжалась работа по обеспечению успешного осуществления оперативных игр. В настоящее время ведется 9 таких игр, в том числе 4 с разведкой США, а также 8 игр с центром НТС и 2 - с закордонными центрами украинских националистов.

Владимир Тольц: О том, что такое «агентурно-оперативная работа» и «оперативные игры» мы еще будем говорить. А пока обратимся к следующему пассажу андроповского отчета за 1967 г., касающемуся не только успехов Пятерки, но и всего КГБ в целом.

В 1967 году в составе делегаций, туристских групп, участников выставок в капиталистические страны направлялось 378 оперативных работников, а также более 2200 агентов и 4400 доверенных лиц, с помощью которых выявлено 192 иностранца, связанных или подозреваемых в связях со специальными службами противника, пресечено 60 попыток обработки советских граждан к невозвращению на Родину, установлено 230 человек, скомпрометировавших себя неправильным поведением (18 человек досрочно отозваны в СССР).
Образование в структуре органов КГБ подразделений так называемой пятой линии позволило сконцентрировать необходимые усилия и средства на мероприятия по борьбе с идеологическими диверсиями извне и с возникновением антисоветских проявлений внутри страны. В результате принятых мер удалось в основном парализовать попытки спецслужб и пропагандистских центров противника осуществить в Советском Союзе серию идеологических диверсий, приурочив их к полувековому юбилею Великого Октября. Наряду с разоблачением ряда иностранцев, приезжавших в СССР с заданиями подрывного характера, в советской и иностранной прессе опубликованы материалы, разоблачающие подрывную деятельность спецслужб противника, в международном почтовом канале конфисковано более 114 тысяч писем и бандеролей с антисоветской и политически вредной литературой.
Исходя из того, что противник в своих расчетах расшатать социализм изнутри делает большую ставку на пропаганду национализма, органы КГБ провели ряд мероприятий по пресечению попыток проводить организованную националистическую деятельность в ряде районов страны (Украина, Прибалтика, Азербайджан, Молдавия, Армения, Кабардино-Балкарская, Чечено-Ингушская, Татарская и Абхазская АССР).

Владимир Тольц: Вы заметили? Речь идет лишь об «организованной националистической деятельности». О неорганизованной тут ни слова. Между тем и майско-июньские (1967 г.) волнения в Чимкенте (Казахстан) – самые крупные беспорядки периода брежневского правления (участвовало около тысячи человек; при подавлении убито семеро, ранено 50,), и волнения во Фрунзе, где толпа разгромила и сожгла три отдела милиции- все это было не только яркими эпизодами возобновившейся антимилилцейской «хулиганской войны», но и обладало заметной националистической окраской. Точно так же невозможно не заметить националистической компоненты и в тираспольских избиениях студентов (даже тогдашний генпрокурор Роман Руденко отметил в своем спецсообщении «наверх», что избивали там одних евреев), и в волнениях 1967 г. в Абхазии, проходивших под лозунгом «узаконения абхазской топонимики» и требований предоставления привилегий абхазам при поступлении на работу и в вузы …
Обо всем этом большинство живших в ту пору советских людей и слыхом не слыхивали. Да и в сов.секретном отчете Андропова всей этой конкретики нет. Зато глухое признание «недоработок» в нем умело увязано с «идеологической диверсией противника» и недостаточностью агентуры.

Еще недостаточно целеустремленно и эффективно ведется борьба с идеологической диверсией противника. Чекистская работа в этом направлении полностью не развернута из-за слабости агентурных позиций органов КГБ в тех слоях населения, которые могут оказаться благоприятной средой для осуществления акций идеологической диверсии. Отчасти этим можно объяснить тот факт, что органы КГБ не смогли своевременно предупредить отдельные антисоветские и антиобщественные проявления, в том числе и массовые беспорядки, имевшие место в некоторых городах страны.

Владимир Тольц: Сколь же велик был агентурный аппарат КГБ, «слабость позиций» которого не позволила предотвратить « отдельные антисоветские и антиобщественные проявления, в том числе и массовые беспорядки » в 1967 году? А надо отметить, что это - единственный год брежневского правления, когда для подавления беспорядков в ход было пущено огнестрельное оружие. Причем трижды. В результате, если верить справке, представленной в 1988 году Горбачеву председателем КГБ Виктором Чебриковым, было убито 264 и ранен 71 человек. Андроповский отчет 1967 года дает нам возможность представить численность кагебешной агентуры того времени.

В 1967 году органами КГБ было завербовано 24 952 агента, что составляет около 15 % всего агентурного аппарата, численность которого с учетом исключенной из него агентуры в течение года существенно не изменилась.

Владимир Тольц: Значит, общее количество агентуры в стране в 1967 году составляло примерно 166.347 человек. Это в 55 раз больше цифры, названной в предыдущей передаче со ссылкой на генерала Бобкова подполковником Поповым. Конечно, надо иметь в виду, что часть этой агентуры плодотворно и не очень трудилась за рубежами родины. Ну, предположим, что на внутренних приходилась половина! Да хоть и две трети! А Пятерке (что маловероятно) оставалась из этого лишь малая толика... Все равно остаток тех агентов, кто денно и нощно бился с идеологической диверсией и прочими кознями врага на «внутреннем фронте» существенно превышает количество, названное вышеназванными чинами 5 управления. Ну, а чтобы вы нагляднее могли представить общее количество агентуры КГБ 1967 года, скажу, что это чуть меньше населения современного Новочеркасска и чуть больше количества населения современного Абакана.

Что сказать о наших политических взглядах и воззрениях того времени? Говоря «наших», я не имею в виду широкие круги сыска: речь идет о небольшой группе друзей и приятелей, в основном молодежи. Вообще, именно служба в КГБ почти с самого начала сузила круг моих привязанностей: делиться тем, что было на душе, не говоря уж о профессиональных темах, можно было только с немногими. А ведь в первые годы службы мы все были весельчаками, любителями вышутить друг друга, передразнить начальство. Мы менялись у себя на глазах с устрашающей быстротой.

Владимир Тольц: Это отрывок из книги одного из «пятерышников», названной с некоторым вызовом «Да, я там работал». Несмотря на эту «смелость» - книжка вышла в допутинском 1997, когда отношение читающей публики к бойцам невидимого фронта борьбы с идеологической диверсией было куда менее доброжелательным, нежели позднее, - автор скрылся за псевдонимом «Евг.Григ.». Впрочем, псевдоним был настолько прозрачен, что авторы рецензий немедля его расшифровали. – Полковник Евгений Григорьевич Семенихин – «подкрышник» из 5 управления, долгое время трудившийся под крышей ВААПа.

Одной из наших бригад пришлось «работать» за покойным генералом Григоренко. Не знаю почему, то ли случайно, то ли у начальства был какой-то нюх, но подобной «чести» никогда не удостаивалась ни наша опергруппа, ни кто-либо из моих близких приятелей или друзей по «наружке» - может быть, нас считали, и не без основания, специалистами по слежке за иностранцами.
Как рассказывали потом, Григоренко был быстр, наблюдателен, и в один далеко не прекрасный для сыщиков день подошел к ним и сказал:
- Вам не стыдно таскаться за мной, стариком?
Пассаж! Объяснительные записки и рапорты! «Пострадавшие» на следующий день ухитрились не только здорово выпить на посту, но и попасться после этого на глаза начальству! Разгром! Одна за другой головы сыщиков летели в пыль под свист руководящего меча с известной эмблемы чекистов. Никакой щит с той же эмблемы помочь не мог - выговоры и порицания, партийные «клизмы» и разборы на оперативных совещаниях обрушивались, как град из кирпичей…
А до нас доходили сведения о том, что генерал вовсе не сумасшедший, что в «психушку» его засунули потому, что «больно умный», что он провоевал всю войну и имеет «мешок орденов», что скромен в быту - вернее, просто беден, что у него доброе, умное лицо…

Владимир Тольц: Это Евгений Григорьевич рассказывает о своей еще «допятерышной» службе – в «семерке», ведавшей в ту пору «наружным наблюдением» (НН). Отсюда и название сотрудников «семерки» на чекистском сленге – «николай николаичи». (Знал ли об этом Юз Алешковский, когда писал одноименную повесть?) Ну а в народе «наружку» именовали «топтунами». К слову, о работе топнунов в ту далекую пору рассказывает и коллега полковника Семенихина генерал-майор ФСБ в запасе Александр Михайлов, «самый первый», по его словам, «пиарщик в системе КГБ».

… Однажды приходит информация, что группа диссидентов хочет провести демонстрацию в количестве… восьми человек. По тем временам злодейство неслыханное. С момента получения этой информации стали этих восьмерых "пасти". И была среди них особа молодая, да наглая. Почувствовав "хвост" стала она от этого "хвоста" бегать, благо силы были, да сноровка спортивная. И по улице, и по метро. С поезда на поезд перепрыгивала, по эскалаторам вверх носилась. А работали в те годы в "наружке" люди солидные. Многие в возрасте. Не по силам им такие марафоны. Набрали команду из молодежи, да и та к концу дня "язык на плечо". Но была в бригаде дама. Мария ее звали. Спортивная и дородная. Кожаное пальто в обтяжку - ну девушка с веслом из Парка Горького однозначно. И началось. Та вверх по эскалатору - наша не отстает. Просто бег с препятствиями. Но всему приходит конец. И вот, сбежав в часы пик по эскалатору на станции Площади революции, фактически оказались в тупике. Помощь не подтянулась и потому Мария, можно сказать, лицом к лицу со своей подопечной. Прижала она своей кожаной грудью диссидентку, да последнее предупреждение ей на ухо шепчет - "Если ты еще ...

Владимир Тольц: В общем, и эти были «героями»! Сами видите… Вернемся, однако, к воспоминаниям «пятерышника» Евгения Семенихина.

Вспоминаю, как во время застолья в кругу сослуживцев-книгочеев обсуждали несколько наших писателей, которых «наверху» причисляли к «антисоветчикам».
- Да нет, ребята, - сказал кто-то. - Никакие они не антисоветчики. Просто они пишут правду - вот и получается антисоветчина…

Владимир Тольц: Скажете «шизофрения»? Раздвоение сознания и мировосприятия? Ну, не без этого, конечно. Но все-таки не это, думаю, главное. Это, по-моему, лишь следствие столкновения «советчины», вскормленного советской идеологией сознания с жизнью, которая не укладывалась в ее советское идеологическое объяснение. При всей, казалось бы, обширной информации чекистов о подлинном многообразии жизни соотечественников вдолбленная в них матрица толкования этой жизни не давала возможности самостоятельно ее, жизнь, оценить. Впрочем, полковник Семенихин убеждает нас в том, что и чекистскую информированность не стоит преувеличивать

Владимир Тольц: Напомню: первая половина нашей передачи завершилась горькими словами из воспоминаний одного из сотрудников Пятерки (5 управления КГБ) полковника Евгения Григорьевича Семенихина

За долгие годы службы я не раз поражался тому, как информировали оперативный состав КГБ о каких-либо серьезных происшествиях, событиях, новостях - я имею в виду, конечно, не генералитет. Штатскому человеку трудно в это поверить, но рядовые чекисты, как правило, официально узнавали о чем-либо от руководства позднее многих штатских. О некоторых вещах мы, как и вся страна, слышали только из сообщений «вражеских голосов», на глушение которых щедрой рукой швырялись огромные деньги, либо из западной прессы, когда она случайно попадала в руки тех, кто знал языки.
Вот так, достаточно примитивно, прямо скажем, нами воспринимались события планетарного масштаба. Мы старательно выполняли свой долг. Неверие, сомнения, угрызения совести были спрятаны глубоко внутри у тех, у кого они имелись. И в этом даже был немалый здравый смысл. Система была «задействована» и направлена на стабилизацию шатавшегося общества - если только его можно было стабилизировать. Вскоре оказалось, что можно, - на долгие 18 лет.

Владимир Тольц: Ну, вот прошли эти 18 лет. В 1985-м началась горбачевская перестройка. И все, казалось, стало понемногу меняться. В августе 91-го к большому разочарованию некоторых пятерышников завершился полной неудачей именуемый путчем заговор, нацеленный на реставрацию основ невосстановимого уже советского государственного уклада. К тому времени окончательно рухнула и идеология, которую так старательно, но малоэффективно охраняла Пятерка. Да и сама она в значительной степени стала артефактом пусть еще неизученного историками, но все же прошлого. И вот я ныне звоню Семенихину. Предлагаю принять участие в моем историческом цикле. А он: «Я никогда ни Родины, ни друзей, ни сотрудников не предавал…. Я никому на Свободе (на Радио Свобода, то есть -ВТ ) не пожелаю ничего хорошего. Будьте здоровы!»… Некоторые другие отставные пятерышники отказываются иначе. Они и взгляды свои поменяли, ходят в «демократах» теперь. Иные даже и за Ходорковского заступаются, успев до этого поработать в ЮКОСе. И Свободу не только, как Семенихин, слушают, но порой и выступают в ее передачах. Но вот чтоб про свою Пятерку, так нет – ни в какую! Отказы объясняют, вроде как даже оправдываясь: да кому это интересно? Я ж диссидентами не занимался. Я ж «на земле» работал – анонимщиков разыскивал… Ну, и вообще, не хотелось бы обижать старших товарищей!..
- Что это? Страх? Кого боятся? И как сохранилась у иных эта застарелая ненависть, эти штампы рухнувшей в небытие идеологии? – спрашиваю я у генерал-майора в отставке Юрия Кобаладзе, бывшего сотрудника Первого главка КГБ СССР и руководителя пресс-бюро Службы внешней разведки России.

Юрий Кобаладзе: Тоже, на мой взгляд, объяснимо. Действительно многие люди до сих пор говорят, что я служил Советскому Союзу и не признаю никакую нынешнюю власть. Для меня моя родина остается Советский Союз. Есть и такие люди – это их убеждения. Есть люди, которые, уйдя, начали новую жизнь, вообще не хотят вспоминать о прошлом. Я когда возглавлял пресс-бюро Службы внешней разведки, я иногда уговаривал бывших сотрудников. Я говорю: "Ну тут совершенно безобидный вопрос, почему бы вам не выступить в прессе, не дать интервью?". "Нет, я не хочу вообще об этом вспоминать – это прошлая моя жизнь". Есть и такие люди. Есть люди, которые очень активно вступили в политическую жизнь. То есть тут каждый человек остров в океане, я не знаю, какие у каждого мотивы. Но и такой мотив приемлем, что не хочу обижать своих нынешних коллег, не хочу раскрывать вещи, которые косвенно могут нанести им ущерб. Понятная человеческая позиция, я их не осуждаю за это.

Владимир Тольц: Вопрос не в осуждении, хочется понять этих людей. Я не вполне понимаю. Я вижу, что, конечно, все очень меняются. Вы, я недавно прослушал ваше старое выступление в одной из моих программ, я думаю, начала 90-х годов, сейчас звучите и по мировосприятию тоже совершенно иной человек, нежели были тогда, когда я позвонил вам с подсказки вашего бывшего коллеги Гордиевского, очень вас ценящего и ценившего и тогда, и сейчас. Много воды утекло. Мне непонятно, откуда такой страх, чего они боятся? И откуда этот сохранившийся запал, я бы сказал, заблуждений и ненависти?

Юрий Кобаладзе: Не могу. Вы знаете, опять-таки я настаиваю на своей версии, что в каждом конкретном случае это свои объяснения, почему один человек боится, второму может быть стыдно, третий вообще недоволен этими переменами, что из могущественного сотрудника Комитета госбезопасности он превратился в ничто, когда расформировали КГБ. Разные мотивы, я не могу судить о всех. Я отвечаю за себя и готов отстаивать свою точку зрения. Но, видите ли, есть разные люди. Я даже удивлен, что вы процитировали Шебаршина и Кирпиченко – это были два руководителя, один был вообще руководитель разведки, а второй один из высших чинов. И люди тоже, казалось бы, идеологизированные и члены ЦК и черте чего, а тем не менее, уже уйдя из этой системы и даже находясь в ней, они очень критически оценивали и тогдашнюю, и нынешнюю деятельность системы. Шебаршин, наверное, книжку его читали, у него вообще очень саркастическое восприятие реальности. Почитайте его книгу афоризмов – потрясающе. То есть человек, который продолжал думать и который, уверяю вас, если бы с ним беседовали, не говорил бы вам клише, называя какие-то трафареты, а высказывал бы свою оригинальную точку зрения. Но люди разные.

Владимир Тольц: Бывший сотрудник КГБ СССР и Службы внешней разведки России генерал-майор Юрий Кобаладзе.

Осенью 1967 года поползли слухи, вскоре подтвердившиеся, об организации в КГБ нового, 5-го Управления. Неофициально его называли «идеологическим» или «Управлением по борьбе с идеологической диверсией». Говорили о том, что общественные науки, культура, искусство будут взяты под жесткий контрразведывательный контроль. Некоторые линии работы и «объекты оперативного обслуживания» 2-го Главного управления должны были перейти в ведение новой службы. Сущность происходившего нам была не вполне ясна, глубинные процессы, протекавшие в СССР и странах «народной демократии» (еще один термин-урод) осознавались весьма туманно. Да и не только нами…
Поговаривали о том, что набирать состав нового управления будут только из числа сотрудников КГБ и ни в коем случае не с «улицы»: дескать, нужны будут только особо проверенные, «идеологически закаленные» кадры.
Мои товарищи по «семерке» и я считали, что «топтунов» в новое управление не возьмут. Почему-то имела место всеобщая уверенность в том, что 5-е Управление будет возвышаться над КГБ и даже проверять лояльность оперсостава других управлений. Даже несколько лет спустя, встречаясь с сотрудниками разведки и контрразведки, я слышал от них версии на этот счет: они считали, что «пятерка» ведет оперативную проверку личного состава КГБ на предмет пригодности к дальнейшей службе и верности идеалам…

Владимир Тольц: Это опять же из воспоминаний ветерана КГБ полковника Семенихина, мемуары которого мы уже цитировали. В этих трех абзацах много всего зафиксировано. Тут и атмосфера секретности, порождающая всевозможные домыслы и спекуляции. (Пятерка как проект заложена в июле, а смутные слухи о ней расползаются «среди своих» лишь осенью.) Тут и не раз описанная Семенихиным корпоративная особенность - вера гебистов в свое превосходство над остальным обществом, и мечта попасть в подразделение, которое будет возвышаться над остальными частями этого чекистского Ордена меченосцев. Задумываясь над родовыми особенностями коллег по корпорации, Евгений Григорьевич пишет:

Сознание собственной исключительности, пожалуй, наиболее характерная черта (может быть, болезнь?) менталитета любого спецслужбиста. Часто она трансформируется в ощущение превосходства над окружающими, и с этого момента человек становится опасным для общества. К сожалению, далеко не все сотрудники секретных служб понимают это; далеко не все сохраняют способность взглянуть на себя «со стороны и сверху». К некоторым трезвое мышление приходит через долгие годы службы, другие так и выходят на пенсию, не усомнившись ни в чем ни на минуту. Но таких очень мало.

Владимир Тольц: Вспоминая о своей допятерышной службе еще в «наружке», полковник Семенихин вновь обращается к теме ощущения превосходства над окружающими

Мы гордились принадлежностью к Ордену, стремились «повышать квалификацию», учились, добивались успеха, переживали провалы и срывы, но исключительной нашу профессию (я имею в виду не только наружное наблюдение) считали только самые ограниченные, их было сравнительно немного. Гораздо больше людей со склонностью к суперменству я встретил в «Доме-2», а еще больше видел таких среди сотрудников разведки

Владимир Тольц: Во избежание ложных коннотаций следует пояснить, что «Дом 2» это, в данном случае вовсе не скандально известная телепрограмма. Так на чекистском сленге обозначалось здание на Лубянке, где размещалась Пятерка. А нелестное упоминание в этом тексте «сотрудников разведки» - отражение сложной гаммы чувств, которые испытывали «пятервшники» по отношенению к своим «коллегам» из Первого главного управления КГБ (так официально именовалась служба советского шпионажа). Многие и в Пятерке, и в Семерке, где раньше служил Семинихин, и в других управлениях Органов мечтали попасть в Первый главк – ощутить себя тайными героями, получить возможность жить за границей, более высокие заработки, изменить отношение к себе…Многие завидовали пегеушникам. К этой зависти примешивались самоутешительные разговоры «среди своих» о том, что в ПГУ попадают только родственники начальства и блатные, что там они – бездельники, а мы вот землю пашем….
- А как сотрудники Первого главка относились к «пятерышникам», к их деятельности и ее результатам? Что думали об этом? – спрашиваю я отставного генерала из Службы внешней разведки Юрия Кобаладзе.

Юрий Кобаладзе: Вы знаете, к несчастью для вас и к счастью для меня, наверное, мы особо о них не думали. Мы как-то жили своей жизнью, отделенной физически от Лубянки. Конечно, мы знали, что есть такое управление, которое занимается той деятельностью, которой оно занималось, но никак оно нас не волновало. Тем более, что я в самые махровые годы преследований диссидентов находился в Лондоне. О деятельности этого управления мне стало известно уже, когда я вернулся в Москву в 84-м году, это было перед перестройкой. А уже в перестроечные годы стало понятно, что это управление занималось немножко, в свисток их деятельность уходила, потому что они преследовали самых известных людей Сахарова и Солженицына, один стал чуть ли не совестью нации, да и один, и второй. И они рассказывали чудовищные вещи, как Сахарова преследовали, как его изолировали в Нижнем Новгороде, как за ним следили. И все это, конечно, не вызывало к ним чувство симпатии. Потом перестройка, потом 91-й год, когда распался Советский Союз. Потом вся жизнь изменилась. Потом КГБ было расформировано и как-то о существовании 5 управления, их переназвали, их деятельность меня лично и моих коллег не очень интересовала.

Владимир Тольц: Знаете, готовясь к этому циклу, я перечитывал мемуары и публикации ваших коллег и старших товарищей по Первому главку. Я помню, что Леонид Шебаршин писал об особом отношении, во-первых, в КГБ к сотрудникам первого главного управления, оно было, по его мнению, уважительное, но с оттенком холодности и зависти отчасти потому, писал Шебаршин, что им не приходилось заниматься грязной работой, то есть бороться с внутренними подрывными элементами, круг которых никогда, пишет Шебаршин, не сужался. Да и Вадим Алексеевич Кирпиченко, рассуждая о деятельности, об эффективности деятельности КГБ, писал тоже, что горькая истина состоит в том, что отнюдь не ЦРУ США и его агенты влияния разрушили наше великое государство, а мы сами. И все наши партийные и государственные инстанции, продолжая скакать на химерах, не хотели отличать мифы от реальностей и боялись проводить полнокровные демократические реформы.
Скажите, работая в Лондоне, вы когда-нибудь задумывались над этими проблемами функционирования КГБ вообще, как части государственной машины?

Юрий Кобаладзе: Прежде всего я должен сказать, что я хорошо знал и Шебаршина, и Кирпиченко, а последние годы, когда они уже отошли от дел, я, можно сказать, дружил и с одним, и с другим. Недавно мы похоронили Шебаршина. Замечательнее были люди. Я должен сказать, что я категорически согласен с их оценкой. То, что они говорят, кто виновен в развале Советского Союза – это никакие заговоры и ЦРУ, а это мы сами, наша вся система, не хочу сейчас это все повторять. Поэтому я хочу это зафиксировать, что я абсолютно разделяю их точку зрения. Отвечая на ваш вопрос, конечно, в Лондоне, особенно в Лондоне, можете представить, в разгар "холодной войны", когда проблема диссидентов, их преследование занимала львиную долю оценки деятельности Советского Союза, когда английская пресса была полна этими материалами, конечно, это вызывало у нас недоумение: что это такие за люди, которых надо преследовать и которые в состоянии развалить великую страну, если мы великая страна? Конечно, чрезмерность усилий правоохранительной системы, того же КГБ была очевидна. Более того, были очевидны совершеннейшие глупости, которые мы делали. К примеру, какого-то диссидента мы держали в какой-то психушке, в каких-то лагерях, а потом выпускали его на Запад, в ту же Англию, как бы говоря ему: ну а теперь делай, что хочешь. Естественно, он приезжая в Англию, рассказывал чудовищные вещи, которые только подрывали престиж страны. И это у нас, у сотрудников разведки не могло не вызывать недоумение, возмущение, что угодно. Конечно, это было.

Владимир Тольц: В то время, когда вы работали в Англии, ведь там уже оказался и Владимир Буковский. Какое впечатление на вас, как на стороннего наблюдателя, производили его выступления в Англии и реакция на них английской общественности?

Юрий Кобаладзе: Вы знаете, мне трудно сейчас судить, прошло столько лет, я, честно говоря, не очень помню конкретно Буковский что говорил и как мы реагировали. Но в целом хочу повторить, что да, действительно, отношение государства к этим диссидентам вызывало недоумение, если хотите, чрезмерностью борьбы с ними. У меня были другие случаи, правда, не совсем диссидент, а режиссер Любимов. Вы знаете эту историю, которая случилась в Англии, я волею судеб был к ней причастен. Конечно, тоже была странная вся эта история, почему выдающийся режиссер должен был остаться на Западе и чем он так не устраивал и угрожал системе – это тоже было совершенно непонятно, это вызывало чувство протеста. Орлов, я помню.

Владимир Тольц: Расскажите про Орлова.

Юрий Кобаладзе: Я смутно помню эпизоды прибытия Орлова в Англию. Помню эти фотографии, где он производил впечатление очень интеллигентного, благородного человека. Было непонятно, что же такого чудовищного он делает, что его нужно изолировать и вообще выгнать из страны. И потом, спустя годы, перестройка, Горбачев вернул Сахарова из Нижнего Новгорода, когда вернулся триумфально совершенно Солженицын и стал одним из виднейших, можно сказать, политических деятелей, который влиял в том числе и на руководство страны, конечно, стало понятно, что вся эта борьба с диссидентами – мартышкин труд. Не с ними надо было бороться, а глупостей не надо было делать.

Владимир Тольц: Юрий, вы ведь профессионально аналитический человек, как и ваши коллеги из Первого главка, вы же не могли не понимать, что концепция идеологической диверсии, разработанная на практике с момента прихода в КГБ Юрия Владимировича Андропова, более поздняя концепция уже его продолжателя об агентах влияния, концепция Владимира Крючкова, они исходят с самого верха вашей организации. Как это влияло на ваше отношение к вашему руководству?

Юрий Кобаладзе: Видите ли, мы же говорим об эпохе тотального противостояния Востока и Запада, Советского Союза и США, коммунизма и капитализма, то есть эта борьба шла по всем направлениям. Конечно, идеология была одним из направлений этой борьбы. Поэтому то, что возникали такие концепции, и не только в Советском Союзе, но и в Соединенных Штатах не было недостатка, и на Западе, ничего удивительного в этом нет. Другое дело, что когда правоохранительная система, КГБ абсолютно выпадала из-под контроля общества и государства и подчинялась коммунистической партии и была полностью идеологизирована, естественно, что в таких условиях и появлялись такие бредовые идеи. Кстати, многие вещи, которые нам вдалбливали перед поездкой, допустим, в Англию, я приехал в Англию, понял: или я ненормальный, или те люди, которые меня чему-то учили, они что-то не понимают. Конечно, у нас глаза открывались на реалии жизни там, но это не означало, что мы становились диссидентами и готовы были включиться в борьбу. И слава богу. Если бы все общество состояло из диссидентов, я, например, конформист, слава богу, что большинство общества конформисты. Но подчеркиваю, ни у меня, ни у моих друзей, ни у моего ближайшего окружения никакой ненависти или понимания и одобрения, что правильно, так им и надо, давайте давить их, давайте держать в тюрьмах и психушках, давайте выдворять за рубеж, вот этого у нас не было, это я говорю совершенно откровенно. И те цитаты, которые вы приводили от Шебаршина и Кирпиченко, они как раз отражают то общее мнение, которое царило в рядах разведки.

Владимир Тольц: Бывший сотрудник КГБ СССР и Службы внешней разведки России, а ныне, по его словам, конформист, а также профессор МГИМО, сотрудник "Эха Москвы" и бизнесмен генерал-майор Юрий Кобаладзе.

В заключение сегодняшней передачи фрагмент записи моей беседы с публицистом и историком органов безопасности Леонидом Млечиным.
В чем – спрашиваю я Леонида, - причины неэффективности органов? В чем дело? В идеологической зашоренности и агрессивности? Может быть, в отсутствии необходимой профессиональной квалификации? В несоответствующем заданным задачам интеллектуальном уровне? Почему, несмотря на все их реляции наверх о том, что Комитет и 5 управление бдят и охраняют, почему они оказались неспособными решить поставленные перед ними задачи? Почему у этих военных людей, не выполнивших взятых на себя под присягой обязательств защищать советский государственный и общественный строй до последней капли крови, не хватило в решающий момент духа взяться за выполнение обещанного, а ныне – чести признать это свое, по сути дела, воинское преступление? Почему и сегодня вместо такого, по меньшей мере, покаяния от большинства из них исходит лишь пустопорожнее хвастовство несуществующими достижениями прошлого, да застарелая, как ревматизм, агрессия?

Леонид Млечин: Я не так давно присутствовал на встрече ветеранов в таком узком кругу, они все повторяли одно и то же: мы всего лишь инструмент в руках партии, это партия виновата. Мы бы, если бы нам доверили, все бы было по-другому, мы бы единую страну спасли. Это они сейчас так считают. Видите ли, причин было много. Весь государственный аппарат был неэффективный, советское устройство было неэффективным, существование Комитета госбезопасности было бессмысленным, в нем вообще не было никакой нужды. Хрущев в какие-то минуты это понимал. И Шелепин, председатель КГБ, выполняя его волю, он же в огромном количестве уничтожил районный аппарат. У нас существовал аппарат госбезопасности в областях, где иностранцев за всю историю этой территории никогда не было и быть не могло, а там держался этот чекистский аппарат. Шелепин это все упразднил, ему ставят это в вину, а Андропов восстановил. То есть само по себе существование Комитета госбезопасности, в нем не было никакого смысла. Нужна была разведка, нужна была контрразведка, нужна была служба безопасности, но этот гигантский монстр был не нужен, он ничем стране помочь не мог, он только придумывал для себя работу. И 5 управление в принципе было не нужно. То есть оно вообще целиком не должно было существовать. Они сами придумали для себя работу. Какую работу? Выявлять сомнительных людей. Какие сомнительные люди? Это те, кто в узком кругу у себя дома или еще где-то что-то такое говорил, что им не нравилось, или кто хотел уехать за границу, или кто хотел остаться за границей и так далее. Бессмысленное существование огромного аппарата. Что они могли с этим сделать? Они пугали людей, люди говорили, закрывшись на кухнях, окна прикрывали, потише говорили, вот и все, что они могли сделать. Огромное количество проблем, раздиравших Советский Союз, в первую очередь национальных, естественно, осталось вне сферы внимания, потому что нельзя было признать. А как лечить болезнь, если ее даже запрещено диагностировать? Так что естественная вещь, к сожалению.

Владимир Тольц: Леонид Млечин, рассуждениями которого мы завершаем эту передачу из цикла «Пятерка и пятерышники» - 5 управление КГБ

Начальник управления, его первый заместитель и два других заместителя. Для начальника Управления было установлено предельное воинское звание генерал-лейтенант, для заместителей- генерал-майор, а для начальников отделов- полковник.

1-й отдел- контрразведывательная работа на каналах культурного обмена, разработка иностранцев, работа по линии творческих союзов, научно- исследовательских институтов, учреждений культуры и медицинских учреждений.

2-й отдел- планирование и осуществление контрразведывательных мероприятий совместно с ПГУ против центров идеологических диверсий империалистических государств, пресечение деятельности НТС, националистических и шовинистических элементов.

3-й отдел- контрразведывательная работа на канале студенческого обмена, пресечение враждебной деятельности студенческой молодежи и профессорско-преподавательского состава.

4-й отдел- контрразведывательная работа в среде религиозных, сионистских и сектантских элементов и против зарубежных религиозных центров.

5-й отдел- практическая помощь местным органам КГБ по предотвращению массовых антиобщественных проявлений. Розыск авторов антисоветских анонимных документов, листовок. Проверка сигналов по террору.

6-й отдел- обобщение и анализ данных о деятельности противника по осуществлению идеологической диверсии. Разработка мероприятий по перспективному планированию и информационной работе.

7-й отдел (создан в августе 1969 года). Официально его функции были обозначены как "выявление и проверка лиц, вынашивающих намерения применить взрывчатые вещества и взрывные устройства в антисоветских целях". Этому же отделу были переданы функции по розыску авторов антисоветских анонимных документов, проверка сигналов по "центральному террору", разработка лиц по этой "окраске" и контроль за ведением таких разработок в местных органах КГБ. Под террором понимали любые устные и письменные угрозы в адрес руководителей страны. Угрозами в адрес местных руководителей ("местный террор") занимались территориальные органы КГБ.

8-й отдел (создан в июле 1973 года)- "выявление и пресечение акций идеологической диверсии подрывных сионистских центров".

9-й отдел (создан в мае 1974 года)- "ведение наиболее важных разработок на лиц, подозреваемых в организованной антисоветской деятельности (кроме националистов, церковников, сектантов); выявление и пресечение враждебной деятельности лиц, изготавливающих и распространяющих антисоветские материалы; проведение агентурно- оперативных мероприятий по вскрытию на территории СССР антисоветской деятельности зарубежных ревизионистских центров".

10-й отдел (создан в мае 1974 года)- "проведение контрразведывательных мероприятий (совместно с ПГУ) против центров идеологической диверсии империалистических государств и зарубежных антисоветских организаций (кроме враждебных организаций украинских и прибалтийских националистов)".

11-й отдел (создан в июне 1977 года)- "осуществление оперативно- чекистских мероприятий по срыву подрывных акций противника и враждебных элементов в период подготовки и проведения летних Олимпийских игр в Москве". Однако после проведения Игр отдел не стали закрывать, а возложили на него работу по наблюдению за спортивными, медицинскими и научными организациями.

12-я группа (на правах отдела)- координация работы Управления с органами безопасности социалистических стран.

13-й отдел (создан в феврале 1982 года)- "выявление и пресечение проявлений, имеющих тенденцию к перерастанию в политически вредные группирования, способствующие проведению противником идеологических диверсий против СССР". На самом деле речь шла о неформальных молодежных движениях- кришнаитах, панках, рокерах, мистиках и пр., которые в начале восьмидесятых годов прошлого века стали появляться как грибы после дождя. Возникновение этого отдела было реакцией КГБ на выход молодежи из-под контроля комсомола.

14-й отдел (создан в феврале 1982 года)- "работа по предотвращению акций идеологической диверсии, направленная в сферу Союза журналистов СССР, сотрудников средств массовой информации и общественно-политических организаций".

15-й отдел (создан в ноябре 1983 года)- контрразведывательная работа во всех отделениях и на всех объектах спортивного общества "Динамо".

Секретариат управпения

Финансовый отдел

Группа кадров

Группа мобилизационной работы. Согласно приказу * 0096 от 27 июля 1967 года штат образованного Пятого управления КГБ составил 201 должностную единицу, а его куратором по линии руководства стал первый заместитель председателя КГБ С.К. Цвигун . К 1982 году штат управления увеличился до 424 человек. Всего же по линии этого управления служило в СССР 2,5 тысячи сотрудников. В среднем в области в 5 службе или отделе работало 10 человек. Оптимальным был и агентурный аппарат, в среднем па область приходилось 200 агентов.